— С Джонатаном никогда! — воскликнула Элизабет.

Чарльз оставил ее замечание без внимания.

— Командующий нашей эскадрой в Китае, адмирал сэр Уильям Эликзандер рассказывал мне во время моей последней поездки в Вампу, что его укачивает, когда он оказывается на море после длительного пребывания на берегу.

— В таком случае, я в выдающейся компании, и потому не стану презирать себя, — девушка подошла к матери и поцеловала ее. — Прошу прощения, но страшно хочу спать. Спокойной ночи, мама, и того же желаю тебе, дорогой братец.

Когда она вышла из комнаты, Чарльз улыбнулся.

— Поразительно, знаешь, она действительно взрослеет. Когда она перерастет эту чепуху относительно Джонни, станет настоящей разрушительницей мужских сердец.

— О, она скоро позабудет о нем, — беззаботно ответила Джессика, — сразу же, как только встретит юношу, который возбудит в ней интерес. Теперь, что касается тебя, Чарльз. Нет никакой нужды составлять мне компанию, и если у тебя есть планы на вечер, не меняй их. Я собиралась почитать новую книгу Генри Лонгфелло «Гиперион», первый его роман в прозе, я просто в восторге.

— Крайне не хочется прерывать твое чтение, мама, но мне нужен твой совет и помощь.

С подобной просьбой Чарльз не обращался к ней с того самого времени, как перестал быть подростком, то есть более десяти лет. Поэтому, удивленно подняв брови, она тихо произнесла:

— Позволь мне взять вышивку, и тогда поговорим.

Когда через несколько минут Джессика вернулась в гостиную с пяльцами, нитками и иглами, то заметила, что он вновь наполнил бокал портвейном.

Чарльз испытывал некоторую нервозность.

— Уверен, отец уже рассказал тебе о нашем с ним разговоре за ланчем, — начал он. — Я также уверен, что вы обсудили подходящих для меня невест. Диана, Маргарет и так далее.

Джессика кивнула. Судя по всему, то, что рассказал ей Алан, соответствовало действительности: Чарльз серьезно отнесся к предложению жениться.

— Я поняла, что ни одна из этих девушек тебя не устраивает.

Чарльз откашлялся.

— Дело не в этом, по правде говоря. Хочу поведать тебе маленькую историю, мама. Подлинную историю. Когда Джонни и я в первый раз отправились в Китай, у меня завязались отношения с самой дорогой местной куртизанкой. Ее отец был английским матросом, а мать — китаянкой. Звали ее Элис Вонг.

Мать попыталась говорить спокойно.

— Понимаю, тебе нужно иногда поразвлечься, но это не имеет никакого отношения к браку.

— Если бы она была жива, то я сильно бы подумал на этот счет, но к несчастью ее нет. Она пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти меня во время моей второй поездки в Китай.

— Боже мой, — мать слушала очень внимательно, догадываясь, что сын испытывает сильнейшее напряжение.

— Вскоре после ее смерти я узнал во время того же второго плавания, что Элис родила сына. Моего сына.

Мать судорожно глотнула воздух, затем, собрав силы, совладала с собой.

— Она назвала его Дэвидом, потому что учила псалмы. Он жил в типичном кантонском районе с бабушкой и младшей сестрой Элис Ву-лин. Я привез Дэвида в Нью-Лондон вместе с Ву-лин в качестве няньки. Руфь Баркер взяла на себя заботу о них, я плачу ей. Уверен, что они переехали в дом дяди Джеримайи, когда Руфь перебралась туда, чтобы присматривать за Джулианом на время отсутствия Джонни.

— Ты только подумай, — это все, что Джессика смогла сказать. Затем, подумав, добавила: — Джеримайя даже словом мне не обмолвился. А я-то считала, что он искренен со своей единственной сестрой!

— Дядя Джеримайя очень осторожен. Но дело не в этом. Дэвид — мой сын, мама. Я усыновил его, как того требует закон, и крестил в Нью-Лондоне, и теперь я отец моего сына. Мне хочется, чтобы ты и отец признали его. Я горжусь им также, как я горд моими отношениями с его матерью.

Некоторое время Джессика молчала.

— Даже если бы от упреков был хоть какой-то толк, Чарльз, я не стала бы досаждать тебе. Что сделано, то сделано. Я не знала той девушки, поэтому вынуждена полагаться на твое мнение, и если ты говоришь, что она человек с характером, то для меня этого более чем достаточно. Что касается твоего сына, разумеется, ты хочешь, чтобы он был с тобой!

