Барбара Мертц - Когда отцветают розы

— Это самое обнадеживающее из всего, что мы слышали до сих пор, — сказала Мэри-Джо без особого энтузиазма в голосе.

Вечер они провели на редкость славно благодаря общим усилиям казаться веселыми. Энди порылся в коллекции матушкиных видеокассет, и они просмотрели два фильма подряд, поглощая кукурузные хлопья и поминутно отгоняя от них кошек.

Эйфория длилась у Дианы до того момента, когда Энди отозвал ее в сторонку, прежде чем она последовала за Мэри-Джо наверх.

— Ты принимала снотворное прошлой ночью?

Сердце у Дианы упало.

— Какое тебе дело до этого?

— Сегодня не принимай, очень прошу.

— Черт возьми, Энди, мне было так хорошо, пока ты не напомнил. Катись к дьяволу, а лучше — в постель…

Жара немного спала, но в ночном воздухе все равно ощущалась неподвижная духота. Она достаточно устала, чтобы сразу заснуть, но все-таки на всякий случай…

Во тьме она могла различить только их неясные силуэты. Они дрались яростно, убийственно в тишине, которую нарушало только их тяжелое дыхание и по временам стоны боли. Она знала, что это ей снится. Она хотела двинуться с места, но в ногах возникло ощущение, словно ступни приклеились к земле. Она попыталась крикнуть, чтобы они остановились, но не могла выдавить из себя ни звука. И тут одна из фигур пошатнулась, упала навзничь и больше не двигалась.

Крик вырвался из ее груди, как вода, прорвавшая плотину. Трава была влажной и холодной под ее босыми ступнями. Над лужайкой стояло белое облако тумана. Ущербная луна просвечивала смутно, как сквозь дымку. Это был не сон. Она не спала — и они были там: один неподвижно лежал, а другой склонился над ним и как будто собирался ударить снова.

Услышав ее голос, он повернулся и схватил ее, но не в объятия, а крепкой, причинившей боль хваткой. В лунном свете она видела теперь его лицо, но она и так уже узнала обоих. Ее держал Уолт, а поверх посеребренной росой травы недвижимо лежал Энди.

Ее руки оказались стиснутыми по сторонам тела. Диана брыкалась и больно ударилась пальцами ноги о его кожаный ботинок. После яростной борьбы ей удалось высвободить одну руку. Ее ногти сразу впились ему в лицо. Это подействовало. Он глухо охнул и стиснул ее еще крепче, так что рука ее была теперь прижата к его груди. Силен он был ужасающе: держал ее в совершенно беспомощном положении одной рукой. Диана набрала побольше воздуха. Он почувствовал это и предупредил ее намеренье, зажав свободной рот, прежде чем она закричала.

«Притвориться, что потеряла сознание, — раздумывала она. — Обмякнуть… Потом застать его врасплох».

Но раньше она услышала его голос. Говорил он шепотом, но все равно в нем чувствовалось напряжение.

— Не ори! Хочешь Мэри-Джо разбудить?

Такую речь столь странно было услышать от человека, которого она уже почти окончательно считала преступником, что она действительно обмякла в его объятиях, но от удивления.

Его ладонь по-прежнему зажимала ей рот. Она размышляла, как обратить его внимание на этот факт, когда услышала другой голос, от которого все происходящее стало казаться еще более нереальным.

— Удивительно, что она еще не потеряла сознание или того хуже, — сказал Энди. — Разве ты не знаешь, что будить лунатиков опасно?

Он пришепетывал. Когда он показался за спиной Уолта, Диана увидела темное пятно, расплывшееся вокруг рта, и поняла, почему он так странно говорит. Оскалив зубы, он двумя пальцами оттопырил губу и щупал резцы.

— Тебе повезло, — сказал он чуть слышно. — Если бы ты их выбил, я бы тебе такой счет от дантиста выставил! Да убери ты руку с ее лица! И отпусти, ей же трудно дышать.

Вместо того, чтобы последовать совету Энди, Уолт неожиданно чуть пригнулся и подхватил ее на руки. Ощущая легкое головокружение, она сама прижалась к нему. Как оказалась она на этом лугу среди ночи, босиком и в полупрозрачной ночной рубашке? Она ровным счетом ничего не помнила.

— Лунатики, — задумчиво повторил Уолт. — Вот это, стало быть, что? А ты шел за ней, чтобы ничего не случилось? И долго ты собирался позволить ей так гулять? Она направлялась к сараю и…

— Вовсе нет, — Энди провел по губам тыльной стороной ладони. — Она шла к розарию и ручью. Я как раз хотел попытаться вернуть ее, когда ты на меня напал.

