— Ветры Любви, облетите всю землю, все самые дальние утлы и закоулки и приведите к нам невесту, достойную нашего графа! — воскликнула она.

К великому изумлению Бетси, тяжелые грозовые тучи расступились и на небе, сияя серебристо-белым светом, появилась полная луна. Потом сверкнула молния, разрезав небо от края и до края огненной зигзагообразной линией.

Стоявшая позади Бетси женщина испуганно вскрикнула. Люси накинула на голову шаль и припала к земле. Бетси рухнула на камни рядом с ней.

И только вдова Хаскелл стояла, гордо распрямив плечи, и смотрела на разбушевавшуюся стихию.

— Дело сделано, — медленно опустив руки, прошептала старуха и бросила в море магический мешочек.


ГЛАВА 1


Лондон


Они дружили тайно. Жена викария и проститутка. Их жизни были такими же разными, как свет и тьма. И все-таки они смогли стать подругами, и с годами их дружба только окрепла.

И вот теперь они должны были расстаться.

Спрятавшись в густых зарослях самшита, скрывавших потайную калитку, которая соединяла дом викария и публичный дом, Иден смотрела на Мэри Уестчестер, жену викария. Молодая женщина сидела на скамье в своем тенистом саду, ожидая прихода Иден. Сегодня Мэри принесла свою одиннадцатимесячную дочь Дороти. Она хотела доставить радость подруге, зная, что та очень любит играть с малышкой. Отклонившись назад, Мэри подняла ребенка над головой. Дороти восхищенно булькнула и засмеялась. Ее мать крепко прижала малышку к себе.

Иден, словно зачарованная, смотрела на них, слушая звонкий смех ребенка.

Калитка, соединявшая скромный дом викария с домом, в котором жила Иден, служила своеобразным напоминанием о тех днях, когда оба эти дома принадлежали одному аббатству. Дом, в котором жила Иден, четырехэтажное каменное здание в готическом стиле, находившееся недалеко от делового центра Лондона, пользовался дурной славой. Там располагался очень дорогой бордель, о существовании которого было известно только узкому кругу людей. Его в шутку прозвали «Аббатством».

Иден охватила жгучая зависть. Она немедленно подавила это мерзкое чувство, понимая, что Мэри не виновата в том, что им достались такие разные судьбы и что жизнь Иден в скором времени превратится в настоящий ад.

— Привет, — сказала Иден, выходя из своего укрытия.

Мэри повернула голову и, улыбнувшись, показала ей ребенка.

— Я принесла Дороти. Моя свекровь немного приболела, и мне удалось незаметно вынести малышку из дома. Она запрещает мне выходить с Дороти на улицу. Видите ли, она считает, что маленьким детям вреден свежий воздух, а я с ней не согласна.

Иден подошла ближе.

— Она такая красивая, — с умилением произнесла Иден и осторожно дотронулась до белокурых кудряшек малышки.

Иден просто не смогла удержаться. Крохотные ушки девочки, похожие на морские раковины, и ее прелестные пальчики приводили Иден в восторг. Широко раскрыв свои голубые глазки, Дороти внимательно изучала ее.

— Мэри, да она просто вылитая ты, — сказала Иден.

Мэри довольно засмеялась.

— Моя свекровь утверждает, что Дороти похожа на Уестчестеров, а я уверена, что она точная моя копия. — Молодая женщина ласково потерлась носом о шею ребенка. — Хочешь подержать ее?

— Нет, я не могу. — Иден, растерявшись, отступила назад.

— Еще как можешь! Не бойся, она не кусается. — С этими словами Мэри протянула ей ребенка. — Только не урони ее, она довольно тяжелая.

— Я не могу, — повторила Иден и, покачав головой, отошла еще дальше.

Она не имеет права прикасаться к этому чистому ангелу. В жизни ей часто приходилось смотреть на такие мерзости и заниматься такими непристойностями, что она чувствовала себя порочной и грязной. Люди, подобные ей, не должны прикасаться к таким прелестным малышам, как Дороти.

Мэри посадила ребенка к себе на колени.

— Иден, что случилось? — спросила она, озабоченно посмотрев на подругу. — Когда я в прошлый раз приносила девочку, ты тоже отказалась взять ее на руки.

— Тебе этого не понять.

— Глупости. Я все смогу понять, ведь я твоя подруга. Ты можешь смело рассказывать мне обо всем, что тебя тревожит. Ты должна доверять мне.

После этих слов Иден совершенно растерялась.

Аккуратно придерживая ребенка, Мэри быстро встала и подошла к Иден.

