— Я уже решил поступить именно так, — ответил Джонатан.

Отец и сын увлеченно обсуждали деловые проблемы, когда к ним присоединились Лайцзе-лу и Сара, вернувшиеся после осмотра дома.

— Мне очень понравилось, — сказала Лайцзе-лу. — Здесь все так похоже на дом моего отца.

— Мне кажется между ними мало общего, — заметил Джонатан.

— На мой взгляд тоже, — смущенно сказала Сара.

— О, вы сейчас поймете, что я имею в виду, — сказала Лайцзе-лу, обращаясь к новообретенному отцу, — как и мой отец, вы человек, обладающий большим состоянием и положением в обществе. У вас очень большой и очень удобный дом. Но тем не менее вы не выставляете напоказ свое богатство. Это очень личный дом, а не дворец.

— Дочь моя, — сияя улыбкой ответил ей Джеримайя, — более высокой похвалы я никогда не слышал!

Спустя некоторое время на ужин приехали Джудит с детьми, которые, увидев прекрасную китаянку, смутились. Однако Лайцзе-лу сумела быстро завоевать их расположение и доверие, расспрашивая о школе, об увлечениях, занятиях спортом. Она окончательно очаровала их, пообещав отправиться с ними на рыбалку, заявив, что рыбная ловля ее самый любимый вид спорта.

Джонатан никогда не слышал, чтобы она говорила о своем пристрастии к рыбалке, поэтому не мог понять, говорила ли она правду или же это было сказано для того, чтобы дети почувствовали себя раскованнее. Ему предстояло еще так много узнать о своей молодой жене.

Джудит мимолетно улыбнулась и подмигнула Джонатану, показывая, что одобряет его новую жену.

Прежде чем отправиться к столу, Джонатан подарил всем членам семьи подарки, которые по его просьбе купил Кай, так как сам он не имел возможности свободно передвигаться по Кантону. Он подарил красивый нефритовый браслет Джудит, статуэтки воина для юного Брэда и танцовщицы для Джуди. Отцу, для его коллекции оружия, он привез изогнутый меч, эфес которого украшали драгоценные камни. Лайцзе-лу также приготовила сюрприз.

— Я привезла вам подарок от Сун Чжао, — сказала она, обращаясь к Джеримайи, — он просил передать вам, что близко узнав Джонатана, стал глубоко и искренне уважать вас. Он также просил передать вам, вы это всегда знали, что сын есть отражение своего отца. В Срединном Царстве существует древняя пословица: «Глядя на отражение в воде там видят лица своих детей». Поэтому мой отец убежден, что вы замечательный и благородный человек.

Удивленный и переполненный чувствами Джеримайя, принял из рук Лайцзе-лу подарок и принялся его разглядывать. Он держал в руках необыкновенный шар из слоновой кости, внутри которого находился другой, поменьше, а внутри этого второго — третий, еще меньшего размера. Рассматривая сферы, он внезапно понял, что этот подарок предназначался именно ему. Внутри третьей сферы был помещен мастерски вырезанный из кости крошечный клипер. Подарок был подлинным шедевром резьбы по кости.

— В вашей руке, — сказала Лайцзе-лу, — три мира. Мир Востока, мир Америки и мир Европы. Ваши клиперы сближают эти три мира друг с другом, объединяя их в одно целое.

Джеримайя был глубоко тронут.

— Клиперы — творение Джонатана, а не мое, — сказал он, — но я глубоко тронут этим подарком и теми чувствами, которые питает твой отец, приславший его. Я немедленно напишу ему ответ.

Через мгновение все сидели за праздничным столом, накрытым согласно традиции Новой Англии. Первым блюдом были приготовленные на пару моллюски, которых макали в растопленное масло. За ними последовала густая похлебка из кальмаров, затем было подано основное блюдо — омары, початки кукурузы и картофель, отваренный в морских водорослях. Лайцзе-лу была в восторге.

А Сара решительно произнесла:

— Теперь я вижу, что добралась до дома!

Взрослые так плотно набили желудки, что кроме юных Джуди и Брэда никто не притронулся к яблочному пирогу и мороженому, поданным на десерт.

Ночью, когда Лайцзе-лу и Джонатан удалились в свои апартаменты, прильнув к мужу, она сказала:

— Я боялась, что здесь, вдали от Срединного Царства, мне будет не по себе, неловко. Но я уже знаю, что это мой дом.


