Уилл предоставил Клэй подводное снаряжение, которое держал на ферме; опустившись на дно, она смогла сфотографировать ныряльщиков, в основном женщин, которые весь день проводили под водой, осматривая моллюсков и собирая их. Тысячи белых раковин лежали в садках, открывая и закрывая створки, поглощая свет и микроскопическую морскую живность, которая служила им пищей.

– Думаю, производителям жемчуга можно лишь позавидовать. Нам не приходится кормить своих зверюшек, – с улыбкой сказал Уилл, когда Клэй вновь переоделась в свой комбинезон. Он повел ее обратно в лабораторию с белоснежными деревянными стенами, где показал техников-тайцев, закладывавших устриц во вращающийся барабан, в котором происходило отделение жемчуга. После извлечения жемчужины мыли и переносили в другое помещение для контроля, где отбраковывали мелкие зерна и жемчужины неправильной формы, а остальные сортировали по размеру.

– Наша ферма не занимается подбором жемчуга в ожерелья. Кое-кто из наших конкурентов сверлит отверстия и нанизывает нити, но мы поручаем эту работу субподрядчику в Бангкоке. – Уилл глянул на Клэй. – Ну вот, экскурсия закончена. Как тебе наше маленькое предприятие?

– Впечатляет. – Клэй была рада убедиться в том, что дела Уилла процветают; она начинала верить, что Стоун действительно сумел начать новую жизнь.

Когда они вернулись в вестибюль, Клэй заметила в нише у главного входа еще две двери.

– А что там? – спросила она.

– За одной из дверей – мой кабинет. Там нечего фотографировать, сущий кавардак.

– А вторая?

– Клэй Фитцджеральд, журналист до мозга костей. Это склад запасных садков, сетей, инструментов и прочего барахла.

– Вот это стоит снять. Вокруг так чисто, опрятно, все содержится в таком идеальном порядке, что захламленная кладовая окажется ярким контрастом – эдакое чрево жемчужного бизнеса. – Клэй подошла к коричневой двери и потянула за ручку, но дверь оказалась заперта.

– Поверь моему слову, кроме беспорядка, ты там ничего не увидишь; к тому же я проголодался. В Пхукете есть ресторанчик, где кормят свежими морскими продуктами, думаю, тебе там понравится. Официант у тебя на глазах вылавливает рыбу, которую подадут на стол. – Уилл повернулся к Пэту, бредущему следом за ними. – Ну а ты, наш юный друг? Ты хочешь есть? Пэт улыбнулся:

– Да, хан Уилл. Я стать жемчужный фермер, когда вырасту, а вы брать меня на работу, идет?

Уилл добродушно похлопал мальчика по макушке:

– Идет. Загляни ко мне годика через два.

– Но, Уилл… – Клэй вовсе не забыла, как напрягся Стоун при упоминании о запертой комнате. – Мне действительно хочется сфотографировать склад.

– Господи, Глазастик, ты такая настырная! – Уилл рассмеялся, но откровенный испуг в его глазах заставил Клэй по-настоящему заинтересоваться содержимым помещения. И все же она послушно двинулась за ним, когда Уилл скомандовал: – Идемте к катеру. Уже вечереет.

Выйдя наружу, Клэй, Уилл и Пэт начали спускаться к морю, и тут Клэй заметила, что окна «склада» закрыты ставнями, запертыми на висячие замки. Ее так и подмывало улизнуть и разнюхать, что к чему, но ферму тщательно охраняли, а Уилл непременно встревожился бы, если бы она под каким-нибудь предлогом вернулась.

Начало двадцатиминутного путешествия в Пхукет Клэй посвятила составлению набросков для будущей статьи. Закончив работу, она прошла на нос катера, где сидели Уилл и Пэт, увлеченно беседуя о Сиамском заливе и поисках кладов. «Старые охотники за сокровищами никогда не расстаются со своей мечтой, – подумала она, – и не признают поражения». Уилл слушал рассказ Пэта о судне Марко Поло с интересом, который вряд ли можно было объяснить праздным любопытством.


Насладившись восхитительными рыбными блюдами в Пхукете и задержавшись у пригородного поселка Сурин, чтобы понаблюдать за заходящим солнцем, трое путников последним рейсом вылетели в Бангкок.

– Спасибо тебе, Уилл, – сказала Клэй в такси, прокладывавшем путь по забитому машинами шоссе, ведущему из аэропорта в город. – Сегодня у меня был чудесный день.

– Я рад, что тебе понравилось. – Стоун сжимал ее руку. – Вообще-то еще рано; не хочешь зайти куда-нибудь в тихое место, выпить?