— Что случилось, Иден? — снова поинтересовалась она. — Ты стала бледной как полотно. Я тебя чем-то обидела?

Дороти схватила своими прелестными маленькими пальчиками зеленый шелковый бант, пришитый к лифу платья Иден. Глядя на то, как девочка дергает бант, пытаясь развязать его, Иден выдохнула:

— Меня продали.

Мэри показалось, что она ослышалась.

— Продали? — переспросила она, изумленно глядя на подругу.

Иден очень хотелось поцеловать девочку в макушку, почувствовать запах молока, исходивший от губ Дороти.

— Да. Мадам Индрени наконец-то получила письмо от султана Ибн-Сибаха. Он согласился заплатить за меня ту цену, которую она назначила, — сообщила Иден.

Мадам Индрени была хозяйкой «Аббатства». Иден осторожно погладила пальцем кудряшки Дороти. Она думала, что у младенцев волосы мягкие словно шелк. Как выяснилось, она ошибалась. Иден показалось, что она прикоснулась к чему-то легкому и воздушному, похожему на нежный пух. Подняв голову, она посмотрела на Мэри.

— Через две недели меня увезут из «Аббатства», — сказала она.

Мэри открыла рот от удивления.

— Она не может продать тебя, — растерянно произнесла она. — Люди не могут продавать других людей. Теперь это запрещено законом.

Дороти попыталась засунуть себе в рот конец ленты.

— Там, где я живу, такое вполне возможно! — воскликнула Иден. — Мадам Индрени подобрала меня на улице для того, чтобы потом продать. Я с самого начала понимала, какая участь меня ожидает, — повторила она слова мадам Индрени, которые та сказала ей всего час назад.

— И ты так спокойно говоришь об этом? — возмутилась Мэри.

— Я знала, что рано или поздно это случится.

Мэри выдернула из рук Дороти ленту.

— Но я не знала об этом! — вскрикнула она и, отвернувшись от Иден, прижала к себе ребенка. Дороти подняла головку. Выглядывая из-за плеча матери, она пыталась найти зеленую ленту.

Улучив момент, Иден снова завязала бант.

— Нет, я думаю, что ты не сможешь этого понять, — спокойно и печально произнесла она.

Мэри посмотрела на нее, и Иден увидела, что глаза подруги блестят от навернувшихся слез. Это несказанно удивило девушку.

— Мэри, ты плачешь?

— А чему ты удивляешься? У меня никогда не было подруги ближе, чем ты.

Эти слова тронули Иден до глубины души.

— Мы с тобой очень разные. Ты такая нежная и утонченная, а я… — пробормотала она и, слегка пожав плечами, замолчала.

— А ты живая, деятельная, отчаянно смелая, — продолжила за нее Мэри. — А знаешь ли ты, что я завидую тебе? Я завидую твоему острому уму, твоей прозорливости, спокойствию и выдержке, твоему умению проявлять смекалку даже в самых обычных хозяйственных делах. А еще я завидую твоей красоте. Как бы мне хотелось иметь такие же, как у тебя, густые черные волосы и выразительные зеленые глаза, — призналась она и, бросив на подругу быстрый взгляд, добавила: — И такую же великолепную фигуру, как у тебя.

— Мэри, ты прекрасно сложена.

— Нет, это не так. Я худая и плоская, как палка, а у тебя очень женственная фигура — красивая высокая грудь и округлые бедра. Но сейчас мне бы хотелось, чтобы ты была мерзкой уродиной. Тогда бы мадам Индрени не смогла продать тебя и ты осталась бы здесь. Я бы помогла тебе выбраться из ее цепких лап и поселила бы тебя в своем доме. Потом познакомила бы тебя с кем-нибудь из друзей Нейта, ты вышла бы замуж, и мы с тобой никогда не расставались бы. Конечно, тогда у тебя не было бы таких великолепных шелковых платьев. Все друзья Нейта такие же бедные люди, как мы с мужем.

Покачав головой, Иден грустно усмехнулась.

— Я отдала бы все свои наряды за то, чтобы остаться с тобой, — сказала она. — Видишь ли, Мэри, если бы я была уродиной, то мадам никогда бы не взяла меня к себе и не стала бы держать в своем доме все эти годы. Я бы просто умерла на улице от голода и холода. Или со мной случилось бы еще что-нибудь более ужасное, — добавила она. Страшные воспоминания прошлого все еще были свежи в ее памяти.

— Тебя хотят продать. Что может быть хуже этого?