— Ты отдаешь себе отчет в том, что на четверть он китаец, мама?

Джессика взглянула на сына горящим взглядом.

— Если ты думаешь, будто это имеет хоть какое-то значение, то ты совсем не знаешь меня, Чарльз. Ты говоришь о моем внуке!

— Не думаю, чтобы у отца были столь же широкие взгляды.

Ее улыбка погасла.

— Да, тут ты прав.

— Я страдаю от разлуки со своим сыном, мама. Безумно страдаю. «Элизабет» отплывает в Нью-Лондон через неделю с обычным грузом на борту, сразу же как ее корпус очистят от ракушек, подремонтируют и просмолят. Я тоже намерен отправиться в путь. Собираюсь привезти с собой в Лондон Дэвида и Ву-лин.

— Я с радостью приму их в этом доме, — проговорила она.

— А отец?

— Я… я не знаю.

— Мы с отцом, как тебе хорошо известно, ссорились постоянно и по любому поводу. Старый и молодой лев недолюбливали один другого, поэтому я не осмелился рассказать ему о Дэвиде. Он бы взорвался, я бы ответил ему тем же, и прежде чем мы смогли бы поладить, между нами пролегла бы вечная трещина раздора.

— Поэтому ты хочешь, Чарльз, чтобы я сообщила ему о Дэвиде?

— Мне страшно не хочется возлагать на тебя это бремя, мама.

— Вряд ли это бремя. Разумеется, я ему расскажу. Я единственный человек, который умеет ладить с твоим отцом. И то не всегда. Но не берусь гарантировать, что добьюсь от него признания Дэвида.

— Если придется, — проговорил Чарльз, — буду вынужден купить собственный дом и жить там со своим сыном.

— Кто станет за ним присматривать?

— Ву-лин, разумеется.

Джессика неодобрительно покачала головой.

— Несовершеннолетняя девочка из Китая, совершающая свою первую поездку в Англию? Ты не реалист, Чарльз.

— Тогда я найму гувернантку, экономку, повара. Уверен, ты понимаешь, я же могу позволить себе завести собственный дом.

— Разумеется, но это нехорошо, когда здесь столько пустых комнат. Более того, — добавила она, — так ты лишишь меня возможности ежедневного общения с внуком.

— Мне гораздо приятнее привезти Дэвида и Ву-лин сюда, мама. При условии, что отец примет сложившееся положение вещей.

Джессика вздохнула, какое-то время молчала.

— Позволь и мне быть с тобой такой же откровенной, как и ты со мной. Твой отец с большей легкостью примирился бы с твоим положением, так же как и все здесь, будь у тебя жена, Чарльз. Кто-нибудь, кто мог бы быть матерью твоему сыну и наставницей для девочки-китаянки. Как я понимаю, она почти того же возраста, что и твоя сестра.

— Приблизительно того же.

— Жизнь в школе во Франции помогает Элизабет взрослеть, но я не могу представить себе, как можно возложить на нее полную ответственность за воспитание ребенка. Сомневаюсь, что и твоя Ву-лин справится с такой нелегкой ношей. Ей самой нужен кто-то, кто мог бы подсказать и помочь. Естественно, я с удовольствием взялась бы за это сама, но, похоже, слишком стара. Для этой работы нужна гораздо более молодая женщина.

— Вынужден согласиться с тобой, мама. Однако проблема представляется неразрешимой. Отец назвал мне список молодых девушек, которые, с вашей точки зрения, могли бы подойти на роль жены. Но, боюсь, ни одна из них не захочет признать приемного сына, к тому же на одну четверть китайца, и тебе это хорошо известно. Высший свет этой страны настолько изолирован от остального мира, что к нему принадлежат самые худшие снобы из всех, что есть на земле. Не потерплю, если моя жена втайне станет питать презрение к моему сыну или относиться к нему свысока!

— Боюсь, ты прав. И согласна, что положение серьезное. Но факт остается фактом, тебе будет гораздо легче, если у Дэвида появится мать, а у Ву-лин взрослая сестра.

Чарльз уныло улыбнулся.

— Мне еще не доводилось совершать чудес, однако обещаю сделать все, что в моих силах, мама.

— Это все, о чем я тебя прошу. После твоего отплытия, пока ты будешь находиться на пути в Америку, я сообщу эту новость отцу. Пусть Всемогущий Бог защитит нас!


