— Мне кажется, дамы могли бы насладиться беседой перед обедом, мистер Рейкхелл, — предложил президент, — тем временем мы пройдем в мой кабинет и обсудим торговые вопросы с Китаем.

— С большим уважением к вам, господин президент, — сказал Джонатан, — мне хотелось бы предложить, чтобы миссис Рейкхелл была среди нас. Я располагаю лишь поверхностными сведениями о Китае, а ее опыт несравненно богаче моего.

Джулия Тайлер улыбнулась.

— Именно это я ему и говорила.

Президент улыбнулся ей.

— Разумеется, — любезно проговорил он, предлагая руку Лайцзе-лу.

Хотя Соединенные Штаты уступали Срединному Царству и по площади территории и численности населения, Лайцзе-лу тем не менее была поражена простотой офиса главы исполнительной власти. Джон Тайлер пользовался тем же вращающимся креслом, на котором сидел Эндрю Джэксон, и отделанным кожей столом, который привез с собой из Франции Томас Джефферсон. Кроме ковра из полосок ткани, продернутых сквозь холст, покрывавшего часть пола, обыкновенных кленовых стульев для гостей, да нескольких сувениров, стоявших на столе, единственным, что заслуживало внимания, являлись флаги Соединенных Штатов и Вирджинии, стоявшие за президентским столом. Не ощущалось ни великолепия, ни пышности и блеска, поражавших на каждом шагу в Запретном городе.

Джонатан слегка удивился, когда к ним присоединился конгрессмен Кейлеб Кушинг от штата Массачусетс. В свои сорок с небольшим лет он пользовался репутацией человека, «делавшего дело». Кушинг в прошлом принадлежал к партии вигов и полностью поддерживал Тайлера. Как хорошо было известно Джонатану, в сенате виги отказали ему в поддержке при назначении на пост министра финансов. Его присутствие в настоящий момент казалось необъяснимым.

— Я пригласил вас сюда, мистер Рейкхелл, — начал президент, — потому, что вы знаете о Китае больше любого американца и еще потому, что у вас есть связи с императорской семьей.

Джонатан покачал головой и улыбнулся.

— Вновь я должен сослаться на свою жену, — сказал он, — это она длительное время поддерживала тесные отношения с императорской семьей.

— В таком случае я обращаюсь к вам обоим, — сказал Тайлер. — Мне неоднократно говорили, что потенциальный рынок для торговли с Китаем поистине безграничен. Это так?

— Он гораздо шире нежели кто-либо в Соединенных Штатах может себе представить, — ответил Джонатан. — В Китае есть острый спрос на некоторые виды наших товаров, и практически неограниченный рынок здесь для таких китайских товаров, как чай, шелк, фарфор и многое другое.

— Благодаря мирному договору, который Великобритания навязала Китаю, она может монополизировать торговлю с Китаем, — заявил президент. — Не считая Францию, Португалию и некоторых других стран, не делающих погоды в этой торговле. Я не ошибаюсь?

— Понимаете, господин президент, — с улыбкой проговорил Джонатан, — моя компания упорно пытается восстановить равновесие, поэтому мы не изолированы.

— А китайцы готовы принять нас, что вы думаете? — спросил Кушинг, обращаясь к Лайцзе-лу.

— В этом не может быть и сомнений, — эмоционально ответила она. — Император Даогуан питает дружеские чувства по отношению к этой стране. Его сестра, принцесса Ань Мень, обладающая определенной властью, живо интересуется Америкой, в особенности с тех пор, как мой муж и я направляем ей множество книг и журналов по американской промышленности, науке и медицине. Она усиленно склоняется в пользу развития отношений с этой страной.

Президент подался вперед, положив локти на стол.

— Как вы полагаете, Китай согласился бы заключить договор на открытие портов для торговли с нами, так же как с Великобританией?

— Вне всякого сомнения, — ответила Лайцзе-лу, — при условии, что договор будет справедливым.

— Могли бы вы уточнить? — поинтересовался Тайлер.