Иден знала, что Мэри никогда не сможет ее понять. Она посмотрела на прелестную малышку. Дороти вцепилась своими маленькими пальчиками в платье матери, словно деревце, которое, пытаясь добыть живительную влагу, впивается корнями в землю. На какое-то мгновение Иден почувствовала себя совершенно одинокой.

— Ты даже не представляешь, какая ты счастливая, — сказала она подруге.

— Мы этого не допустим, — уверенно заявила Мэри. — По крайней мере, без борьбы мы не сдадимся. Ты не должна выполнять приказы мадам Индрени. Мы все-таки живем в Англии! Я обязательно расскажу Нейту о том, в каком положении ты оказалась. Я уверена, что, как только мой муж узнает об этом чудовищном преступлении, он обратится в суд и обязательно выиграет твое дело. Мы спасем тебя!

У Мэри загорелись глаза, она вся пылала от праведного гнева. Посмотрев на нее, Иден поняла, что она действительно выполнит все, о чем только что сказала. Ради подруги она готова пожертвовать не только своей репутацией, но и всеми привилегиями, которые имеет ее муж, будучи приходским священником.

Готовность подруги принести подобную жертву окончательно развеяла все сомнения Иден и растопила лед недоверия, сковывавший ее душу. Она решила не скрывать своих истинных чувств и призналась Мэри, сколько боли и страданий принесло ей известие, которое она получила этим утром.

— Мэри, да моя единственная подруга.

Взяв Иден за руку, Мэри притянула ее к себе и заставила сесть на скамейку.

— Я считаю тебя своей сестрой, а ты — меня, не так ли? Иден, наша дружба изменила всю мою жизнь, — сказала она. — В тот день, когда ты услышала мои рыдания в саду, я была в полном отчаянии. Я даже подумывала о том, чтобы наложить на себя руки. И тут неожиданно появилась ты. Ты помнишь это? Ты заговорила со мной, а после оставалась до тех пор, пока я окончательно не успокоилась. Напитавшись твоей энергией, я сама стала сильнее, — призналась Мэри, прижимая к себе Дороти. — Если бы не ты, мой ребенок никогда бы не появился на этот свет.

На глазах Иден выступили жгучие слезы, но она быстро смахнула их, взяв себя в руки. Она уже давно поняла, что слезами горю не поможешь. Жизнь научила ее этому.

— Ты смогла справиться со всеми трудностями, смогла защитить себя и изменить свою жизнь, — сказала она.

— Нет, не смогла. Замужество принесло мне только несчастье и разочарование, муж был злым и жестоким, я была в полном отчаянии. Да еще и свекровь подливала масла в огонь, рассказывая каждому встречному и поперечному о том, что я — полное ничтожество. Наша встреча с тобой изменила всю мою жизнь. Я несказанно дорожу нашей дружбой. Помнишь, как тебе пришлось объяснять мне, что такое… — Мэри умолкла, махнув рукой.

Она все еще стыдилась произносить вслух некоторые слова. Иден же, в отличие от нее, не только могла в подробностях рассказать о том, чем занимаются в постели мужчина и женщина, но и изобразить в виде рисунков.

— Интимная близость? — пришла на помощь подруге Иден, употребив одно из самых любимых выражений мадам Индрени.

Мэри облегченно вздохнула.

— Да, интимная близость. Бедный Нейт. Его жена, которая выросла в сиротском приюте, не имела об этом никакого понятия. После нашей первой брачной ночи каждый раз, когда он пытался обнять меня, я заливалась горькими слезами. Мне казалось, что он сумасшедший. Ведь нормальный человек не станет заниматься такими непристойностями, — сказала она, слегка покраснев от смущения. — Но сейчас он очень счастлив. И я тоже. Я чувствую себя любимой и желанной женщиной, и… все это благодаря тому, что я смогла преодолеть свой страх перед интимной близостью. Скажу честно, мне очень нравится заниматься любовью, — призналась она.

— Тебе это действительно нравится? — спросила Иден, окинув подругу скептическим взглядом.

Мэри робко кивнула.

— Не то чтобы очень, но, по правде говоря, довольно приятно, — добавила она.

Ее признание вызвало у Иден неподдельный интерес. Она считала, что секс — это просто работа и в этом нет ничего приятного.

— Я не знаю, смогу ли я стать такой, как ты, — словно прочитав ее мысли, продолжила разговор Мэри. — Мне сначала нужно полюбить мужчину, и только потом я смогу заниматься с ним этим… ну, ты понимаешь, что я имею в виду. — Она махнула рукой, так и не решившись произнести слово «секс». — Иначе в этом не будет ничего приятного.