— Она украла ее. Ничего удивительного. Ворованное не приносит счастья.

Внезапно Лука почувствовал в животе сильную боль. Может быть, это умирала надежда?

— Что ты такое говоришь? Кто, что украл? Лука!

— Клара похитила этого ребенка, как воровка. Она и есть самая обычная воровка. Ничем хорошим это кончиться не могло. — Лука не злился, не злорадствовал. Боль медленно путешествовала по его телу. Он протрезвел в один миг.

— Я не понимаю...

— Не бери в голову, tata, пошли в больницу. «Посмотрим на воровку и ее добычу», — мысленно добавил Лука.


На следующий день Лука добровольно вступил в армию. Через две недели был отправлен в Дубровник, где как раз шли ожесточенные военные действия.

Внутри и снаружи осажденного города семьсот хорватских военных и полицейских сражались против тридцати тысяч сербских и черногорских солдат.

ГЛАВА 36

Ранним утром третьего июля 1992 года, за день до военной операции «Тигр», целью которой хорватская армии ставила освобождение Дубровника и обеспечение нормального движения транспорта по Адриатической магистрали, Лука был ранен.

Он лежал за скалой, наблюдая в бинокль за вражеской передовой. Всё было спокойно. Внезапно раздался страшный грохот, он закричал, из ноги полилась кровь. Лука увидел кость. Потерял сознание. Времени на счет не было.


Ранним утром третьего июля 1992 года Дора проснулась, издав едва слышный крик. Часы показывали 5:20. Сытый и спокойный Никола спал рядом. Ночная рубашка Доры взмокла от пота, волосы прилипли к голове. Ей не хватало воздуха. Дора начала всхлипывать. Она хотела встать, но ноги не слушались, и пришлось снова опуститься на кровать. Положив руку на грудь, Дора медленно растирала ее. Она пыталась сделать дыхательную гимнастику, но у нее ничего не получалась: что-то отвлекало ее. Дора стала думать о том, почему так внезапно проснулась. Ей приснилось, что Лука стоял перед ней и улыбался. Но он весь был в крови. Она ничего не видела, кроме крови и его улыбающегося лица. Потом он упал на землю и больше не шевелился. Только улыбка осталась на губах.

Дора едва слышно заплакала. Легла в постель, взяла сына на руки. Малыш облизнулся и снова заснул. Самым лучшим местом на земле были для него мамины объятия.

— Лука, принц мой, мой Лука, только мой, навсегда мой, — прошептала Дора сквозь слезы, еще крепче прижав сына к себе.


Лука услышал нежный голос возле своего лица: «Ты мой спящий красавец, только мой, проснись, мой принц, только мой, я с тобой, все хорошо, проснись, посмотри на меня». Постепенно до него начали доходить другие голоса и звуки, он смущенно открыл глаза и увидел перед собой Дору. Его губы беззвучно шевелились, он не мог сказать ни слова, поэтому просто слегка улыбнулся, нерешительно поднял руку, скользнул ладонью по ее лицу, а затем коснулся длинных, темных волос, Дора едва слышно прошептала одними губами: «Мой принц, только мой».


Наконец Дора заснула. Ей ничего не снилось. Ее сон был пустыней, где не было ни света, ни воды, ни воздуха. Она хотела бы там остаться, боясь жизни, в которой они больше никогда не будут вместе. Даже во сне Дора не переставала плакать. Ее разбудило бодрое лепетание Николы. Дора поняла, что будет жить дальше.


Две недели Лука провел в переполненном госпитале в Сплите. Все шло хорошо. Ногу удалось спасти. Хотя возможно, что он теперь будет слегка хромать. Но в этом нет ничего страшного, как сказал Зоран, сжав руку Луки. Зоран смотрел на сына и не мог наглядеться. Он должен был удостовериться, что с Лукой действительно все в порядке.

Главное, что он жив и самое страшное уже позади. Они снова вместе, теперь он наконец-то может вздохнуть с облегчением, расслабиться и позволить себе заснуть. Зоран с удовольствием проспал бы целую неделю. Главное, что Лука остался жив. А то, что одна нога онемела и короче другой, кого это волнует!

В конце июля Лука вернулся домой.

Клара стояла в дверях и держала на руках ребенка. Катя скакала вокруг мамы и кричала: «Папа, папа!» Лука им шел из машины. Он не хотел, чтобы отец помогал ему. Лука опирался на трость, без которой теперь никогда не сможет обойтись. Катя продолжала кричать, таща его за руку. Лука рассмеялся:

— Не так быстро, Катя, у папы болит нога.

