— Это ужасно, — она качает головой и отодвигается от меня. Мне хочется усадить её к себе на колени, но я не двигаюсь. Я получу её в свои руки позже. Она заслуживает тёплых воспоминаний о том времени, когда её похитили и чуть не продали в египетский гарем. Я хочу стереть ужас, который она, должно быть, испытывала, и заменить его жаром. И я это сделаю. Как только мы приземлимся.

Я провожу взглядом по контуру её милого лица, и мне хочется провести пальцами по той же дорожке.

— Они в безопасности, и ты тоже. Это всё, что имеет значение, верно?

Она снова покусывает свою розовую губу, её ровные белые зубы кусают то, что принадлежит мне.

— Пожалуй, ты прав. Да, — девушка расслабляется и прислоняется ко мне.

Некоторое время мы сидим молча, и она прижимается ко мне всё сильнее и сильнее с каждым мгновением. Я хочу спросить о её жизни, её колледже, что привело её в медицину. Но её дыхание выравнивается, и она засыпает у меня на груди. Я даю ей отдохнуть. Что-то внутри меня согревается при мысли о том, что она чувствует себя в достаточной безопасности со мной, чтобы позволить себе так себя вести.

Самолёт вздрагивает, когда попадает в зону турбулентности, и некоторые из ящиков позади грузовой сетки сдвигаются. Коллетт просыпается напротив меня. Я улавливаю движение в грузовом отсеке, а затем блеск пушки.

— Кэш.

Я вздыхаю и смотрю на очередной пистолет.

— Ибица.


Глава 5


Ибица отбрасывает грузовую сетку в сторону и подходит к нам. Коллетт съеживается сбоку от меня.

Наёмница хмыкает.

— Я не причиню тебе вреда, детка. Нет, если ты не попросишь по-хорошему, — она бросает рюкзак с парашютом к ногам Коллетт, держа пистолет направленным на меня. — Надень его.

— Кэш? — голос Коллетт дрожит.

Палец Ибицы ласкает спусковой крючок, более чем готовый разнести мои мозги по всему борту самолета. У Коллетт есть я. Пока.

— Сделай это. Она хочет получить щедрые деньги, которые твой отец заплатил за твоё спасение. Она не причинит тебе вреда, — я пододвигаю руку ближе к кобуре.

— На твоем месте я бы не стала это делать, Кэш. Мой палец на спусковом крючке немного чешется после трюка, который ты провернул в доме Арнана, — Ибица похлопывает себя по груди через облегающий чёрный топ. Её тёмные волосы собраны в высокий хвост, а к спине уже привязан парашют.

— Ты собираешься прыгать? — я стараюсь говорить небрежным тоном. — Мы ещё даже не зачистили Турцию. Собираешься приземлиться в зоне боевых действий? Присоединиться к террористам?

— Не будь идиотом, — её акцент меняется на французский. — За то время, что ей понадобится, чтобы надеть парашют, мы минуем Эгейское море.

— Значит, греческие каникулы?

Ибица ухмыляется, её красные губы раздвигаются настолько, что я вижу её идеальные белые зубы. Я хочу отхлестать её по губам, придать им более естественный малиновый цвет.

— Давай. Поторопись, — Ибица делает ещё один шаг вперёд, когда Коллетт пытается пристегнуть рюкзак к спине.

Я медленно подношу руку к рукоятке пистолета. Ибица выстреливает выше моей головы. Пуля пронзает металл надо мной, как будто самолёт — не более чем банка из-под содовой. Ветер свистит сквозь дыру, и я убираю пальцы от пистолета. Твою ж мать.

— В следующий раз я буду стрелять на поражение.

— Пошла ты на х*р, Ибица, — не могу поверить, что она так на меня набросилась. Моя потребность в Коллетт затуманила мой разум.

— Мы уже делали это. Помнишь? — она рывком поднимает Коллетт с пола и пятится к двери.

Фарджу снизил свою высоту до высоты прыжка. Я должен был заметить. Коллетт — это всё, о чём я мог думать.

Я пытаюсь придумать какой-нибудь способ остановить её, но его нет, пока она целится мне в лоб.

Ибица берётся за ручку двери.

— Спасибо, Фарджу!

Я слышу ответный крик, когда она тянет рычаг, и дверь открывается внутрь. Ветер адский, когда Ибица выталкивает Коллетт в холодную ночь. Её испуганные глаза — последнее, что я вижу, когда она издаёт крик. Звук резко обрывается, когда Коллетт исчезает из виду. Когда Ибица прыгает, я вытаскиваю пистолет, но она исчезает прежде, чем я успеваю выстрелить.

Я бегу к двери и цепляюсь за неё, вглядываясь в чернильную темноту ночи. Остаётся только одно.

Я прыгаю.