— Я принял тебя за другого.

— Для меня это слабое утешение.

Уолт не стал продолжать разговора и направился к дому. Как только Диана поняла, как далеко она ушла, сама того не сознавая, ее охватила непреодолимая дрожь. Прямо через верхнюю террасу и вниз по ступеням… Ее ступни болели.

Задняя дверь была отворена. Свет в кухне не горел, но внешние фонари освещали свежие цветочные клумбы.

— Положи ее на диван, — сказал Энди, закрыв дверь и включив свет. — Я плесну ей немного бренди.

— Не хочу я никакого бренди, — запротестовала Диана. Уолт опустил ее на софу, и ей сразу стало холодно без близости его мощного тела, излучавшего тепло.

— Приготовь лучше кофе, — распорядился Уолт и накрыл Диану пледом. — Боже, посмотри только на ее ноги. Наверное, наступила на осколок стекла.

Диана поневоле вскрикнула, когда он притронулся к порезу пальцем. Уолт выпрямился и широко улыбнулся.

— Ничего, до свадьбы заживет. Теперь ты в порядке?

— Нет.

Уолт присел на край дивана рядом с ней.

— Трудно поверить, что ты могла разгуливать там и продолжать спать одновременно, — он взял из рук Энди тазик с теплой водой и тряпку, чтобы обмыть ей ступни.

— Трудно поверить! — возмутился Энди. — Не знаю, как можно убедить тебя хоть в чем-нибудь! Это ведь уже во второй раз. Вчера ночью я застал ее в кухне, когда она пыталась отпереть дверь. Мне удалось вернуть ее в постель не разбудив, что, кстати, и положено делать в таких случаях. А сегодня я задремал и услышал только, как она вышла из дома. Я сплю как раз над кухней.

— Значит, прошлой ночью тоже? — Диана села с широко раскрытыми от удивления глазами. — Почему ты мне ничего не сказал?

— Потому, видишь ли… Гм… — Энди потер подбородок. — Потому что во мне возобладал инстинкт мужчины-защитника. Извини. Я, конечно, должен был сказать тебе.

— И мне тоже, — Уолт поднялся и отнес тазик к раковине. — Тогда бы обошлось без побоев. Я не спал и стоял у окна библиотеки, когда заметил свет твоего фонарика. Понятное дело, я подумал… Впрочем, всем ясно, что я подумал.

Он повернулся и встал, упершись руками в стол. Энди без боя не сдался. Под глазом Уолта наливался синяк, а вдоль челюсти протянулась полоска покрасневшей кожи. Несколько мелких царапин на щеках, как поняла вдруг Диана, были ее собственной работой.

— Даже не знаю, как вы объясните все эти синяки и шишки Мэри-Джо, — сказала она.

«Бойцы» в задумчивости посмотрели друг на друга.

— Мы скажем ей правду, — выдавил из себя Энди со вздохом. — Пора перестать щадить чужие чувства — это ерунда, оскорбительная и опасная к тому же. С этого момента мы говорим правду, единственно правду и ничего, кроме правды.

— Я делал это всегда, — сказал Уолт, прищурившись. — Какие еще маленькие сюрпризы ты утаиваешь от нас, Энди?

— Ну…

— Кофе готов? — нетерпеливо вмешалась Диана. Она знала, о чем собирается рассказать Энди, и не думала, что Уолт уже готов выслушать его. К этому не была готова сейчас и она сама: физически и морально она была совершенно опустошена.

В отличие от Энди Уолт это заметил.

— Ты уверена, что хочешь кофе, Ди? Больше всего тебе нужен сейчас отдых.

— Кофе не помешает мне заснуть, — сказала Диана с усмешкой.

— Хорошо, одну чашку и — баиньки, — он снова присел рядом с ней и подал кофе. — Я читал о лунатизме, но сам лунатиков никогда не встречал. Ты помнишь хоть что-нибудь? Быть может, ты услышала какой-то шум или увидела кого-то?

— Ничегошеньки, — она поймала на себе пристальный взгляд Энди. Она не могла не поддерживать его стремления к откровенности. Быть может, ей рискнуть и рассказать хотя бы часть правды. В дурных снах не было ничего аномального или сверхъестественного.

— Я все это время крепко спала. Во сне я увидела двух дерущихся мужчин, но не смогла разглядеть, кто они, было слишком темно.

