— Знаю, — со вздохом ответил Чарльз.

— Лин Цзи-сюй, новый наместник, делает все, чтобы озлобить людей с Запада. А теперь, когда сэр Уильям Эликзандер уходит в отставку, никто не знает как поступит капитан Эллиот. Ты знаешь капитана Эллиота? — спросил Джонатан.

— Не очень. У него нет друзей. Но я достаточно слышал о нем, чтобы сказать, что это самый чванливый, самый упрямый и самый невежественный сноб среди всех снобов Великобритании. Самый худший выбор для поста, требующего такта, деликатности и способности к компромиссам.

— Вот еще причины, по которым тебе следует избегать Вампу. Пусть в Вампу отправится американский капитан с командой на новом клипере, если, конечно, они смогут попасть туда. Когда я был там, ситуация сильно осложнялась, достаточно какого-нибудь ничтожного инцидента, чтобы вспыхнула война между Китаем и Британией.

— Хочешь сказать, конец торговле между Китаем и Западом?

— Надеюсь нет. Мы с тестем договорились, как в таком случае воспользоваться возможностями Толстого Голландца в Джакарте в качестве перевалочного центра. Мы будем доставлять свои грузы в Джакарту, то же самое будут делать джонки Суна. Голландец получил компенсацию за посредничество и услуги. Разумеется, если Британский королевский флот блокирует Кантон, ситуация в корне изменится. Этого-то и нельзя допустить, — сказал Джонатан.

— Если бы королева Виктория имела собственное мнение по этому вопросу, абсолютно уверен, войны не было бы. Она проявляет большой интерес к Китаю. Но министры и парламент не желают смотреть дальше этого жирного куска прибыли, который сулит торговля опиумом и который лежит на расстоянии вытянутой руки, — Чарльз помолчал, затем взглянул на кузена. — А что станешь делать лично ты, если война все же начнется?

— Все будет зависеть от обстоятельств. Если мог бы, то привез Суна сюда, пока не восстановится мир, но он ни за что не пойдет на это. Лайцзе-лу, естественно, останется здесь. Я не позволю ей вернуться. Что же касается меня, — добавил Джонатан, натянуто улыбаясь, — когда настанет время, придется сделать свой выбор. Однако не удивлюсь, если мы с тобой окажемся по разные стороны баррикад, Чарльз.

— Никогда, — воскликнул младший, — американская и английские ветви компании «Рейкхелл и Бойнтон» какое то время могут иметь различные цели, но не могу представить себе таких обстоятельств, включая войну, которые смогли бы сделать тебя и меня противниками.


Брэкфорд Уокер скрывался всего несколько недель, но ему казалось, что прошли годы. После того как он украл деньги из сейфа Джеримайи и поджег новый клипер Джонатана, Брэкфорд бежал в Бостон, имея при себе лишь пухлый саквояж и ту одежду, которая была на нем. Он снял номер в отеле на Тремонт-стрит — улице, расположенной на значительном расстоянии от порта, где у него было множество знакомых, купил кое-что из одежды, но продолжал пребывать в постоянном страхе.

Каждый день он просматривал газеты, но не находил в них ни слова ни о краже денег компании, ни о преступном поджоге. Отсутствие публикаций ничего не означало, по крайней мере по его мнению. Он считал, что это свидетельство лишь о том, что Джеримайя обратился в полицию с просьбой вести охоту на него, не поднимая лишнего шума.

Уокер не сомневался, его тесть настроен арестовать его, вернуть в Нью-Лондон и посадить на скамью подсудимых. Уже того, что он ударил Джудит, вполне достаточно, чтобы обеспечить пожизненную неприязнь со стороны ненавистных ему Рейкхеллов. Но несмотря на подобные размышления, он ничуть не раскаивался и не испытывал угрызений совести. Деньги по праву должны были принадлежать ему, поскольку на протяжении многих лет ему явно недоплачивали. Джонатан, который фактически лишил его возможности занять высший пост в компании, вполне заслужил потери корабля. Что касается Джудит, то ее давно следовало поставить на место, как следует проучив кулаком.

Мало-помалу Уокер изменил свою внешность. Купил очки, лимонным соком обесцветил свои редеющие волосы, отрастил небольшую бородку. Когда постояльцы отеля стали с удивлением поглядывать на него, замечая перемены во внешности, он решил, что пришло время сменить место жительства. Поэтому он отправился дилижансом в Филадельфию, и страх снова сковал его, когда меняли лошадей в Нью-Лондоне.