Лука вошел в дом вслед за старшей дочерью. Проходя мимо Клары, он не сказал ни слова. Даже не посмотрел на малышку у нее на руках. Зорану было больно смотреть на семью сына.

Война для Луки закончилась, но кошмар продолжался.


Целую неделю Дора не могла спать, ей все время казалось, что смерть стоит у ее постели. Она почти ничего не ела, ее мучили приступы удушья. Хелена пыталась отправить дочь к врачу, но та отказывалась. Ей было страшно. Дора боялась, что врач ничего не найдет. Она знала наверняка. Дора крепко прижимала к себе Николу. Он был ее надеждой и опорой, ее спасательным кругом. Доре оставалось только ждать.

И надо же! В один прекрасный день всё прошло! Кошмары, бессонница, удушье исчезли так же внезапно, как появились. Она пошла с Хеленой и Николой в свою любимую кондитерскую на улице Святой Анны и заказала целых три куска шоколадного торта со сливками. Хелена смеялась до слез. Никола, кряхтя от удовольствия, колотил по столу пластиковой чашкой.

Вечером Дора отправилась в театр. Ее игра была полна силы и озорства, хоть порой и казалась истеричной. Никто не жаловался, все были рады ее возвращению. Особенно Роже, режиссер. Даже Чехов обрадовался, что Ирина наконец-то вновь присоединилась к своим сестрам.

Придя домой поздно ночью, Дора взяла Николу из рук Хелены, поцеловала спящего малыша и прошептала: «Все хорошо, moje zlato, с нашим папой все в порядке».


ГЛАВА 37

— Мама, посмотри, там танцующий медведь в шляпе. Видишь? — Никола был взволнован. Он указывал рукой на небо, хотя из-за сильного ветра облака быстро меняли форму.

— Конечно! А ты заметил, что он держит в руке маленький мячик?

Дора взяла ладошку сына и поцеловала.

— У медведей не руки, а лапы! — Никола рассмеялся.

— Подумать только, zlato moje! Хорошо, что у меня есть ты, а то кто бы мне рассказал об этом! — Дора погладила сына по кудрявой голове. — Смотри, рядом с медведем танцует акула, а в пасти у нее роза. Мне кажется, она собирается пригласить медведя на танго.

— Не может быть! Где же они познакомились?

— Ну, это просто! Ты же знаешь, что медведи очень любят воду.

Никола снова громко засмеялся. Прохожие смотрели на него и улыбались.

Они с Дорой лежали на лужайке в парке Монсо, в розовом саду. Это было любимое место Николы. Малышу нравилось вдыхать аромат цветов и слушать мамины рассказы. Одни истории случались здесь, в Париже, другие — в маленьком приморском городке, где он еще не бывал, но мама обещала, что когда-нибудь обязательно свозит его туда. Больше всего Никола любил, когда Дора рассказывала про прогулки на лодке, тайный утес и про Папу. Как бы ему тоже хотелось иметь собаку. Но мама говорила, что у них слишком маленькая квартира, а псу нужен простор. А еще Никола обожал мороженое. Особенно когда на улице так жарко, а у него каникулы. Никола не очень любил ходить в школу. Нет, конечно, ему нравилось встречаться с друзьями, зато учительница совсем ему не нравилась. Она часто была к нему несправедлива только потому, что его мама была знаменитой актрисой! Никола считал, что так нечестно. Кроме того, ему было не очень интересно то, чему учили в школе. Когда-нибудь он станет капитаном. Будет плавать на большущем корабле. Изучать рыб и китов, а самое главное — акул. Это его любимые животные. Особенно те, которые живут в глубоких водах, — сигарные акулы, или рыба-молот; она такая страшная, что Николе ее жалко. Он легко мог себе представить, как другие морские обитатели издевались над уродливой рыбиной. Но главной его задачей как исследователя станет поиск мегалодона, самой большой акулы, достигавшей четырнадцати метров в длину. Он найдет ее и докажет, что они не вымерли.

Дора смотрела на сына и удивлялась. Когда он успел так вырасти? Еще вчера он был ее маленьким мальчиком, а теперь ему почти десять лет, скоро он поедет учиться, женится и покинет ее. Будет погружаться в морские пучины в клетках, изучая акул-людоедов! Дора старалась не плакать, когда она думала о своем любимом мальчике лицом к лицу с белой акулой, но это получалось у нее плохо.

