Барбара Мертц - Когда отцветают розы

— Тебе досталось тоже, — сказал он и жестом указал на ее бокал. — Пей вино и постарайся расслабиться. Мне бы очень хотелось отвезти тебя домой сегодня вечером. Чем раньше ты покинешь эту усадьбу, где тебя преследует столько неприятных воспоминаний, тем лучше.

Диана покачала головой.

— Я не могу бросить Мэри-Джо. Мы с ней подруги, папа. И потом, я обещала Эмили, то есть мисс Николсон, что дождусь ее возвращения. К этому меня никто не обязывал, но было бы трусостью уехать и не объяснить, почему я злоупотребила ее доверием, не попросить прощения за это.

— Тебе не кажется, что ты воспринимаешь все чересчур мелодраматично? Хотя это понятно, если учесть, в каком нервном напряжении ты находилась все это время, — добавил он поспешно. — Ты вела себя, быть может, глупо, но никакой вины за тобой нет. Более того, наше расследование показало, что твои действия во многом были оправданны. Ты едва знаешь этих людей. Не все ли равно, что они будут о тебе думать?

— Это очень хорошие люди, — промямлила Диана, сама прекрасно понимая, насколько банально это прозвучало. — Дело ведь не только в том, что они будут думать обо мне, а как я буду относиться к себе сама. Ты ведь всегда учил меня, что самое важное — это всегда соответствовать заданным себе стандартам.

Строгая линия его бровей разгладилась.

— Что ж, это справедливо. И сколько времени, как ты думаешь, тебе понадобится, чтобы сохранить доброе мнение о собственной персоне?

— Несколько дней… Может, неделя.

— Это полный абсурд, Диана! На тебе лежат и другие обязанности, включая отличную работу и карьеру, которую ты подрываешь столь долгим отсутствием. Я объяснил ситуацию Хоуарду. Он — само понимание, но ты не можешь рассчитывать, что он будет работать за тебя бесконечно. Есть дела, где…

Он прервался, потому что появился официант с заказанными ими блюдами. Диана между тем решила, что сейчас не время объявлять ему, что она, возможно, уже никогда не вернется к «отличной работе» в юридической фирме, куда ее приняли во многом благодаря его влиянию. Как только официант отошел от их стола, она сказала:

— Если он — само понимание, придется ему потерпеть еще немного. Я не могу сбежать оттуда, вильнув хвостом, как хитрая лисица.

— Никто и не говорит, что ты должна так поступить. Но ради твоего же блага ты должна как можно скорее все забыть. Теперь, когда все кончено…

— Как ты можешь так говорить?! — нарастающая нота нетерпения в его голосе вызвала в ней ответную вспышку. — Мы до сих пор ничего не знаем, папа! Я приехала сюда, чтобы найти Брэда. Я не нашла его. Мне не удалось узнать ничего нового в сравнении с тем, что мне было известно три недели назад.

— Пожалуйста, не так громко. На нас уже смотрят. — Он подождал, чтобы она успокоилась, и продолжал: — Он мертв. Теперь ты готова с этим смириться?

— Я… Да.

— Тогда ты узнала самое важное. А найти его… это вопрос времени. Я намереваюсь, само собой, организовать поиски его тела. Полиции придется взяться за дело как следует, оснований для этого у них теперь достаточно. Я найму еще людей им в помощь, если возникнет такая необходимость. Возможно, обыск на квартире у этого мерзавца даст направление поискам. Не исключено, что он рассказал обо всем кому-нибудь из приятелей.

При этом он поглощал пищу с завидным аппетитом. Диана лишь перебирала креветки и кусочки крабов в своей тарелке.

— Хорошо.

Отец положил вилку.

— Послушай, дорогая моя, я понимаю, что здешняя кухня оставляет желать много лучшего, но попробуй все же съесть что-нибудь.

Доброта в его голосе действовала более деморализующе, чем сердитые нотки, а его следующая фраза пробила огромную брешь в ее оборонительных порядках.

— Если я говорил с тобой тоном диктатора, то только потому, что я слишком желаю тебе счастья. Ты — это все, что у меня теперь осталось.

В ответ она лишь посмотрела на него взглядом, затуманенным слезами. Она думала, что это ему не понравится — показывать свои эмоции на публике было в его глазах дурным тоном, но он только улыбнулся ей.