— Позвольте мне попытаться, — произнес Джонатан. — Если порты Китая открываются для нас, то и мы должны открыть свои порты для Китая. Даже если у него пока нет кораблей, пригодных для дальнего плавания. Тут ставится на карту принцип взаимности, и этот жест Китай наверняка оценит. Если наши граждане получат право посещать Китай, то мы должны открыть ворота и для граждан Китая, и я верю, многие захотят приехать сюда. Но более всего Соединенные Штаты не должны требовать от Китая территориальных уступок. Мы не должны требовать нового Гонконга. Или же права основывать американские концессии в китайских портах, подотчетные лишь американскому правительству. В таком случае не возникнет ненависти к Америке, какую в Китае питают по отношению к англичанам. Честные, открытые отношения принесут Соединенным Штатам дружбу и уважение правителей и народа Срединного Царства.

— Отлично сказано, миссис Рейкхелл, — заявил президент. — Очевидно вам понятны принципы, на которых зиждется наша нация. Как вы полагаете, будет ли Кейлеб Кушинг принят благожелательно, если я назначу его специальным посланником для обсуждения условий договора с императором?

Лайцзе-лу рассмеялась.

— Даогуан неофициально встречался с моим мужем, но ни император, ни его предшественники никогда официально не принимали ни одного иностранца.

— Мы надеемся, что меня он примет.

Глаза Лайцзе-лу загадочно блеснули.

— Вы совершите перед ним поклон кэтоу, господин Кушинг?

— Ну, нет. Разумеется, нет.

Назначенный, но еще не вступивший в должность посланник покраснел.

— Теперь вы начинаете видеть суть проблемы, — сказала Лайцзе-лу и прыснула от смеха.

— Если Даогуан будет благодушно настроен к идее расширения торговли с Соединенными Штатами, — сказал Джонатан, — он назначит специальную комиссию для переговоров с господином Кушингом. И ни при каких обстоятельствах эти переговоры не будут проводиться в Пекине. Господину Кушингу крупно повезет, если ему дозволят пройти в Императорский город.

— Меня интересует, как убедить императора благоприятно отнестись к перспективе торговли с нами, — спросил президент. — Могли бы вы выполнить эту задачу?

— Моя жена могла бы справиться с этим гораздо лучше меня. Я, естественно, буду рад помочь ей.

— Благодарю вас, — Тайлер оглядел комнату. — За сколько времени необходимо уведомить императора?

Лайцзе-лу на мгновение задумалась.

— Если я сразу же напишу Ань Мень и письмо тут же будет отправлено с кораблем Рейкхеллов, отплывающим через каждые несколько дней, мы могли бы последовать через несколько недель. Господин Кушинг и те, кого вы считаете нужным отправить с ним, должны быть к этому времени на борту корабля. Если император согласится — а я не вижу оснований для его отказа, хотя, разумеется, я не вправе говорить за него, — то незамедлительно начнет переговоры.

— Вы предпримите такое путешествие, мистер Рейкхелл? — спросил Тайлер. — Мы оплатим любые расходы, которые вы назовете.

— Совесть не позволит мне предъявить счет Соединенным Штатам, кроме как за проезд господина Кушинга и сопровождающих его лиц, — ответил Джонатан. — В любом случае я собирался отправиться в Китай и по торговым, и по личным делам. К тому же я обязан доставить подарок императору от королевы Виктории. Единственно нужно заранее определить дату.

— Официально назначаю вас, Кейлеб главой делегации, — сказал президент, — детали плавания вы можете обговорить с мистером Рейкхеллом. Теперь относительно подарка. Что следовало бы Соединенным Штатам направить императору?

— Ничего, — с чувством проговорила Лайцзе-лу.

Джон Тайлер с изумлением посмотрел на нее.

— Но вы же сказали, что королева Виктория посылает…

— Коронованные правители могут обмениваться подарками при определенных обстоятельствах, а в данном случае они были бы несколько неуместны.

Немногие отважились бы прервать президента, но Лайцзе-лу бесстрастно продолжала. — Император подумает, что вы хотите подкупить его, и сильно оскорбится. Все богатство мира не заставит его принять ваше предложение. Если вы действительно хотите преподнести ему и всему народу Срединного Царства подлинный подарок, потребуйте, чтобы конгресс принял закон, запрещающий американским гражданам заниматься торговлей опиумом.

Президент не мог справиться с изумлением.

— Вам следовало бы стать политиком, миссис Рейкхелл, — со смехом проговорил Кушинг.

Лайцзе-лу возмущенно посмотрела на него.

— Я видела людей, которых убил этот наркотик. Я видела их страдания, страдания их семей. Я говорю как человек, выступающий за человеческое достоинство, а не как политик!