— Мамочка, что с тобой? — Никола гладил ее маленькой ручкой по щеке.

— Ничего, маленький мой, я просто долго смотрела на облака.

— Нам пора идти домой? — слегка разочарованно спросил Никола.

— Нет, мы еще можем съесть по шарику мороженого, — медленно ответила Дора, словно раздумывала над каждым словом.

— Или по два! — рассмеялся Никола.

— Мне сегодня не нужно идти в театр, и мы можем поехать за город, к бабушке с дедушкой, поужинать в саду на свежем воздухе. Как тебе такая идея?

Никола вскочил на ноги и так сильно обнял Дору, что она снова чуть не расплакалась.

— Спасибо, мамочка, спасибо! Ты лучшая мама на свете! — Никола покрывал поцелуями ее лицо.

А затем они снова лежали на траве и смеялись, как будто им было по пять лет.

— Нужно сказать спасибо Роже, который дал мне вы-ходной.

— Роже тоже самый лучший! Он мне нравится, — прошептал Никола Доре на ухо.

— Мне тоже, — едва слышно ответила Дора.


Лука наблюдал за своей почти десятилетней дочерью, которая плескалась у берега, перебирая морские камушки. Девочка то и дело оборачивалась и смотрела на него. Она редко улыбалась. Только разглядывала его лицо, словно хотела спросить: неужели ты все еще здесь?

Лука сидел в тени. Было уже шесть часов вечера, но солнце припекало слишком сильно. Только Майе жара нипочем. Его младшая дочь обожала солнце. Поэтому по вечерам Лука ходил с ней на пляж. Большинство туристов уже отправлялись ужинать, а у него заканчивалась смена.

Он просто сидел и смотрел на нее. Это успокаивало. Как медитация. Солнце, море, пустеющий пляж, висячие пимии. Его дочь. Ей стало лучше. Она справилась. Да, она не всегда хорошо выглядела, но худшие времена уже позади, за ней нужно еще присматривать, ей нельзя перенапрягаться, и приходится принимать лекарства, но это ничего по сравнению с тем, что было вначале, когда она чуть не умерла.

Теперь она плещется в воде и строго смотрит на отца. Плавать Майя не умела. И не хотела учиться. Сначала Лука пытался настаивать, но потом решил оставить ее в покое. Не каждый должен уметь плавать. Он вспомнил свою маму.

— Папа, а почему звери не смеются?

Его дочка. Его Майя.


Стоял великолепный теплый летний день. Стемнеет еще не скоро. Дора и Никола ехали в сторону Версаля, где пять лет назад Иван построил для Хелены небольшой домик. Они снова поженились. На их свадьбе Никола нес кольца и был похож на черноволосого ангелочка. Круг замкнулся, только и всего, сказала Хелена. В тот момент, когда вся семья была счастлива, Дора задумалась о собственной жизни. Неужели ее жизнь навсегда останется прямой линией? Затем она посмотрела на сына и подумала, что если у него все пойдет хорошо, то большего ей и не надо.

— Мама, мы скоро приедем? — Никола сидел в своем кресле на заднем сиденье и читал книгу. «Акулы-убийцы», разумеется.

— Да, мое сокровище.

— Мама, а ты знала, что у акулы тоже есть брызги, почти как у кита?

— Кто бы мог подумать!

— Только находится оно у них не сверху на голове, a внизу, рядом с глазом. — Никола ни на секунду не отрывался от книги, которая едва помещалась у него на коленях.

— Потрясающе. — Дора смотрела на сына в зеркало заднего вида.

— Мам, а бывают спектакли про акул? — Никола поднял голову, их глаза встретились. Никола был очень серьезен и задумчив.

— Насколько мне известно, нет. Но если хочешь, я могу спросить у кого-нибудь. Роже наверняка должен знать. — Дора не смеялась над сыном. Его вопрос произвел на нее сильное впечатление.

— А ты бы хотела сыграть акулу? — спросил Никола, не отрываясь глядя на мать.

— Даже не знаю. Смотря, что это будет за акула. Ты же знаешь, что твоя мама слишком разборчива. — Дора подмигнула сыну.

— Она была бы самой особенной, самой красивой и самой умной акулой. И ты бы играла главную роль. — Никола был доволен собой. Он знал, что она любит. Уже несколько лет он ходил на все Дорины премьеры и никогда не скучал, даже если и не понимал, о чем шла речь. Ему нравилось наблюдать, как его мама менялась на сцене. Она становилась кем-то другим, но по-прежнему оставалась его мамой.