— Я выражаюсь банально, согласен, но в данном случае это простая констатация факта. У меня нет другой женщины, Диана. Никого, кто был бы мне дорог. И мне не хотелось бы повторить ту же ошибку, что я допустил с Брэдом. Оставайся здесь сколько хочешь, делай, что считаешь нужным. Я во всем буду тебя поддерживать… — Он сделал небольшую паузу и спросил: — Ты ведь… У тебя ведь ничего серьезного с тем молодым человеком?

— Каким молодым человеком? — спросила Диана.

Он внимательно посмотрел на нее, затем его губы искривились.

— Это самая лучшая проверка моей искренности, верно? О'кей, твоя взяла. Любой из двоих. Я возьму его на работу, я усыновлю его, я отдам ему тебя. Я бы, конечно, предпочел уравновешенного и сильного джентльмена более зрелых лет, чем эта молодежь с ее привычкой к многословию и неумением выбирать галстуки.

Диана рассмеялась и смахнула с глаз последнюю слезинку.

— Ты же понял, что Энди подтрунивал над тобой?

— Разумеется, и он даже показался мне забавным, но только, боюсь, лет через двадцать это начало бы действовать мне на нервы.

— Не волнуйся, я не влюблена ни в того, ни в другого, а они — в меня.

— Признаюсь, мне трудно в это поверить. Расскажи мне о них. Не то чтобы я тебе не верил, но мне же надо подготовиться к возможным неожиданностям.

На самом деле это его не интересовало, он хотел лишь найти менее угнетающую тему для разговора. Диана и рада была помочь в этом, но никак не могла избежать возврата к имени Брэда. Она рассказывала о нелепом увлечении Энди старыми автомобилями, потом перешла к его прочим интересам, розам и поэзии, и как-то само собой пришла к тому, что вспоминал Энди о своем разговоре с ее братом. Отец снова переключил ее внимание на менее волнующий вопрос.

— Я смотрю, ты всерьез заинтересовалась цветоводством. На это умозаключение меня наводят не только факты, которыми ты так и сыплешь — ты всегда все быстро схватывала, — а больше «траур» у тебя под ногтями.

— Это не грязь! — воскликнула она обиженно. — Это местная глинистая почва.

Они с удовольствием перешли к кофе и десерту за легким и непринужденным разговором. Это настроение продержалось почти до того момента, когда они подъехали к дому. Солнце скрылось за пеленой сплошных облаков, и такая же тень наползла на душу Дианы. Она глубоко вздохнула. Отец искоса с беспокойством посмотрел на нее.

— Ты уверена, что не хочешь поехать со мной сегодня же? За твоей машиной мы позже пришлем кого-нибудь.

— Нет, это будет выглядеть глупо. Почему бы тебе не переночевать здесь? Погода портится, а путь тебе предстоит неблизкий.

— Ты же знаешь, я люблю вести машину, и особенно ночью. Движение меньше. Так что не волнуйся, я остановлюсь где-нибудь, если погода действительно разбушуется вовсю.

Он притормозил около дома.

— Что-то я не вижу других машин. Похоже, твои друзья еще не вернулись.

— Они будут здесь уже скоро, я уверена.

— Симпатичный старый дом, — сказал отец, разглядывая фасад. — Сколько, ты говоришь, ему лет?

Диана кратко пересказала историю усадьбы. Мысли ее были далеки от того, что она говорила: ее страшила перспектива оказаться одной в доме, полном теней, наедине со своими мыслями, да еще надвигалась гроза. Потом она сказала:

— Ты же, собственно, дома не видел. Хочешь, я устрою для тебя экскурсию? Хотя мне, конечно, лучше тебя не задерживать.

— Я не спешу. Мне ехать всего около шести часов, а в офисе завтра надо быть только к полудню.

Никогда прежде старинные дома его не интересовали, но по-настоящему она удивилась, только когда он попросил показать второй этаж. Почувствовал ли он ее страх или у него самого зародились подозрения, которыми он не хотел делиться, чтобы ее не тревожить? «Нет, конечно нет», — подумала Диана. Он никогда не оставил бы ее одну, если бы предвидел хоть малейшую опасность. Пустил бы в ход самые сильные аргументы, чтобы убедить ее уехать отсюда.

Осмотр они закончили в библиотеке, где Диана показала отцу новый камин и поведала историю об экспедиции Энди в провал старой лестницы. Рассказ повеселил отца, но он все же неодобрительно покачал головой.