Преследуемый страхом, он прибыл в Филадельфию, пробыл там непродолжительное время, затем отправился в Нью-Йорк. Снял номер в фешенебельном отеле на Четырнадцатой улице, как можно дальше от порта. Новое ощущение свободы позволило ему не торопясь обзавестись новым гардеробом и не спеша приступить к планированию своей дальнейшей жизни.

Затем, как-то раз, совершенно неожиданно он увидел — или ему показалось, что увидел — Джеримайю Рейкхелла, выходившего из ресторана на Восьмой улице, и новая волна страха захлестнула его. Из царившего в голове хаоса вытекало только одно — оставаясь в Соединенных Штатах, он не сможет жить спокойной жизнью. Он истратил лишь незначительную часть украденных денег, так что оставалось более чем достаточно, чтобы вложить их в какое-нибудь дело, обеспечив таким образом безбедное существование.

Уокер с жадностью просматривал газеты, но публиковавшиеся в них отчеты о прибывавших и отплывающих кораблях были неполными, и он понял, что придется самому пойти в порт, где у него было немало знакомых. Вполне могло статься, что кое-какие из кораблей компании «Рейкхелл и Бойнтон» стояли в порту, может быть даже его собственные бриги или шхуны.

Давящее сознание отсутствия реальной альтернативы заставило его преодолеть тревогу и заняться тщательной подготовкой. В тот вечер он допоздна ужинал в одной из таверн на Южной улице, а затем отправился в сторону портовых причалов, где стояло около тридцати или сорока кораблей из различных стран. Как он и предполагал, улицы по мере приближения к порту становились все более пустынными. Он тщательно избегал таверн и борделей, где собирались матросы, и хотел не спеша пройтись по портовым причалам, где смог бы увидеть суда, стоявшие на якоре, и выбрать себе корабль более отвечавший его вкусу.

На улице стояла тишина, не нарушаемая ничем, кроме стука его башмаков и постукивания его трости, в которую был вделан клинок. Внезапно из боковой аллеи показались двое юношей с тяжелыми дубинками в руках.

— Эй ты, постой! — крикнул один из них.

— Отдай деньги по-хорошему и ничего с тобой не случится, — заявил другой.

Несмотря на различные слабости и дурные наклонности, Уокер не был трусом. Ему было около сорока, почти в два раза больше, чем грабителям, но это его не остановило. При себе он имел большую часть денег, оставив остальные в номере гостиницы, и Уокер не собирался отдавать их этой паре жалких грабителей.

— Стой и не двигайся, а то получишь по голове! — крикнул меньший ростом. — Давай сюда кошелек.

Ответ Уокера был мгновенным и весьма выразительным. Изо всей силы он ударил ногой меньшего грабителя в пах, одновременно обнажая клинок. Затем, развернувшись к другому нападающему, он вонзил глубоко в живот юноше обоюдоострый клинок.

Грабитель согнулся пополам, рухнул на булыжники мостовой, и прежде чем успел коснуться земли, он испустил дух.

Его напарник вскочил и что есть силы бросился наутек.

Уокер понимал всю сложность создавшегося положения. Юноша, которого он ударил ногой, исчез, и он остался на улице один на один с телом только что убитого вора. Ни одно окно не открылось, не вспыхнула ни одна свеча или лампа и, насколько он мог судить, никто из живших поблизости не догадывался о случившемся.

Вероятно, следовало бы сообщить в полицию о случившемся, но у Уокера не было ни малейшего желания предпринимать подобный шаг, привлекая тем самым внимание полиции к собственной персоне. Весьма вероятно, они уже имели уведомление, обязывающее арестовать его и доставить в кандалах в Нью-Лондон.

Уокер знал, что нужно делать. С особой тщательностью он вытер кровь клинка, пользуясь рубахой убитого вместо тряпки. Затем вложил клинок в ножны и двинулся дальше, подавляя соблазн броситься бегом и тем самым привлечь к себе внимание. Никто из прохожих никогда не подумает, что представительный джентльмен в отличном костюме, шляпе, до блеска начищенных ботинках, с тростью с золотым набалдашником в руках мог только что заколоть местного грабителя.