– В другой раз. – Клэй улыбнулась. – Завтра меня ждет работа, придется встать с петухами. Ассистента режиссера отправили домой с приступом малярии, и я его замещаю, так что для меня начинаются жаркие деньки.

Уилл обнял Клэй за плечи и прижал к себе.

– Я горжусь тобой, Клэй. Ты чертовски молода и уже добилась таких успехов.

– Мне уже двадцать восемь.

– А вот мне стукнуло сорок пять. Господи, я никак не могу привыкнуть…

– Поверь, ты выглядишь намного моложе, и твой возраст не имеет никакого значения.

– Спасибо. – Уилл чмокнул ее в нос, его теплые влажные нетерпеливые губы скользнули ниже; он прижал к себе Клэй, и она ответила на поцелуй, чуть заметно коснувшись его языка своим, закрыв глаза и отдаваясь мгновению, но тут же отстранилась и ласково поцеловала Уилла в щеку.

– Извини, Глазастик, не смог удержаться. Ладно, скажи лучше, как я тебе понравился в роли солидного управляющего жемчужной фермой?

– Ты соответствуешь этой должности как нельзя лучше, Уилл. На мой взгляд, для полноты образа тебе не хватает только белой панамы и ящика с сигарами. – Усмехнувшись, Клэй добавила: – Твои познания в области жемчужного промысла меня просто потрясли.

– Я привык полностью отдаваться делу, которым занимаюсь. Кстати, известно ли тебе, что жемчужины – мощное средство для усиления любовного чувства?

– Да. Я даже где-то читала, что Клеопатра растворяла их в вине, чтобы стать более сексуальной. – Клэй рассмеялась. – Неплохо было бы и нам в свое время отведать такого напитка, как ты считаешь?

– Между прочим, это чистая правда – жемчуг действительно растворяется в кислоте, я лично проверял. Жемчужина растворяется в стакане кьянти за две недели, но мне так и не удалось заставить себя выпить эту гадость.

Такси остановилось на площадке у отеля «Ориент».

– Может быть, я все же сумею уговорить тебя провести со мной вечер?

– В другой раз, Уилл, спасибо.

– А ты, Пэт? Ты хочешь пива?

– Да, хан Уилл, – ответил Пэт. – Я думай, что я не против…

– Тогда, – Уилл поцеловал Клэй в щеку, – до скорой встречи.

– Спасибо тебе. Я узнала сегодня много интересного и прекрасно провела время, а поужинать вместе мы сможем на следующей неделе.

Когда такси отъехало от отеля, увозя Пэта и Уилла, Клэй долго махала им вслед. Ее по-прежнему не покидало чувство, что Уилла и Бью связывает нечто большее, чем простая случайность; однако, кроме догадок, у нее ничего не было.

И все же Клэй сильно сомневалась в том, что Бью Йейтс одумался и наконец встал на путь добродетели.

Глава 24

Шофер-американец остановил черный «датсун» на крохотной парковочной площадке у бангкокского аэропорта Дон-Муанг.

– Джерри, проверь, прибыл ли самолет. Шофер кивнул и двинулся к аэровокзалу. Бью Йейтс потянулся к нагрудному карману своего голубого костюма от Армани и вынул флакончик в виде раковины с серебряной крышечкой. Откупорив его, он опустил специально отращенный ноготь мизинца в белый порошок, поднес к носу и глубоко втянул в себя воздух.

– Хочешь? – спросил он своего спутника.

– Не откажусь. – Винсент Ласко, партнер Бью, вынул из бумажника маленькую ложечку. Способ Бью ему не годился, так как у него отсутствовали мизинцы обеих рук. Винсент никогда не говорил Бью, что было тому причиной, но Йейтс подозревал, что Винсент лишился их за неуплату долгов.

– Как только посылка пройдет контроль, бери такси и вези ее в город. Знаешь, куда доставить?

Винсент кивнул.

– Тогда вперед.

– Рейс задерживается на двадцать минут, – просунув голову в окошко, сообщил вернувшийся Джерри.

– Черт побери, только этого нам не хватало. В этой гребенной стране никогда не бывает порядка.

– Они сказали, что самолет задержался из-за бури в Китайском море…

– Побольше верь всяким вракам. – Лицо Бью побагровело от злости.

– Успокойся, а то у тебя разболится голова. Вот возьми-ка лучше… – Винсент протянул Бью упаковку метаквалона. – Принеси ему что-нибудь запить, – велел он Джерри, и тот торопливым шагом отправился к расположенному через дорогу киоску, а Винсент принялся массировать шею Бью своей четырехпалой ладонью. – Тебе нужно научиться не принимать неурядицы так близко к сердцу.

