Алан и Джеримайя тут же согласились, Что вымпелы, которые Джонатан уже заказал, должны появиться на всех судах сразу же, как будут готовы, и их поднимут на всех вновь построенных и приобретенных судах компании.

Джонатан и Лайцзе-лу посмотрели друг на друга, забыв обо всем на свете. У Руфи сжало горло. Они с Чарльзом никогда не испытывали подобного взаимного влечения, а теперь столь глубокое чувство вообще недостижимо.

Элизабет Бойнтон отвела взгляд в сторону. Она понимала, что должна принять женитьбу Джонатана как факт, но у нее не было сил видеть его глубокую, всепоглощающую любовь к другой женщине. Здравый смысл подсказывал, что, будучи девочкой, стоящей на пороге взросления и превращения в юную женщину, ей следовало бы выбросить любовь к нему из своего сердца. Получалось так, что она требовала от себя большего, чем могла сделать. Она так долго и так самозабвенно любила его, что эта ее влюбленность сделалась неотъемлемой частью ее самой.

Разумеется, все остальные члены семьи присоединились к предложению Джонатана. Самоотверженность Лайцзе-лу, подарившей черную жемчужину королеве Виктории, упрочила семейные узы с британской короной и устранила все препятствия на пути к быстрому процветанию.

Джеримайя предложил тост за невестку.

Лайцзе-лу выразила признательность благодарной улыбкой, а затем подняла собственный бокал.

— Давайте выпьем за всех Рейкхеллов и Бойнтонов, — сказала она. — Мы едины и неделимы.

Она взяла под руку Джонатана, затем Руфь, сидевшую рядом с ней. Как один, все собравшиеся за столом проделали тот же жест, и эта сцена запечатлелась в мозгу каждого Рейкхелла и каждого Бойнтона. Тесный семейный союз начал превращаться в великую династию.


Принцесса Виктория была уже достаточно большой, чтобы на равных общаться с Джулианом и Дэвидом, которые приняли ее в игру «делай, как я». На правах старшего Джулиан взял роль лидера и, бегая по парку Виндзорского замка, снова и снова кричал: «Повторяйте за мной!»

Дэвид Бойнтон демонстрировал первые признаки искусства дипломатии, которое в один прекрасный день принесет ему известность.

— Ты, несомненно, сумеешь сделать так же, Викки, — сказал он. — Не торопись. Не так быстро, Джулиан, будь же справедлив.

Принц Эдвард и Джейд, нетвердо шагая на слабеньких ножках рядом с родителями, были еще слишком малы, чтобы обращать друг на друга внимание. Наконец, будущий Эдвард VII заметил присутствие гостьи и попытался дернуть ее за волосы. Возмущенная Джейд тут же ответила ему тем же, оба громко заревели, что заставило нянек развести их в стороны и уложить в кроватки.

Лайцзе-лу и Руфь быстро обнаружили интерес королевы Виктории к домашним делам. Она тщательно записала рецепт китайского супа, который можно было приготовить из западных продуктов, и пришла к восхищению, когда Руфь назвала ей имя и адрес лондонского мастера игрушек, изделий которого она еще не видела.

Принц Альберт, чьи познания во всех сферах жизни, окружавшей его супругу, уже отличались энциклопедичностью, обсуждал с Джонатаном и Чарльзом существенные аспекты предстоящего бума в международной торговле. К своему удивлению, они обнаружили, что он знал предмет не менее хорошо, нежели они.

— Ваши клиперы удовлетворяют потребности в быстрой доставке некоторых видов товаров, мистер Рейкхелл, и, уверен, спрос на них сохранится еще на четверть века, но я предвижу необходимость развития и других направлений кораблестроения.

— Я тоже, сэр, — признался Джонатан. — Объем международной торговли только начинает расти. Возрастающая индустриализация нашей страны и Соединенных Штатов повысит взаимную зависимость, и только в нашей собственной торговой деятельности в ближайшие пятнадцать лет я ожидаю трех- или даже четырехкратного роста объемов трансатлантических перевозок.

— Как же вы планируете справиться со всем этим? — поинтересовался принц Альберт. — Обычные парусники не обладают достаточной скоростью, а клиперы — соответствующей грузоподъемностью.

— Мы были настолько заняты строительством клиперов, что не имели возможности заглянуть так далеко вперед, Ваше Высочество, — сказал Чарльз.