Как-то поздним утром из Англии в Новую Англию прибыла «Зеленая лягушка». Прежде чем судно успело причалить к берегу, Джонатан спешно послал экипаж за женой, чтобы вместе с ней встретить пассажиров корабля.

Первым на берег сошел Чарльз. На одном плече у него восседал Джулиан, на другом — Дэвид. Он спустил детей на землю и прежде чем поздороваться с Джонатаном обнял Лайцзе-лу.

— Кузина, — сказал он, — как долго я ждал этого момента, чтобы встретиться с тобой как с членом семьи.

— Я очень рада снова видеть тебя, Чарльз, — искренне ответила Лайцзе-лу. — О, как сильно вырос Дэвид с тех пор, как я его видела в последний раз!

Подняв малыша с земли и поцеловав, Лайцзе-лу спросила его на мандаринском наречии:

— Как поживаешь, малыш?

К ее восторгу он ответил ей на том же языке, которому его выучила Ву-лин.

— Очень хорошо, спасибо, — чуть застенчиво ответил он.

Джулиан взлетал над Джонатаном, который радостно подбрасывал сына в воздух.

Руфь Бойнтон спустилась на берег вслед за мужем и была сердита на себя за то, что сердце ее гулко заколотилось в груди, когда Джонатан приветствуя, поцеловал ее в щеку. Глупо, что даже теперь он все еще мог заставить ее краснеть.

Джонатан представил Руфь своей невесте. Несколько мгновений, показавшихся нескончаемо длинными, обе молодые женщины оценивающе мерили друг друга взглядами. Их прошлое принадлежало совершенно различным мирам, но каждая увидела в другой цельность характера и честь. Затем, обе одновременно двинулись навстречу, обнялись.

Джонатан спустил Джулиана на землю. Лайцзе-лу наклонилась и протянула к нему руки.

— Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть, Джулиан, — сказала она.

Маленький мальчик какое-то мгновение не отрываясь пристально смотрел на нее, затем повернулся и вцепился в Руфь, зарывшись лицом в ее юбке.

— Мама, — отчетливо проговорил он.

Джонатан почувствовал, как в нем закипел гнев.

— Как вы ведете себя, молодой человек? — резко спросил он.

Испытывая неловкость, Руфь, обращаясь исключительно к Лайцзе-лу, сказала:

— Мне очень жаль. Он редко ведет себя подобным образом. Мне кажется он просто стесняется.

— Он справится с этим. — Лайцзе-лу произнесла эти слова с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. Она никак не предполагала, что Джулиан оттолкнет ее, и ужасно расстроилась.

Последними на берег сошли Элизабет Бойнтон и Ву-лин, одетые в одинаковые платья. Их длинные волосы, ниспадавшие на спины, светлые у одной и иссиня-черные у другой, являли разительный контраст. И обе эти полу-женщины, полу-девочки отлично понимали, что являли собой сногсшибательную пару. Каждая слегка подкрасила губы и подвела глаза — это единственная косметика, которую разрешила им Руфь.

Ву-лин низко поклонилась Джонатану и Лайцзе-лу, обратившись к ним на кантонском наречии.

— Для меня большая честь видеть вас снова, достопочтимый сэр и мадам, — сказала она.

Лайцзе-лу мгновенно привлекла ее к себе и поцеловала.

— Ты так повзрослела, я не уверена, что узнала бы тебя, — сказала она, умышленно переходя на английский.

Джонатан все еще расстроенный поведением сына, желая скрыть это, с показной веселостью обнял Элизабет.

— Моя маленькая кузина теперь почти взрослая дама, — сказал он, — Лайцзе-лу, позволь представить тебе нашу красавицу.

Элизабет покраснела, но ее манеры, когда она повернулась к женщине, разбившей ее юношеские мечты, совершенно изменились. Она внезапно стала высокомерной патрицианкой и свысока холодно кивнула невесте Джонатана.

Этот жест оказался настолько неожиданным, что Лайцзе-лу растерялась.

Руфь и Чарльз обменялись быстрыми взглядами. Ничего плохого не было в том, что Элизабет предавалась романтическим девичьим грезам, но сейчас она зашла слишком далеко и ее грубость просто непозволительна. Они обязательно поговорят с ней позже, с глазу на глаз.

Приехавших и встречавших оказалось так много, что потребовалось несколько экипажей, чтобы отвезти всех к дому Рейкхеллов. Джонатан всех рассаживал и проследил, чтобы он, Лайцзе-лу и Джулиан ехали вместе. Маленький человек сидел между взрослыми.

— Насколько я понимаю, ты учишься читать, Джулиан? — спросил отец.

