В округе она уже давно была известна как богатая женщина, а благодаря занятиям с Терезой к ее богатству прибавилось еще и соответствующее образование. Теперь она чувствовала себя в своей тарелке в любых кругах и могла вести непринужденную светскую беседу даже с людьми из самых высших слоев общества. Но Кэти знала, что все это лишь внешний лоск, показная оболочка, и ни манеры светской дамы, ни деньги не могут изменить ее сути. И никакие успехи, которых она может достичь в настоящем, не заставят ее забыть об унижениях прошлого. В душе она осталась дочерью шахтера, получившей свое первое воспитание в семье бедняков. В душе она все еще была той девочкой, которая выносила помои с хозяйской кухни и страшилась гнева поварихи; она была той девушкой, над которой надругался Бернард Розье, а потом Марк Бантинг; она была той самой Кэти, которая стараниями Бернарда Розье попала в тюрьму, где стала жертвой Большой Бэсс. И она знала, что, даже если доживет до ста лет, ее детство и юность всегда будут с ней, а впечатления ее ранней поры останутся самыми сильными впечатлениями ее жизни. Эндри был очень доволен ее превращением в светскую даму, и она была счастлива, что может порадовать его. Но за фасадом светской дамы продолжала жить маленькая судомойка Кэти Малхолланд.


В этот декабрьский вечер 1880 года Кэти была занята благотворительностью. Она побывала в соборе Джарроу, где каждый год перед Рождеством раздавала деньги, одежду и обувь детям бедняков. Домой она возвращалась расстроенная: вид этих детишек напомнил ей о ее собственной дочери и пробудил ощущение какого-то странного, невыразимого одиночества. Тем более что Эндри сейчас был в плавании и вернется домой не раньше завтрашнего вечера.

Но дома ее ожидал радостный сюрприз. Едва переступив через порог, она увидела его высокую широкоплечую фигуру в дверях гостиной. Не снимая пальто и шляпки, Кэти бросилась к нему через зал и повисла у него на шее.

— О, Энди, Энди, как хорошо, что ты здесь! Мне было так одиноко… Но когда же ты успел вернуться? Я не ждала тебя сегодня.

Его поцелуй прервал поток ее слов. Обнимая ее за плечи, он легонько подтолкнул ее через зал в сторону столовой.

— Давай зайдем сюда на минутку. У меня гость.

— Гость? — она вопрошающе посмотрела на него.

Он кивнул и закрыл за ними дверь столовой.

— Но кто это, Энди?

— Это… это мой брат.

Кэти в этот момент снимала шляпку, и ее рука вместе со шляпкой так и замерла в воздухе.

— Твой брат? — переспросила она, отступая от него на шаг.

— Да, мой брат.

— Но почему? Почему, после всех этих лет?..

— Я объясню тебе потом. Сначала я хочу познакомить тебя с ним. Снимай пальто и пойдем.

— Он уже был здесь, когда ты приехал?

— Нет, он ждал меня на молу. Он так же, как и я, капитан… Дай-ка я на тебя посмотрю… — Он взял ее за плечи и слегка отстранил от себя, внимательно разглядывая ее лицо и прическу. — Да, да, он сам это увидит, — удовлетворенно прошептал Эндри. — Он поймет, почему я полюбил тебя.

— О, Энди! Я лучше сначала пойду наверх и приведу себя в порядок.

— В порядок! — он презрительно фыркнул. — Ты красивая, и этого достаточно. Что ты хочешь приводить в порядок?

Склонившись над ней, он слегка коснулся губами ее губ. Потом, взяв за руку, повел к двери.

— Энди, я… — Она остановилась на пороге столовой. — Я боюсь, Энди. Мне так неловко…

— Тебе неловко? Не говори глупостей! Если уж на то пошло, это он должен чувствовать себя неловко. Мой брат — морской скиталец и закостенелый холостяк. Он даже не знает, как надо себя вести в женском обществе. Пойдем.

Мужчина, вставший им навстречу, когда они вошли в гостиную, ничем не походил на Эндри, если не считать высокого роста. Но, в отличие от Эндри, был узок в плечах и худощав. В то время как Эндри казался почти блондином, волосы этого человека были темно-русыми. Также его отличали большой нос, глубоко посаженные глаза неопределенного цвета и полные губы; круглое лицо чисто выбрито, за исключением подбородка, покрытого короткой щетиной. В целом вид мужчины был несколько суров, но, когда его взгляд остановился на Кэти, она, посмотрев ему в глаза, поняла, что этот человек отличается добродушным нравом.

— Знакомься, Джон, это Кэти, — сказал Эндри, ведя ее за собой на середину комнаты, где стоял гость. — А это мой брат Джон, Кэти.