— Но теперь непременно займемся этим, — добавил Джонатан. — Пока я не готов к долговременным прогнозам. Но подозреваю, пароходы, которые в настоящее время используются преимущественно на реках и в каботажных перевозках как в вашей стране, так и в Америке, займут более важное положение.

— Вы хотите сказать, что суда с паровой тягой станут крупнее и более мощными?

— Эта тенденция неизбежна, сэр, — сказал Джонатан. — Я собираюсь предугадать рост спроса, и в ближайшие несколько лет надеюсь найти время для небольших экспериментов.

После ланча, когда гости собрались в обратный путь и детей уже отправили в поджидавший экипаж Бойнтонов, королева Виктория попросила их немного задержаться.

— Одну минуту, прежде чем вы уедете, миссис Рейкхелл, вряд ли я смогу в полной мере выразить вам свою благодарность за бесподобную черную жемчужину. Но кое-что в моих силах. Совсем недавно я утвердила новый рыцарский орден, собственно королевы, которым я вправе награждать, не консультируясь и не испрашивая одобрения моих министров. С великим удовольствием посвящаю вас в члены этого Ордена.

Королева надела на Лайцзе-лу широкую ленту ярко-красного шелка, и когда лента легла на плечи, все увидели небольшую копию личной печати Виктории.

— Этот орден не дает никаких материальных привилегий, — с улыбкой пояснила королева. — Его вправе унаследовать только ваша дочь, но не сын, и после вашей дочери — ее дочь и так далее. Обладательница ордена наделяется правом присутствовать на любой королевской аудиенции, надев эту ленту.

— Я буду с гордостью носить его, мэм, как символ нашей дружбы, — поблагодарила Лайцзе-лу и глубоко присела в реверансе.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тысячи китайских чернорабочих согласились трудиться за предложенную им представителями различных британских компаний плату, и колония королевской короны Гонконг буквально сразу же преобразилась из безлюдного полутропического леса в быстрорастущий город. Менее чем через месяц после основания в нем уже насчитывалось больше складских помещений, чем в порту Кантона. Вскоре началось возведение каменных зданий, строительство казарм для постоянного военного гарнизона, а также церквей и школ.

Растущему поселению требовались цирюльники и портные, торговцы зеленью и мясники, рыбаки и пекари, поэтому множество китайцев перебралось и строило себе дома на острове, названном в честь королевы Виктории. Несколько естественных гаваней образовывали глубоководные заливы, отделявшие остров Виктория от материка, куда также проникли англичане, неподалеку от рыбацкой деревушки под названием Кулун.

Англичане, американцы и другие выходцы с Запада, чьи флаги реяли над факториями, поняли, что торговля в Кантоне скоро отойдет на второй план, по сравнению с бурной активностью, набиравшей обороты в Гонконге. Однако мало кто из них представлял себе это с такой отчетливостью, как Молинда. Узнав о назначении Генри Поттингера на пост генерал-губернатора Гонконга, она решила, что настало время нанести ему визит. Гонконг, полагала она, станет первой остановкой в поездке, в ходе которой она планировала нанести деловой визит Толстому Голландцу.

Шан-Вэй, сопровождавший свою жену, отправился в плавание из Кантона на джонке компании «Рейкхелл и Бойнтон», и Кай, само собой разумеется, присоединился к ним. В последнюю минуту с ними отправился и Ло Фан, заявивший, что подыскивает себе новую работу.

— Разве ты не собираешься остаться мажордомом во дворце нового наместника? — поинтересовалась Молинда.

Он отрицательно покачал головой.

— После той жизни, которую я вел в последние годы, при дворе наместника мне будет слишком скучно. Кай говорил, что, возможно, в вашей компании найдется для меня место.

Молинде не требовалось времени для размышлений.

— Ты принят, — сказала она, — с такой же платой, как и у Кая, и если дела пойдут так, как я планирую, то у меня есть идея поручить тебе важное место.

Итак, трое рослых, атлетически сложенных мужчин стояли рядом с молодой женщиной на носу джонки, неторопливо входившей в гавань Гонконга. Кай и Ло Фан внимательно присматривались к судам, отмечая, что на якоре стояло множество кораблей под иностранными флагами, но внимание Шан-Вэя привлекли действия у вершины небольшого холма, расположенного недалеко от портовой зоны острова Виктории.

— Готов биться об заклад, — проговорил он, — что именно там возводится дворец английского генерал-губернатора.

