— Услышать что? — прокричал старикан.

— Как тебя зовут!

— Ллойд!

— И фамилию, дорогой!

— Ллойд Тэйер!

— Гейл Коэн. К-о-э-н, не Коген, — исключительно серьезно произнесла Гейл, словно боялась, что люди могут по фамилии принять ее за еврейку.

— Кеннет Коэн, — хохотнул ее муж. — Коэн, как бейсболист.

— Вы имеете в виду Дэвида Коэна? — переспросила Джеки. — Подающего?

— Разумеется, — усмехнулся Кеннет. — Хотя мы даже не родственники.

Это прозвучало с сожалением, словно Кеннету Коэну тоже очень хотелось быть знаменитостью, блестящей спортивной звездой. Шутки ради можно сказать, что в некотором смысле он был блестящим — зализанные волосы блестели, блестели тщательно ухоженные ногти; от него исходило сияние свеженьких, хрустящих, новых больших денег. Чета Коэнов представляла собой образец нуворишей восьмидесятых годов, людей, которые сколотили себе состояния в эпоху Рейгана и в настоящее время самым невинным образом откровенно наслаждались достигнутыми результатами.

— Всем добрый вечер! Меня зовут Измет, я буду обслуживать ваш стол в течение всего круиза!

Отлично! Еще одно имя придется запомнить.

Измет рассказал нам, что родился и вырос в Турции, работает в компании «Морской лебедь» уже семнадцать лет и содержит семью из тридцати двух человек. После чего он посвятил нас в подробности расписания кормежки.

— Каждый ужин в нашем ресторане будет тематическим, — сказал он. — Сегодня у нас французская кухня. Если позволите, рекомендую вам отведать кок-а-вин.

— Что он говорит, Дороти? — прокричал Ллойд.

Дороти принялась дословно пересказывать все, что слышала.

— Что еще за какава? — буркнул молодожен Рик.

Брайанна, его супруга, наклонилась к мужу, чмокнула в щеку и весьма дипломатично заметила:

— Думаю, это цыпленок, дорогой. В винном соусе.

— Тогда почему этот Измаил, или как его там, не может выражаться нормальным языком? — возмутился Рик, словно Измет невольно выставил его в глупом свете перед дамским обществом. В отличие от Ллойда, который явно был ни на кого не похож, Рик представлял собой типичный образец весьма неприятной части мужского населения Америки, которое склонно все свои недостатки сваливать на иностранцев.

Пока все внимательно изучали предложенное Изметом меню, к нашей веселой компании приблизился официант, ведающий спиртными напитками.

— Всем привет! Меня зовут Манфред, я главный специалист по выпивке! — Сложив руки вместе перед собой, официант согнулся в глубоком поклоне. Он был просто великолепен в своем красном пиджаке с серебряными галунами. — Кому я могу принести сегодня бутылочку вина?

Брайанна и Рик сказали, что им вполне достаточно содовой. Гейл и Кеннет сообщили, что уже уговорили в каюте бутылку шампанского «Дом Периньон» и посему вполне удовлетворены. «По части алкоголя, разумеется». Джеки заказала свой обычный «Деарс» с содовой. Пэт сочла нужным заявить, что уже выпитых «Майами-вамми» и бокала пинаколады ей на сегодня вполне достаточно. Дороти сказала, что они с Ллойдом перестали употреблять алкоголь в тот же год, когда и прекратили садиться ужинать позже половины седьмого. Остались мы с Сэмом Пеком. Руки мы подняли с ним одновременно. Манфред мгновенно подлетел к нам и развернул карту вин, явно решив, что мы вместе.

— Вот это мне нравится! Люди, которые знают толк в вине! — Услужливость буквально сочилась из него. — И какая замечательная пара!

Сэм повернулся в мою сторону и взглянул поверх очков, очевидно, желая получше разглядеть женщину, которую навязывают ему в спутницы. Я озабоченно подумала о том, какой тип женщин он предпочитает и насколько я ему соответствую в своем золотом платье с кисточками.

— Мы… хм… не вместе, — заметила я Манфреду, поскольку Сэм не проявил желания развеять недоразумение. Не хватало еще, чтобы этот Адонис решил, что я собираюсь оседлать его при помощи елейного сводника из обслуживающего персонала!

— Мне кажется, ничего страшного, если мы будем изучать меню одновременно, — обезоруживающе заметил Сэм, как умудренный жизнью путешественник, которому неоднократно приходилось общаться в подобных ситуациях с глупенькими представительницами женского пола. Его голос прозвучал спокойно, без какого-либо акцента, так что я не смогла понять, откуда он родом. Единственное, что я знала наверняка — у него широкие скулы.