— Я почитаю тебе, папа! — воскликнул Джулиан.

— Можно мне тоже послушать? — негромко спросила Лайцзе-лу.

Малыш посмотрел на нее, в глазах его сверкнула ненависть, затем намеренно повернулся к ней спиной и ничего не ответил.

Джонатан стиснул зубы.

— Мне кажется, — произнес он, — что мальчика, которого я знаю, слишком долго не потчевали ремнем по задней части.

Лайцзе-лу решительно покачала головой.

— Так ты только вызовешь большую ненависть, — сказала она, — я сама найду другой выход.

— Однако я отказываюсь терпеть…

— Нет, Джонатан, — она твердо стояла на своем. — Это моя проблема, и ты должен позволить мне самой с ней справиться.

— Можешь воспользоваться ремнем, — сказал он. Тем временем Джулиан, догадавшийся, что взрослые говорят о нем, не все понимал из их разговора и глядел на отца снизу вверх.

— Я не верю в подобное воспитание, — сказала Лайцзе-лу. — Я найду другой способ.

Несмотря на уверенный тон, она понятия не имела, что следует сделать, чтобы завоевать расположение этого маленького человечка, который, каковы бы ни были его ребячьи причины, так сильно невзлюбил ее.

Другие экипажи обогнали их, и когда они подъехали к дому, то увидели поджидавшую их Элизабет. Руфь и Чарльз уже недвусмысленно выразили ей свое мнение по поводу ее поведения, и теперь она стояла гордо вскинув голову, а щеки ее пылали.

— Я должна принести вам свои извинения, — напряженно проговорила она, обращаясь к Лайцзе-лу. — Моя грубость по отношению к вам — я действительно вела себя грубо — была не намеренной.

Появление Джеримайи, вышедшего из своего кабинета, избавило их от необходимости дальнейших объяснений.

Сара Эплгейт уже взяла на себя роль главной домоуправительницы, спокойно и эффективно управляясь с приездом такого количества гостей. Дэвиду и Джулиану разрешили пообедать вместе со взрослыми. Оба малыша с сомнением смотрели на главное блюдо — лепешки из трески.

— Попробуйте их, дети, — предложила Сара. — Это одно из моих любимейших блюд.

Джеримайя не проронил ни слова, но едва прикоснулся к еде на своей тарелке.

После обеда Сара отозвала Джонатана в сторону.

— Джеримайя заболел? Он почти ничего не ел.

— Это потому, что он терпеть не может лепешки из трески.

— Понимаю.

Сара дала себе слово, что никогда больше не подаст это блюдо. Сун Чжао всегда ел то, что она ставила перед ним на стол, но Джеримайя Рейкхелл был столь же упрям, сколь и силен, и она решила, что хотя он и пропустил отличное рыбное блюдо, тем не менее он имеет право, чтобы в собственном доме ему подавали то, что ему нравится.

Трое мужчин отправились на верфь поговорить о делах, а Руфь, устроив так, чтобы Лайцзе-лу пошла вместе с ней, повела малышей в детскую на послеобеденный сон.

— Я… я честно говоря понятия не имею, что нашло на Джулиана, — сказала она, когда они, уложив малышей, удалились в гостиную, чтобы познакомиться поближе. — Вполне естественно, он может быть чуть скованным, но я никогда не видела, чтобы он вел себя капризно.

— В моей стране, — сказала Лайцзе-лу с вымученной улыбкой, — рассказывают древнюю легенду. Богиня земли как-то увидела троих своих детей, игравших между собой, и очень рассердилась, когда те не сказали ей, что именно они шептали друг другу. Она приказала им немедленно рассказать ей, но тут выяснилось, что они не могут сделать этого, потому что уже забыли о чем шла речь. Однако богиня-мать этого не понимала и наказала каждого из них. После этого они так сильно перепугались, что вообще не знали, что сказать. Она наказала бы их снова, но бог грома и молнии оказался рядом и убедил ее ничего больше не делать. Затем он сжалился над ней и объяснил, что ни один взрослый не в состоянии постичь разум ребенка. Расплата за взросление — а все дети стремятся стать взрослыми — состоит в том, что человек теряет способность думать и чувствовать как ребенок.

— Как это мудро.

Руфь была вынуждена признаться самой себе, хотя и скрепя сердце, что теперь вполне могла понять, почему Джонатан влюбился именно в эту девушку. Она обладала совершенной красотой тела, большой силой характера, быстрым умом и трезвым мышлением.