— Почему ты так уверен, дорогой? — спросил Молинда, глядя на него с улыбкой.

Он усмехнулся.

— Потому что королевская власть повсюду действует одинаково. Я думаю, что человек, представляющий королеву Великобритании, для своего жилища изберет самую высокую точку на этом острове.

До берега они добрались на сампане. Молинда надела традиционный китайский чонсам, как обычно поступала в Кантоне, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Но красота девушки была столь броской, что толпы мужчин не сводили с нее глаз с первого же мгновения, как только она ступила на один из новых причалов. Ее появление с неизбежностью породило оживление в этом фактически мужском поселении, где мужья жили без жен, а единственными женщинами были проститутки из нескольких постоянно переполненных публичных домов.

Шан-Вэй, Кай и Ло Фан окружили Молинду кольцом. Их руки красноречиво лежали на рукоятках длинных изогнутых мечей, поэтому ни один мужчина не отважился заговорить с ней.

Они направились к стоявшему неподалеку одинокому зданию, в котором вскоре предстояло разместиться королевской таможне, а теперь временно находилась штаб-квартира сэра Генри Поттингера. В здании было всего две комнаты: большая крайняя, занятая военными и гражданскими чиновниками, и скромно обставленное внутреннее убежище, где находился кабинет человека, выигравшего Англо-китайскую войну.

Отлично информированный о положении Шан-Вэя и месте Молинды в компании «Рейкхелл и Бойнтон», Генри Поттингер незамедлительно принял прибывшую пару. Кай и Ло Фан заняли позицию перед входом.

— Что привело вас к нам? — любезно поинтересовался он.

— То же, что и многих других за последние недели, — ответила Молинда, решив беседовать с генерал-губернатором на его родном языке. — От имени владельцев компании я хочу приобрести земельный участок в портовой зоне, но отлично понимаю, что сперва должна заручиться вашим согласием.

— Ясно. Вы намерены обосноваться в Кулуне, как я понимаю.

— Мы намерены обосноваться на острове Виктория, сэр Генри, — уверенно заявила Молинда, — думаю, мне нет надобности напоминать вам, что собственностью компании «Рейкхелл и Бойнтон» наполовину владеют англичане, наполовину американцы.

Шан-Вэй, самостоятельно изучивший английский язык, все время улыбался.

Поттингер развернул карту острова, затем нахмурился, разглядывая ее.

— Вы опасаетесь, что все участки, пригодные для строительства причалов и складских помещений на этой стороне бухты, либо уже арендованы другими, либо проданы, — опередила его Молинда.

— Да, похоже, дела обстоят именно так, — ответил англичанин.

— Но на самом деле, сэр Генри, вы таким образом даете нам понять, что дела отсутствующих владельцев англо-американской компании представляет здесь женщина, которая не только не принадлежит к белой расе, но и имеет дополнительный недостаток — состоит в браке с китайцем.

Генри Поттингер не побоялся ответить откровенно:

— Должен признать, миссис Шан, многие из моих соотечественников страдают расовыми предрассудками и действительно стремятся сохранить остров Виктория исключительно для белых.

— Такая политика, вне всякого сомнения, обречена на неудачу, — сказала Молинда.

Улыбка сошла с лица Шан-Вэя.

— Вы победили нас в войне, генерал, — внушительно произнес он, — но вы не достигли мира. Ваши здания возводят и обслуживают китайцы. За то короткое время, пока мы шли сюда, я заметил китайцев, работающих в уже действующих доках. Китайцы продают мясо, рыбу и многие другие продукты вашим людям, а также работают слугами в новых домах.

Поттингер чувствовал себя неловко от его внимательного взгляда.

— Как вам, несомненно, известно, я могу устроить так, что мой голос услышат в Запретном городе, — продолжал Шан-Вэй. — В мирном договоре, подписанном вами и представителями императора Даогуана, нет положения, обязывающего его подданных работать на англичан. По распоряжению императора, все его подданные в одночасье вернутся к своим домашним очагам. Если они уйдут, вам не завершить строительства колонии. Не окажется рабочих для разгрузки и погрузки товаров, никто не станет перевозить грузы западных кораблей на небольших судах в открытые для торговли порты Китая. Ваши люди всецело станут зависеть от поставок продовольствия вашими же судами, им самим придется готовить пищу для себя. Будущее Гонконга зависит от доброй воли Небесного императора, и у меня нет ни малейшего сомнения, что вам отлично известен этот факт!