— Ты увидела это не во сне, — сказал Уолт.

— Начало мне, безусловно, приснилось. Там все происходило в другом месте. Я не помню сейчас…

— А ты постарайся, — Энди склонился над ней, его лицо было сосредоточенным и напряженным. — Что это за место? Ты направлялась…

— Хватит! — Уолт взял чашку из рук Дианы и поставил на стол. — Нам здесь только толкователя снов недоставало! Ты же видишь — она так устала, что готова заснуть прямо здесь.

Он поднял ее на руки как была — закутанной в плед. Диана хотела возмутиться и объяснить, что вполне способна передвигаться самостоятельно, но слова не шли. У нее болели ступни, глаза слипались, а Уолт нес ее с такой легкостью, словно она была пятилетним ребенком. У него на руках она чувствовала себя согревшейся… Она почти спала, когда он положил ее в кровать и осторожно подоткнул по бокам одеяло своими огромными ручищами.

Дверь в кухню оказалась распахнутой. Приближаясь, она слышала их разговор. Очевидно, проспали в этот день все, потому что Мэри-Джо читала еще только вводную часть своей лекции:

— …Как двое малолетних хулиганов! Как вы могли позволить ей стоять там в одной ночной рубашке, пока вы колотили друг друга до бесчувствия?! А если бы она подхватила воспаление легких или того хуже… — Она осеклась, заметив Диану, и поспешила ей навстречу. — Садись. Как ты себя чувствуешь? Я приготовила завтрак. Вам нужно было разбудить меня. Дай-ка я посмотрю на твои ноги. Уолт сказал, что ты здорово поранилась. Конечно, ума обработать порезы как следует и забинтовать у них не хватило. Когда ты последний раз делала прививку от столбняка?

Она затолкнула Диану в кресло и сняла с нее сандалии в одно мгновение.

— Я заснула, и они успели только промыть ранки, — сказала она, зевая. — Не устраивай суеты из-за меня, Мэри-Джо. Я в лучшей форме, чем эти двое.

У Уолта опух глаз, а разбитая губа Энди придавала его лицу выражение капризного ребенка. Однако самыми неприятными повреждениями были царапины, оставленные ее ногтями на лице Уолта.

— Так им и надо, — пробормотала Мэри-Джо. — Вот тебе — мужики. Любую проблему с ходу начинают решать кулаками.

По своему настоянию Мэри-Джо обработала ступни Дианы антисептиком и забинтовала. Когда она закончила и повернулась к Уолту, он протестующе поднял руки и попятился.

— О нет! Только не йодом! Им уже никто не пользуется. Ты хочешь, чтобы я выглядел как последний идиот?

— А кто ты еще есть? — Мэри-Джо внезапно села, ее лицо посуровело. — Не понимаю я вас. Сначала деретесь, как два недоросля, а потом еще хихикаете по этому поводу. Разве вы не понимаете, что могло произойти с ней?

— Она могла упасть или налететь на дерево, — сказал Энди. — Ничего более серьезного. В этих краях, слава Богу, нет отвесных скал, с которых можно свалиться.

Его попытка угомонить Мэри-Джо полностью провалилась.

— Что значит, ничего более серьезного? Ларри все еще бродит где-то поблизости.

— Но тут его не оказалось, — заметил Уолт, хмурясь. — Он не может оказаться вездесущим, черт побери! Ты говоришь о нем, как о фантастическом суперзлодее из комиксов. Он не таков. Он даже не шибко сообразителен. Не ты одна — из-за него все мы стали вздрагивать от каждого шороха, шарахаться от любой тени. И я говорю тебе: мы переоцениваем его ум и еще сильнее — его храбрость. Я сыт Ларри по горло, и будь я проклят, если позволю ему и дальше держать меня в страхе!

Энди смотрел на Уолта расширившимися зрачками, словно его тирада была сравнима с Геттисбергской речью, но ничего не сказал.

— Бог в помощь, — усмехнулась Мэри-Джо, на которую монолог Уолта не произвел большого впечатления. — А теперь, если ты закончил свои воинственные речи, не поджаришь ли тост для Дианы?

— Вот! В этом все женщины, — сказал Уолт. — Все проблемы по боку, только дай покормить кого-нибудь. — Он посмотрел на Энди, который одобрительно кивнул, и продолжал, не давая Мэри-Джо перебить себя: — Разве наш сыщик не должен был позвонить вчера вечером?

— Или сегодня рано утром, — уточнила Диана. — Хотя неизвестно, что такое для него «рано». Уже десятый час.