Ряд огней подо мной показывает приближающуюся греческую береговую линию. Теперь всё, что мне нужно сделать, это найти Коллетт и Ибицу, прежде чем я упаду на землю. Ветер жжёт мне глаза. Я щурюсь от его натиска и вглядываюсь в небо. Я замечаю их в сотне ярдов от себя, Ибица сжимает руку Коллетт, пока они падают.

Крепко прижав руки к телу, я маневрирую сквозь ледяной ветер, направляясь прямо к ним с ещё большей скоростью. Я могу подобраться ближе, потому что Ибица ищет только свою посадочную зону под ней, а не меня над ней. Она отпускает руку Коллетт и тянется к её шнурку. Я делаю свой ход и направляю ствол оружия в Ибицу, отправляя её кружиться в ночь.

Я притягиваю Коллетт к себе, когда мы стремительно несемся к земле, окно для открытия её парашюта быстро закрывается. Она обхватывает меня ногами, и я обхватываю её за спину, крепко прижимая к себе. Одним резким рывком я дёргаю за шнурок и держусь за неё изо всех сил. Она кричит, когда парашют раскрывается и замедляет наш спуск резким рывком.

Её крик звенит у меня в ушах.

— Кэш, — она утыкается лицом мне в шею, когда мы опускаемся к земле.

Мои ноги касаются земли, и я падаю на спину, удерживая её на своей груди. Мы приземляемся на береговой линии, мягкий песок подо мной и плеск волн моря в моих ушах.

Есть ли что-нибудь лучше, чем выпрыгнуть из самолёта в темноте, без зоны посадки и без парашюта? Конечно, нет.

— С тобой всё в порядке? — я убираю её волосы с лица.

— Я-я прыгнула с самолета, — её нижняя губа дрожит.

Я улыбаюсь и сажусь с ней на колени.

— Я знаю.

Я поднимаю пистолет и стреляю рядом с головой Ибицы. Она стоит, уперев руку в бедро и направив на меня пистолет. Коллетт резко поворачивает голову и прижимается спиной к моей груди.

Я кладу палец на спусковой крючок.

— Я возьму тебя с собой. Я уже разозлился из-за твоего маленького манёвра с прыжком. Не говоря уже о том, что я устал видеть твой грёбаный пистолет, направленный мне в лицо.

— О, тебе это нравится, — Ибица засовывает пистолет за пояс брюк и расчёсывает пальцами растрёпанный конский хвост.

Я поднимаюсь на ноги и тащу за собой Коллетт. Она сбрасывает рюкзак с парашютом и прячется за мной.

— Ты её не заберешь.

Ибица закатывает глаза.

— Да. Я понимаю это. Ты, кажется, особенно заинтересован в этом маленьком задании.

— Я делаю свою работу.

— Не хочешь поделиться? — она смотрит на Коллетт, которая вцепилась в мою рубашку. — Я неплохо владею языком, малышка.

Я делаю ещё один выстрел, на этот раз всего в дюйме от её уха. «Коллетт — моя, и нет, я не буду делить её ни с кем, даже с такой прекрасной задницей, как ты, Ибица».

Она хмурится и качает головой.

— Собираешься оставить всё веселье себе?

Я протягиваю руку назад и кладу её на бедро Коллетт.

— Я предупреждаю тебя, наёмница. Если я ещё хоть раз увижу твою тень на этой работе, я выдам тебе билет в один конец.

— Да, да, — она вскидывает руки и поворачивается. Уходя, она бросает через плечо. — Ты должен мне два миллиона долларов.

— Приходи и забери, когда захочешь. Ты знаешь, где меня найти.

Она показывает мне средний палец и исчезает в ночи.

— Кто это был? — Коллетт сжимает мою рубашку в кулаке.

— Просто старый друг, которому нужны деньги. Она ушла. Не беспокойся, — я осматриваю береговую линию и нахожу лестницу, ведущую к ряду домов, один из которых похож на небольшой отель.

— Пойдём? — я беру Коллетт за руку и веду её по песку вверх по крутым ступеням. Она всё ещё дрожит, но я намерен в ближайшее время согреть её.

Лестница ведёт в переулок, вдоль которого выстроились причудливые средиземноморские дома, и мы идём, пока не подходим к большому зданию с бассейном с видом на океан.

Я захожу внутрь, Коллетт позади меня, и подхожу к маленькой стойке. Молодой человек играет на своем телефоне и смотрит с улыбкой на наше приближение.

— Мне нужна комната на ночь, пожалуйста. Лучшее, что у Вас есть, — я говорю это по-гречески, и молодой человек кивает.

Парень смотрит на кровь на моей рубашке и начинает качать головой. Я достаю бумажник и вытаскиваю из гладкой кожи пять стодолларовых купюр.

— Никаких вопросов, — я предлагаю ему деньги.

Он громко сглатывает и берёт их. Когда он смотрит на Коллетт, всё ещё одетую только в мой пиджак, я наклоняюсь над стойкой и смотрю на него сверху вниз.