Вскоре Джерри вернулся с пластиковой бутылкой охлажденной содовой.

– Это все, что у них есть, – сказал и прибавил: – Только что объявили прибытие рейса. Самолет заходит на посадку.

Приехавшие быстро направились к зданию аэропорта. Со стороны они составляли весьма занимательную пару: Винсент был на пять дюймов ниже атлетически сложенного Бью; на его лице над запавшими щеками выделялись темные глаза. Он, как и Бью, был хорош собой, и все же они являли полную противоположность друг другу.

Бью познакомился с Винсентом во Вьетнаме. Отец Винсента переехал из Франции в Сайгон в начале пятидесятых и открыл там ресторан, а его мать, вьетнамка, бросила семью ради американского солдата. Вскоре отец умер, и годы войны Винсент провел, покупая наркотики у северных вьетнамцев и продавая их американцам. Так он встретился с Бью, который в начале шестидесятых служил в подразделении «зеленых беретов». Когда Бью ушел в отставку, он пообещал Винсенту скоро вернуться, имея в виду деловые перспективы, которые открывались в Юго-Восточной Азии.

Однако во Вьетнам Бью попал лишь через несколько лет. Пройдя курс психотерапии в Калифорнии и выпросив кое-какие деньги у матери и деда, жившего в Новом Орлеане, он провернул несколько сделок с наркотиками и улетел в Бангкок, где уже обосновался Ласко.

Некоторое время они были любовниками, но потом Винсент, который, как и Бью, был бисексуалом, увлекся таиландской красоткой и, когда она забеременела, женился на ней; однако они с Бью по-прежнему остались деловыми партнерами.

Винсент лелеял свой бисексуализм, кичился им, и Бью приходилось быть настороже. Он возглавлял предприятие, а это требовало незапятнанной репутации; поэтому Бью всегда появлялся в обществе с красивыми женщинами, ограничивая свои порочные наклонности тайными свиданиями с Винсентом.

Когда Бью и Винсент вошли в аэровокзал, пассажиры рейса номер два компании «Пан-Америкэн» проходили паспортный контроль.

– Здравствуй, милый! – Санни Йейтс Фитцджеральд, как всегда элегантная и подтянутая, энергично замахала им, стоя у таможенного поста.

Одри Йейтс стояла рядом с матерью. Она недавно развелась со своим мужем, адвокатом Бэбкоком, и снова взяла девичью фамилию. Со своими серебристыми волосами, собранными в затейливую прическу, Одри выглядела сногсшибательно.

– Привет, мать. – Бью лениво растягивал слова, хотя его южный акцент уже давно сменился непринужденным американским говором.

– Бью, дорогой, я просто без ума от твоего костюма! – Санни с преувеличенным восторгом поцеловала сына, даже и не подумав при этом протянуть руку Винсенту. Одри же, напротив, сердечно расцеловала обоих мужчин.

– Из-за сильного встречного ветра мы опоздали в Токио и даже не успели отведать сашими; вдобавок нас не выпустили из самолета в Гонконге. Послушайте, зачем вы поселились в таком труднодоступном месте? Я едва пришла в себя от прошлого перелета, а теперь опять изволь проделывать весь путь заново.

– Сочувствую, но что поделать, – равнодушно отозвался Бью. – Ты привезла посылку, мать?

– Да, милый, разумеется, – ответила Санни тоном, каким матери обращаются к шестилетним детям. Она расстегнула молнию дорожной сумки и протянула сыну небольшой пакет, завернутый в подарочную бумагу. Бью тут же передал его Винсенту, и тот, кивнув на прощание, отправился к стоянке такси.

– Не понимаю, зачем ты с ним связался? – сказала Санни. – В нем есть что-то порочное.

– Как и в тебе, мать, – быстро глянув на нее, ответил Бью и подозвал носильщика.


Усаживаясь в машину, Бью занял место между сестрой и матерью.

– Как дела, милый? Что новенького? – Санни потрепала сына по колену.

– Дела идут блестяще; я только что открыл пару новых счетов. – Бью предложил Санни и Одри сигареты и закурил сам. – А ну-ка угадайте, кто сейчас околачивается в городе?

– Мы уже все знаем, – сказала Одри. – В Бангкок приехал Джош Льюис и собирается снимать здесь фильм; только ради него я и согласилась отправиться в эту азиатскую дыру.

– Неужели? А я-то надеялся, что любимая сестренка приехала, чтобы повидаться со мной, – отозвался Бью, передразнивая грубый южный акцент Одри.

– Черта с два; среди твоих знакомых нет ни одного порядочного человека.

– Глупости все это, и к тому же я говорил не о Джоше Льюисе. В его команде работает один наш хороший знакомый.