— Н-н-нет, конечно… Ничего страшного, — заблеяла я. — Я могу посмотреть… Впрочем, может быть, сначала вы… — Я полностью утратила контроль над собой, растерялась, засуетилась, как юная фанатка, случайно наткнувшаяся на своего кумира и утратившая дар речи. И все это только потому, что некий Сэм Пек, случайно оказавшийся рядом со мной за ресторанным столом, вдруг обратился ко мне, предложил вместе изучить какую-то идиотскую карту вин!

Внезапно мне пришло в голову, что я не имею ни малейшего представления о том, как себя вести и как разговаривать с мужчиной, который мне интересен. Будь сама собой, говорят все в подобных случаях. Будь сама собой, и он полюбит тебя такой, какая ты есть. Не очень-то я в это верю. В кино женщины в моей ситуации ведут себя двояко: либо испуганно-настороженно, как я в данный момент, либо натягивают на себя маску холодности, равнодушия и высокомерной скуки изведавшей все особы. Куда подевалась вся моя самоуверенность? Именно сейчас мне ее так не хватает, подумала я, изо всех сил стараясь сделать вид «не-тронь-меня», который бросился в глаза Скипу Джеймисону.

— Почему бы нам не заказать одну бутылку на двоих? — предложил Сэм с ноткой нетерпения в голосе, словно решил взять на себя роль случайного спутника в неопределенно долгом путешествии. И затем добавил: — Нет ли у вас настроения сегодня выпить белого вина? А может, вы предпочитаете красное?

Пожалуй, я предпочитаю красное. Не помню, когда последний раз мне приходилось краснеть, но в данный момент мои щеки горели, а сама я обливалась потом, как во время сердечного приступа. Джеки и Пэт смотрели на меня с таким выражением, словно впервые меня видели.

— Может, «Мерло»? — заплетающимся языком проговорила я, не заглядывая в карту вин. Как это ни смешно, я действительно предпочитаю красные вина — с тех пор как медики обнаружили, что стакан-другой красного вина в день значительно снижают опасность атеросклероза.

— Отличный выбор! — согласился Сэм без тени улыбки. Но у меня все равно было ощущение, что он насмехается надо мной, над моей скованностью. Наверное, он уже привык к такому поведению женщин в своем обществе.

В конце концов Манфред принес наше «Мерло», а Измет Джеки — ее скотч, после чего мы сделали заказ на все шесть блюд. Я постаралась сосредоточиться на еде, но могла думать только о Сэме, о том, что он сидит рядом, о тонком цитрусовом запахе его одеколона, а также, поскольку он сидел от меня по левую руку, фиксировать каждое случайное соприкосновение наших локтей, когда мне надо было дотянуться, например, до корзинки с хлебом.

Нет, конечно, за столом происходили и другие события. Между визитами корабельного фотографа мы старались поддерживать светскую болтовню и познакомиться поближе с теми, с кем предстояло провести за столом целую неделю. В компании из десяти человек весьма затруднительно найти тему для общей беседы, поэтому все разбились на группки, за исключением Брайанны и Рика, которые полностью были поглощены собой, постоянно дотрагивались друг до друга и совершенно ясно давали понять, что больше всего на свете им хочется побыстрее вернуться в свою каюту и заняться делом.

Гейл и Кеннет между переменами блюд рассказывали Джеки и Пэт об отделке их новой ванной, которую предложил дизайнер по интерьеру, занимающийся обновлением их дома. (В подобных путешествиях, надо заметить, обычно стараются избегать таких тем, как система здравоохранения, дефицит бюджета или вердикт О. Д. Симпсону — из опасения поставить в неловкое положение незнакомых людей, с которыми вам предстоит сидеть лицом к лицу целых семь вечеров.) Дороти с Ллойдом погрузились в обсуждение своих проблем, так что нам с Сэмом ничего не оставалось, как разговаривать друг с другом.

— Как вы находите этот стейк с пряностями? — сломала я лед молчания.

Он не ответил. Ба, да он просто холодный, невоспитанный эгоист, воскликнула я про себя! И только потом заметила, что мой вопрос застал его за прожевыванием куска мяса. Проглотив, он отпил глоток вина и только после этого проговорил:

— Могу сказать, у «Короля бюргеров» мне подавали мясо и получше.

— Правда?