— Комната. Сейчас.

Он бледнеет.

— Да. Верно.

Коллетт держится рядом и тепло её тела согревает меня.

Как только всё улажено на стойке регистрации, молодой человек ведёт нас к последнему в коротком ряду комнат. С балкона открывается вид на океан, в люксе есть кровать размера «king-sized» и глубокая ванна.

— Apoláfsete ti diamoní sas, — он говорит мне, чтобы я наслаждался своим пребыванием, хотя его глаза блуждают по Коллетт.

— Efcharistó, — я благодарю его, и он, подмигнув, закрывает за собой дверь.

Коллетт стоит у окна и смотрит на луну в океане.

— Я никогда раньше не была в Греции, — в её мягком голосе слышится удивление.

Я подхожу к ней сзади и кладу руки ей на плечи. Они там, где и должны быть.

— Это прекрасная страна, — это действительно так, но я вижу только её.

Она дрожит, и я не знаю, от холода это или от моего прикосновения. Я целую Коллетт в макушку, и она снова прижимается ко мне.

— Ты спас меня дважды.

Я провожу руками по её талии.

— Просто делаю свою работу, — мой член уже упирается в молнию, отчаянно желая войти в неё. Но я не буду торопиться.

Вместо того чтобы перегнуть её через перила, как того требует мой член, я иду в ванную и набираю горячую воду. Затем я стягиваю штаны и снимаю импровизированный жгут Коллетт. Ранение настолько чистое, насколько это возможно, сквозное через мышцу. Бывало и похуже.

— Коллетт, — я снимаю рубашку и бросаю её на туалетный столик, когда она нерешительно входит, опустив голову и потупив взгляд. — Сними пиджак и залезай в ванну.

Её застенчивость только дразнит зверя внутри меня. Я хочу, чтобы она обнажилась, открыла мне все свои секреты и подчинилась всем моим желаниям. Мои глаза отчаянно хотят снова увидеть её всю, мои руки жаждут прикоснуться к её нежной коже. Я поворачиваю ручку и останавливаю поток горячей воды.

— Но ты же здесь, — её голос так мягок, как лепесток розы, и румянец расцветает на её щеках.

Я снимаю свои боксёры и иду к ней. Теперь она смотрит вверх, чтобы не видеть мою эрекцию. Я улыбаюсь её застенчивости, скользя руками по лацкану пиджака, который всё ещё на ней. Я расстегиваю пуговицы, пока она смотрит на меня, в её глазах присутствует страх, но также они полны и тепла, которое я хочу разжечь, пока оно не превратится в бушующий огонь. С небольшой помощью, пиджак соскальзывает на пол.

А теперь остались только Коллетт и я. Больше между нами ничего нет. Я приподнимаю её подбородок и впервые ощущаю вкус её губ. Она нерешительна и неуверенна. Я провожу рукой по её гладкой спине и запутываюсь пальцами в её волосах. Слегка потянув их, я откидываю её голову назад и прижимаюсь губами к её губам. И тогда руки девушки оказываются на мне, как я и хотел.

Я провожу языком по её сомкнутым губам, призывая её открыть их для меня. Её руки скользят по моей груди, животу, а затем по спине. Её груди прижимаются ко мне, кончики твёрдые и дразнящие. Они нужны мне во рту, но сначала я хочу, чтобы она сдалась. Вся целиком. Я хочу, чтобы она отдала мне свою девственность как подарок, что-то, что можно хранить и беречь, и мне нужна её покорность. По тому, как она тает от моего прикосновения, я знаю, что у меня будет всё, что я хочу, и скоро.

Она приоткрывает губы ровно настолько, чтобы я мог просунуть язык внутрь. Я стону ей в рот и сильнее тяну за волосы. Коллетт открывает рот с тихим стоном, и я скольжу своим языком по её, наконец, овладевая ею. Я провожу другой рукой вниз к её попке и прижимаю её к себе. Она дёргается от прикосновения моего члена к её животу, но я не даю ей вырваться. Вместо этого я сжимаю её зад и массирую её язык своим.

Она медленно расслабляется и начинает отвечать, мягкие звуки исходят из её горла. Я должен войти в неё, но сначала она должна быть готова. Я отпускаю её волосы и тянусь к её заднице, легко поднимая её и усаживая на туалетный столик. Я ласкаю её грудь и продолжаю целовать девушку, не давая ей передышки.

Она стонет, когда я провожу большими пальцами взад и вперёд по её твердым соскам. Я проглатываю звук и, сжимаю жесткие пики, между большими и указательными пальцами, слегка поворачивая. Когда её ногти впиваются в мои бока, я обнимаю её и спускаюсь вниз, целуя шею, кусая и облизывая женское плечо, пока она не начинает тяжело дышать. Её кожа сладкая и оставляет приятный вкус на моём языке. Я наслаждаюсь им, пожирая её медленно и с одной единственной целью.