— Рад с вами познакомиться, мадам, — сказал Джон, пожимая ей руку.

У него был густой глуховатый голос. По-английски он говорил далеко не так хорошо, как Эндри, и с очень сильным акцентом. Его глаза ни на секунду не оставляли лица Кэти, — казалось, он хочет заглянуть ей прямо в душу и найти там ответ на какой-то вопрос.

— Очень приятно, — ответила Кэти.

После этого обмена приветствиями все трое замолчали, чувствуя себя одинаково неловко. Эндри, который всегда умел разрядить обстановку, нарушил молчание первым, воскликнув своим звучным голосом:

— Давайте выпьем! Бетти уже приготовила ужин, и скоро мы сядем за стол. А для начала не помешает выпить.

— Ах, значит, ужин уже готов? — Кэти улыбнулась Эндри, почувствовав себя немного раскованнее. — Кстати, ты уже поднимался к Терезе?

— Да, и Джон поднимался вместе со мной. Тереза ему очень понравилась.

Он шутливо стукнул брата кулаком по плечу, и Джон быстро сказал что-то на своем родном языке. Эндри ответил ему тоже по-норвежски, и оба рассмеялись. Затем Эндри снова перешел на английский, обращаясь к Кэти:

— Извини, мы больше не будем болтать на иностранном языке. Джон может говорить по-английски. Просто он сказал, что Тереза так очаровала его, что он бы непременно женился на ней, знай она его родной язык.

Кэти снова улыбнулась, внимательно глядя на Эндри. Он всегда вел себя так — шутил и громко смеялся, когда у него было неспокойно на душе. С помощью шуток он обычно старался скрыть свое беспокойство, не желая тревожить ее своими проблемами, — точно так же делал ее дед. Сейчас Кэти чувствовала, что визит Джона Фрэнкеля не случаен.

Ее опасения возросли во время ужина. У Эндри всегда был отменный аппетит, и он мог съесть по две или даже по три порции каждого блюда, — но сегодня вечером он всякий раз отказывался от добавки, когда Бетти хотела снова наполнить его тарелку. И еще Кэти заметила, что он почти не дает брату возможности разговаривать с ней. Как только Джон, казалось, собирался ей что-то сказать, Эндри тут же заводил беседу на первую попавшуюся тему. В течение всего ужина Джон украдкой поглядывал на нее — и всякий раз отводил глаза, встретившись с ее взглядом.

Едва закончили пить кофе, как Джон встал из-за стола и начал прощаться. Кэти ожидала, что Эндри пригласит брата остаться на ночь, и была удивлена, когда он этого не сделал.

Она не могла понять, нравится ей брат Эндри или нет, но сам факт его появления был ей неприятен. Визит Джона напомнил ей о том, что у Эндри есть в Норвегии семья: жена и дети. Кэти уже давно не думала об этом, потому что Эндри больше не говорил с ней о своих родных после того вечера, когда показал их портреты и рассказал свою историю. Она считала, что прошлое Эндри навсегда похоронено там, в далекой стране, где он не бывал уже долгие годы, — а вот теперь появился его брат, человек из прошлого, и прошлое воскресло… Но почему брат решил навестить его именно сейчас, после стольких лет разлуки? Может, у него была на то особая причина?

Прощаясь с Джоном в прихожей, она не переставала задавать себе этот вопрос. Когда тот пожал ей руку и поблагодарил за гостеприимство, она сказала:

— Вы зайдете к нам еще? Мы будем вам очень рады.

Прежде чем ответить, Джон бросил быстрый взгляд в сторону Эндри.

— Да, да, с удовольствием. Когда я снова буду в вашем порту, то обязательно навещу вас, — сказал он на своем ломаном английском и впервые за весь вечер улыбнулся ей.

Кэти улыбнулась ему в ответ. Потом Эндри проводил его до двери, и возле двери оба остановились, о чем-то переговариваясь на своем родном языке, а она удалилась в гостиную.

Несколько минут спустя Эндри, проводив брата, присоединился к ней. Он вошел в комнату медленным шагом, и на его лице больше не было улыбки. Подойдя к ней, он обнял ее и крепко прижал к себе, потом, взяв за руку, подвел к дивану перед камином, в котором полыхал яркий огонь. Когда они сели, он снова обнял ее и, не говоря ни слова, привлек ее голову к себе на плечо.

— В чем дело, Энди? — спросила она, и услышала тревожные нотки в собственном голосе.

Он медленно обернулся и посмотрел на нее:

— Ты только не волнуйся, Кэти, ничего страшного не случилось. Но завтра я должен ехать домой.