Он кивнул и, в свою очередь, поинтересовался:

— А как вам телятина «кордон блю»?

Вообще я редко ем телятину, особенно телятину с ветчиной и сыром, но у меня было мало времени изучить меню как следует. Я в это время разбиралась с проблемой вин. Но сегодня мне было уже все равно, что есть и пить; достаточно того, что мне удавалось пока не уронить ничего с тарелки и не опрокинуть бокал на себя или на Сэма.

— Я говорю, как телятина? — повторил он мне, как слабоумной.

— Моя телятина? — я замолчала, напрягая мозги, чтобы произнести нечто значительное, такое, что могло бы вывести из себя мистера Невозмутимость. — Похоже, она устала от долгого пребывания в холодильнике!

Все-таки я его достала. Сэм опять пристально взглянул на меня поверх очков, на этот раз с улыбкой.

— А чем вы занимаетесь? — почувствовав прилив вдохновения, ухватилась я за старое, проверенное средство.

— Я страховой агент, — ответил он, возвращаясь к своему мясу.

— Неужели?

— Похоже, вы удивлены. А кем вы себе меня представляли — акробатом на трапеции?

— Нет. Просто мне никогда в жизни не приходилось сталкиваться со страховыми агентами, которые не начинали бы моментально пытаться меня застраховать. Я сижу рядом с вами уже полчаса, а вы еще ни разу не произнесли «условия договора», «ежегодная рента» или «скидка для некурящих».

— Хотите сказать, что прислушиваетесь к каждому моему слову, да? — Он поднял голову от тарелки и негромко рассмеялся.

— К каждому второму!

Он снова засмеялся. Мое сердце трепыхнулось.

— Расскажите мне о себе, — попросил он. — Чем вы занимаетесь там, где живете?

— Я специалист по связям с общественностью. В Нью-Йорке.

— А-а, имиджмейкер, — насмешливо протянул он. — А в какой фирме?

— «Пирсон-энд-Стралли». Я ответственный исполнитель.

— А ваша специализация — моды, я не ошибся?

— Нет, почему вы так решили?

— По вашему платью, — отметил он мое золото с кисточками. — Оно так оригинально обрезано.

Сарказма в его голосе вполне хватило бы на то, чтобы разрезать на мелкие кусочки мою резиновую телятину.

— В самолете потеряли мой багаж, — пояснила я. — Это платье — лучшее из того, что мне смогли предложить в «Веселой принцессе». Это и еще два мне придется носить в ближайшие дни.

— Буду ждать с нетерпением!

Он пригубил бокал. Я тоже. Третий бокал за сегодняшний вечер, что было ровно на один больше моей обычной дозы. Я знала, что потом пожалею об этом, часа в три ночи, когда начнется сердцебиение, но людям свойственно забывать о том, что ждет их впереди ради сиюминутного удовольствия. А в данный момент больше всего мне хотелось именно третий бокал вина.

Глядя, как Сэм сражается со своим стейком, я подумала о том, что, собственно говоря, заставляет таких мужчин, как он, отправляться в круизы в одиночестве. Внешне он более чем представителен, у него надежная, хотя и скучная работа. Где же его подруги, приятельницы? Жена? На худой конец, лучший друг и коллега по работе?

— Вы сказали, что работаете в рекламе, — повторил Сэм, слегка наклонившись ко мне. Он явно оттаивал. — Значит, вы в недельном отпуске, верно?

— Да. Мы с Пэт и Джеки решили попутешествовать втроем. Мы дружим уже много лет.

— Прекрасно! Я так много путешествую, что растерял большинство своих друзей.

— Не думала, что страховым агентам приходится много путешествовать. А этот круиз — работа или отдых?

— Исключительно отдых. В круиз я отправился для разнообразия. Как и вы с подругами.

— А почему именно в круиз?

— Очень просто! У кораблей нет крыльев.

— Простите?

— У меня стойкая неприязнь к самолетам. Я не летаю уже много лет. Последний раз мне пришлось лететь на какой-то развалюхе из одного городка на Среднем Западе в другой. Была жуткая метель, самолетик дрожал, как цуцик. И тогда я сказал себе: «Хватит. Больше я не летаю!» По делам я езжу поездом или на машине. Но на севере в феврале очень холодно. Мне захотелось немного солнца, теплого пляжа, вообще глотнуть атмосферы Карибов. Следовательно — круиз!

— Сами по себе? — вопрос вырвался у меня непроизвольно. Я не хотела ни о чем допытываться.