В порту Уокер замедлил шаги. Его внимание привлек норвежский бриг, но исходивший от него запах однозначно свидетельствовал, что это рыболовное судно. Машинально он пропустил несколько американских судов, полагая, что в команде могут оказаться знающие его офицеры или матросы. Кое-кто мог работать у него на протяжении многих лет. Он колебался, увидев британскую шхуну, по названию определил, что судно специализировалось на трансатлантических перевозках. Он прошел мимо клипера, совершенно игнорируя его.

Наконец дошел до стоявшей у причала шхуны, на мачте которой развевался флаг Нидерландов. На палубе было движение, команда, как он заметил, состояла из невысоких, обросших волосами, загорелых людей. Он подошел ближе и крикнул.

Матросы не обратили на него никакого внимания, поэтому он крикнул во второй, затем в третий раз.

Наконец бородатый мужчина в рубахе с короткими рукавами подошел к борту и тяжелым взглядом впился в незнакомца.

— Что надо?

— Могу занять минутку вашего времени, сэр?

Уокер испытывал неимоверную трудность, пытаясь говорить вежливо, но это ему удалось.

Капитан корабля немного поколебался, затем сделал знак, приглашая на борт. Трапа не было, поэтому Уокер легко прыгнул с пирса на палубу, преодолев расстояние в три или четыре фута.

— Как вижу шхуна называется «Уадден Зи», полагаю вы голландец.

Капитан кивнул.

— Вы, я вижу, готовитесь к отплытию, — сказал Уокер, — могу ли я узнать конечную точку плавания и маршрут?

— Мы идем мимо мыса Доброй Надежды в Манилу, Вампу, затем домой в Джакарту. Почему вы спрашиваете?

Маловероятно, что полиция станет искать его на Дальнем Востоке, подумал Уокер, и тамошние власти его не выдадут. В Вампу, о котором он знал по переписке с различными торговыми агентами, он окажется вне пределов досягаемости Рейкхеллов.

— Полагая, что у вас есть такая возможность, не были бы вы заинтересованы, сэр, захватить пассажира в Китай?

Жадный блеск вспыхнул в глазах капитана.

— Да, — произнес он. — У меня есть пассажирская каюта. Я покажу ее вам.

Уокер пошел за ним и увидел крошечную конуру, в которой имелась койка, небольшой комод, стул с прямой спинкой, прикрученный к переборке. Он прикинул, что в каюте едва ли хватит места для его коробок с одеждой. Однако комфорт — дело второе по сравнению с необходимостью как можно скорее убраться из Соединенных Штатов.

— Согласен, — сказал он.

— Эта каюта обойдется вам в сто долларов наличными. Плата вперед.

Цена была высокой, но выбора не было, и Уокер достал деньги из пухлого кошелька.

Увидев кошелек, капитан улыбнулся, показывая два ряда желтых зубов.

— Питание за отдельную плату, — объявил он, — еще пятьдесят долларов.

Брэкфорд Уокер отлично понимал, что его обирали, но, не возражая, вручил капитану еще пятьдесят долларов.

— Отплываем завтра утром. В восемь.

— Не беспокойтесь, сэр. Буду на борту до отплытия.

Плавание в далекую и неизвестную страну представляло гораздо больший интерес нежели перспектива провести долгие годы в тюрьме штата Коннектикут.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда Чарльз Бойнтон с семьей вернулся в Англию, он с тревогой обнаружил, что лондонские газеты изобиловали отчетами о начале вооруженных столкновений между Великобританией и Китаем. Некоторые газеты даже начали называть это «опиумной войной», и все более и более британцев соглашалось с тем, что следует воевать. Их страна не может более сносить «оскорбления» со стороны наместника императора в Кантоне.

Через несколько дней Чарльз прочитал, что Королевская морская эскадра, стоявшая на рейде в Вампу пополнилась двумя линейными кораблями, тремя фрегатами и неуказанным числом военных кораблей меньшего ранга, до последнего времени располагавшихся в Индии. В таковом составе эскадра представляла собой полноценный флот.

Отчаянно надеясь, что ему удастся хоть как-то не допустить развязывания трагичного ненужного конфликта, Чарльз написал письмо премьер-министру с просьбой о встрече. В послании он сделал упор на личное знание Востока. Ждать пришлось недолго. Посыльный принес сообщение, что встреча назначена на утро завтрашнего дня на Уайтхолле.

В назначенное время Чарльз прибыл в комплекс правительственных зданий на Уайтхолле и направился в апартаменты премьер-министра. Через несколько мгновений его ввели во внутреннее святилище.