Чарльз вполне мог бы взять на себя командование «Элизабет», однако предпочел оставить эту роль капитану, который водил клипер в Джакарту и обратно. Поездка продолжительностью около трех недель позволит ему разобраться с огромным количеством бумаг, что менее всего привлекало его из всех прочих обязанностей. Вследствие этого он отправился пассажиром. Море неодолимо влекло Чарльза к себе. В первые дни он по несколько часов проводил на капитанском мостике, отправляясь туда всякий раз, когда портилась погода. Такова была его привилегия как владельца корабля, но он понимал, что поступает несправедливо по отношению к капитану, на котором лежала вся мера ответственности за корабль. Поэтому Чарльз поборол свое естественное желание и большую часть времени проводил в своей каюте, а когда выходил на палубу, то ограничивался прогулками. Избегая капитанского мостика, он не выставил на посмешище себя и никоим образом не умалял авторитет капитана.

На двадцатый день пути клипер, целый и невредимый как все клиперы, построенные Джонатаном, обогнул мыс Монтаук и вскоре после этого достиг доков компании «Рейкхелл и Бойнтон». Минутами позже Чарльз, войдя в главное здание конторы, прошел прямо в кабинет дяди.

Джеримайя Рейкхелл вскочил, увидев своего стройного, загорелого племянника, стоявшего в дверях.

— Господи Боже мой, Чарльз! — воскликнул он. — Знал, что «Элизабет» должна вот-вот появиться, но никак не ожидал, что ты окажешься на борту!

— Я решил приехать, когда наш корабль вернулся из Джакарты, поэтому у меня не было времени сообщить о приезде, дядя Джеримайя.

Они крепко пожали друг другу руки. Чарльз извлек из кармана письма, написанные его родителями.

— Я приехал обсудить как следует, чтобы большее число клиперов могло подключиться к торговле черным перцем и специями, которую мы ведем с Толстым Голландцем. Но самое главное — я приехал ради Дэвида. Как он тут?

— Преуспевает. Руфь творит чудеса, а Ву-лин ей здорово помогает. — Джеримайя пригласил племянника сесть. — Ты рассказал Алану и Джессике о Дэвиде?

— Мать знает. И согласна принять его.

— Разумеется. А как насчет отца?

— Мать обещала поговорить с ним, пока я буду здесь.

Джеримайя кивнул, но воздержался от комментариев, затем посмотрел на корабельные часы, стоявшие на камине.

— Дэвид и Джулиан должно быть уже проснулись после дневного сна. Так что, давай, отправляйся-ка прямо домой, у нас с тобой еще будет предостаточно времени поговорить о семье и делах попозже. Твой сундук и другой груз я пришлю, когда его спустят на берег.

Признательный за понимание, Чарльз попрощался и вышел, направившись пешком по знакомой набережной к дому Рейкхеллов.

Служанка, открывшая дверь на стук, удивилась, увидев его, но он приложил палец к губам, и она, заговорщически улыбаясь, указала ему наверх.

Руфь сидела в кресле-качалке, выглядела она привлекательно, ее темные волосы волнами спускались ниже плеч. Чарльз не заметил, что на ней было старое платье. Ее руки обнимали Дэвида и Джулиана, сидевших у нее на коленях, внимательно слушавших рассказ, который она им читала. Оба мальчика выросли с того времени, когда он видел их в последний раз, и сердце его сильно забилось при виде собственного сына. Ву-лин сидела за маленьким столиком и делала письменные упражнения по английскому языку по книге.

Не двигаясь и не издавая ни звука, Чарльз стоял в дверях.

Наконец Дэвид, почувствовал на себе взгляд, поднял голову и увидел отца, которого мгновенно узнал.

— Папа! Папа! — воскликнул он, указывая на Чарльза, соскакивая на пол и устремляясь к нему с быстротой, на какую только были способны его маленькие ножки.

Чарльз подхватил сына, поднял вверх и стиснул в своих медвежьих объятиях.

В детской поднялся страшный шум. Джулиан что-то кричал, одновременно с ним радостная, но нерешительная Ву-лин также заговорила невнятно, смешивая китайские и английские слова. Прошло несколько мгновений, прежде чем Руфь, которая вскочила с места, смогла протянуть руку для приветствия и широко улыбаясь произнести:

— Добро пожаловать в Америку, Чарльз.

Он пожал ей руку и легонько поцеловал в щеку.

— Я так счастлив, что оказался здесь, ты даже представить себе не можешь.

— Мама, — сказал Дэвид после того, как отец отпустил руку Руфи.