Домой! Он сказал, что должен ехать домой! Но ведь в течение последних четырнадцати лет его дом был здесь, с ней. Его домом была она — не Шилдс, не этот порт и не этот дом на Огл-Террас, где они жили сейчас, а именно она. Они могут переехать в другой дом, в другой город и даже в другую страну, но пока они рядом, где бы они ни жили, любое место на земле будет их домом, их родиной. Она не мыслила своего дома без него и думала, что он тоже считает своим единственным домом то место, где живет с ней. А теперь он сказал, что уезжает к себе домой в Норвегию… Она открыла было рот, собираясь заговорить, но не смогла вымолвить ни слова и только беспомощно покачала головой.

— Кэти… Послушай, Кэти, моя жена тяжело больна, — быстро заговорил он. — Это очень серьезно, и, по всей видимости, ей мало осталось жить. Она хочет увидеть меня перед смертью и послала Джона, чтобы он попросил меня приехать… Не смотри на меня так, Кэти. Она просто хочет повидаться со мной на прощание, это ровно ничего не значит. И я вовсе не собираюсь жить с ней. Господи, но ты ведь сама знаешь, что я бы уже никогда не смог жить с ней после того, как встретил тебя. — Он встряхнул головой и поднял глаза к потолку. — Неужели я должен тебе это повторять? Неужели после всех этих лет ты еще не поняла, что в моей жизни не может быть другой женщины, кроме тебя? Ты стала частью меня, Кэти, — частью моей души и частью моей плоти. Но она… она умирает, и выразила желание видеть меня. Почему после стольких лет ей вдруг захотелось меня увидеть, я не могу понять, мы ведь уже давно стали абсолютно чужими друг другу. Но у каждого человека есть свои странности. Может, это просто каприз, но, даже если это так, я не могу не выполнить желания умирающей. Правда, Кристин уже много раз казалось, что она умирает, но Джон говорит, что сейчас это всерьез. Попытайся меня понять, Кэти, ведь если я не поеду к ней, а она потом действительно умрет, я никогда не смогу себе этого простить. Может, я тоже странный человек, но такой уж я есть. Я не могу ей отказать… Но это не должно тебя беспокоить, Кэти. Я ведь вернусь к тебе, да неужели я должен тебе это говорить? Разве я смог бы прожить без тебя? Ты прекрасно знаешь, что ты — вся моя жизнь. Поэтому успокойся, любимая. Успокойся. — Он нежно погладил сначала одну ее щеку, потом другую. — Ты знаешь, что я говорю правду, Кэти. Ни один из нас не смог бы прожить без другого. И нет такой силы, которая смогла бы нас разлучить. Так чего же ты боишься? Я всегда буду принадлежать тебе, Кэти.

— Энди, я… я ничего не могу с собой поделать, но я боюсь. Я очень боюсь.

— Но чего ты боишься? Чего?

Он заключил ее в объятия и прижал к себе, и она спрятала лицо на его груди.

— Ты никогда не сможешь понять, как много ты для меня значишь, — прошептала она. — Нет, ты не можешь этого понять.

Он резко отстранил ее от себя и, приподняв ее подбородок, посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей.

— Я не могу понять? — возмущенно переспросил он. — Почему ты считаешь, что я не способен тебя понять? Ты рассуждаешь, как глупая женщина. Но я знаю, что ты не глупа, поэтому перестань молоть чепуху. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. И свои собственные чувства, — он ткнул себя пальцем в грудь, — я тоже понимаю. Как ты думаешь, почему я перестал плавать в долгие рейсы? Как ты думаешь, почему я больше не выхожу в море, а плаваю по этой грязной реке? А я люблю море, Кэти. Я всегда любил море. Но я предпочел быть рядом с тобой. И после этого ты мне говоришь, что я не понимаю?.. О, Кэти!

— Прости меня, Энди, — она медленно покачала головой. — Но я… я так боюсь тебя потерять!

Она сказала это очень тихо, почти шепотом. Он положил руку на ее голову и погладил ее по волосам, убрал со лба сбившиеся пряди.

— Как ты будешь туда добираться? — со вздохом спросила она.

— Я поплыву вместе с Джоном, на его корабле.

— А твой корабль? Ты уверен, что Палмеры тебя отпустят?

— Думаю, что смогу уладить это завтра утром. Я никогда не обращался с какими-либо просьбами к моим работодателям, и я думаю, что они не откажут мне на этот раз. Тем более что за все тринадцать лет, что я работаю в палмеровской компании, я не пропустил ни одного рейса. Они найдут мне замену на то время, что я буду отсутствовать. А если они не согласятся отпустить… — Он пожал плечами. — Что ж, кроме них есть еще и другие компании. Я не останусь без работы, если они меня уволят. В любом случае завтра я уезжаю в Норвегию.