— Глупость и ребячество, — подытожил он, а потом настороженно вскинул голову. — Кажется, это гром.

Он подошел к окну и закрыл его.

— Я провожу тебя.

— Не надо. Ты очень уютно здесь устроилась с кошкой на коленях, — он наклонился и поцеловал ее. — С тобой все будет в порядке?

— Конечно. Поезжай осторожно.

— Я всегда осторожен. Спокойной ночи, милая. Желаю, чтобы тебе хорошо спалось.

Хорошо спалось… Будут ли ей по-прежнему сниться сны теперь, когда «все кончено»? Или ее тело опять бессознательно поднимется и отправится на поиски так и не найденного? Она не смогла бы объяснить своему скептически настроенному, чересчур рациональному отцу, почему сейчас она была так уверена, что Брэда нет в живых. Не зрение, а какой-то иной орган чувств позволил ей стать свидетельницей его убийства. И это же паранормальное чувство вело ее… Но куда? Не к сараю, как сказал Энди. Найденные там жалкие останки к ее брату отношения не имели. Хотя совпадение и было невероятным, чтобы какой-то еще молодой человек разделил ту же участь — был убит и втайне захоронен.

Не Брэд. Она постаралась вцепиться в эту спасительную мысль: казалось, голову разрывает, но не боль, а невыносимое давление изнутри. Не Брэд, не к сараю… к розарию и ручью. К тому месту, которое она смутно припоминала из черноты своего сна.

Диана перевела отсутствующий взгляд на кошку у себя на коленях. Мисс Матильда отчаянно взвизгнула, когда она сбросила ее на пол.

Выбравшись из дома, Диана побежала. Она тяжело дышала, когда добралась до поляны. Неестественно ранние сумерки словно набросили серое покрывало на ветви деревьев и безмолвные камни. Одно из надгробий, как всегда, лежало в траве. Земля рядом с ним была разворочена, высился холм, а дальше — яма с человеческий рост глубиной и в ней Энди с лопатой в налипших комьях грязи. Он дышал едва ли не тяжелее, чем она.

Ей показалось, что молчание длилось целую вечность. Затем он заговорил, хотя она не узнала бы его голоса, если бы не видела его перед собой совершенно отчетливо.

— Как ты догадалась? — спросил он.

Она ни о чем и не догадывалась. По крайней мере до этого момента.

Легкие ее требовали кислорода. В воздухе стояла духота и ощущалась влага надвигавшейся грозы. Тень под деревьями была такой черной, что она не могла как следует разглядеть лица Энди. Он набросил свою рубашку на одно из надгробий. Без нее он казался выше и плотнее, чем прежде. На мгновение ей показалось, что она видит другого человека, незнакомца с остро заточенным лезвием в руке и телом ее брата у ног.

— Ты ведь не могла меня увидеть, — сказал Энди непринужденно. Теперь она хотя бы безошибочно узнала его голос. — Я оставил машину за деревьями позади дома и пробрался к навесу за лопатой.

— Ты прав, я тебя не видела.

— Тогда как же… Хотя это не имеет значения, — сказал он с напускной легкостью. — Возвращайся в дом, Диана.

— Почему?

— Тебе не нужно этого видеть.

— Ты хочешь сказать… — Ее дыхание уже почти полностью восстановилось, но ей пришлось вдохнуть поглубже, прежде чем она смогла продолжить: — Ты хочешь сказать, что не дашь мне это увидеть, не так ли?

— Чепуха!

— Я никуда не уйду. Мне необходимо знать все.

Он подтянулся и выскочил из ямы с поразительной быстротой, сжимая в руках лопату. Двигался он бесшумно; ковер пожелтевших сосновых игл смягчал все звуки. Но все же он оказался быстр недостаточно. Неожиданно удар палки выбил лопату из его рук, а второй попал ему точно в висок. Его затылок проехался по поверхности одного из надгробий, когда Энди плашмя завалился назад рядом с разверстой могилой.

Диана оттолкнула нападавшего и встала над Энди на колени. Грозовые тучи словно слегка развеялись, и стало немного светлее. Ветер зашумел в верхушках деревьев. Ее пальцы нащупали ровное биение пульса Энди, а потом она ощутила на них липкость крови, сочившейся из раны на голове. Он слегка пошевелился, когда она к ней прикоснулась, и пробормотал что-то нечленораздельное.

Потом она подняла взгляд и посмотрела на отца.

— Он жив, — сказала она.