Джон Тайлер улыбнулся.

— Если бы я мог убедить вас присоединиться к нашей делегации на переговорах, миссис Рейкхелл. Ваше предложение просто великолепно. Я также противник торговли опиумом, но мне и в голову не приходило, что наша страна может как-то повлиять на это. Американский закон скорее всего мало повлияет на обстановку в регионе, но по крайней мере мы покажем пример другим странам. Я поговорю с лидерами демократов и вигов в конгрессе завтра же утром, и не вижу причин, которые могли бы помешать принятию этого закона. Может быть, удастся провести его без голосования. На основе шумного единодушного одобрения.

— В таком случае смею вас заверить, — сказала Лайцзе-лу — император Даогуан заключит договор с Соединенными Штатами.

— Предлагаю продолжить нашу беседу за столом, — сказал президент, вставая. — Мы и так заставили мою жену ждать нас слишком долго. А по тому, как она смотрела на ваше платье, миссис Рейкхелл, уверен, ей очень хочется узнать, где она смогла бы заказать похожее на это.


По мере того как напряжение в супружеских отношениях росло, Руфь Бойнтон обнаружила, что их становится все труднее обсуждать, а это в свою очередь еще сильнее обостряло их. Они с Чарльзом по взаимному молчаливому согласию более не возвращались к экспериментам с занятием любовью, но остались вежливыми, временами даже любящими. Хотя Дэвид все еще гостил в Соединенных Штатах, оба отдавали отчет и задумывались о его существовании и благополучии. Друзья, с которыми оба иногда обедали и посещали театр, не догадывались, что в их отношениях что-то может быть не так. Алан, одержимый сбором наличных средств, необходимых для расширения дела, не замечал, что сын и невестка дрейфуют в противоположных направлениях. Леди Бойнтон имела на этот счет определенные подозрения, но предпочитала держать их при себе.

Руфь не теряла надежды, что положение выправится само собой. Она догадывалась, что муж имел связь во время своего путешествия, но судя по всему не испытывал привязанности к той женщине, что живет далеко отсюда, поэтому у нее имелись все основания надеяться, что его интерес к другой, кем бы она ни была, окажется всего лишь проходящим увлечением.

Внезапно все переменилось. Чарльз как-то раз допоздна задержался в офисе, что вошло у него в привычку, затем прислал записку, что не придет к обеду. Руфь не ложилась до полуночи, а когда она наконец услышала, как он уселся на диван в гардеробной на два часа позднее, то сделала вид, будто спит.

Следующий день был воскресенье, и Руфь, одеваясь к завтраку и в церковь, слышала как он негромко похрапывал и не беспокоила его. Прежде чем сойти вниз, она заглянула в гардеробную и увидела на полу рубашку, которую он бросил, раздеваясь. Автоматически подняв ее с желанием бросить в корзину для стирки белья, Руфь затаила дыхание.

На белом полотне воротничка виднелось большое пятно от губной помады.

Чарльз заворочался, открыл глаза, увидел жену, приподнялся на локте, посмотрел сначала на нее, затем на рубашку.

— Незачем читать мне мораль, — тупо проговорил он. — Я провел пару часов с одной из дорогостоящих проституток, в этом нет ничего преступного. Мужчине иногда нужна физическая разрядка так же, как ему нужна пища и выпивка, — он опустился на подушку. — И сон, — добавил он, прежде чем уснуть вновь.

Долгое время Руфь продолжала стоять на месте. Затем положила рубаху в корзину и спустилась вниз, присоединившись к родителям Чарльза, уже сидевшим за завтраком. И в церкви и после возвращения домой, ее поведение было настолько сдержанным, что Джессика несколько раз пристально смотрела на нее. Когда они вернулись в дом Бойнтонов, Алан отправился в свой кабинет, заявив, что там его ждут несколько финансовых документов, которые он намерен прочитать перед обедом, и обе женщины остались вдвоем в небольшой гостиной.

— Все утро вы знали, что я расстроена, — сказала Руфь.

Свекровь кивнула.

— Да, дорогая, я сразу же заметила, но не хочу задавать нескромных вопросов.

Молодая женщина ощутила непреодолимое желание поделиться с ней.

— Когда Чарльз в последний раз плавал на Восток, — проговорила она, — там у него был роман.