Адам критически осмотрел выставленных на продажу коней. Взгляд привлекла молодая черная фламандская кобыла. Плотно сбитая и сильная, без лишней мышечной массы и с гордой уверенной осанкой. Зимняя шерсть клочьями слезала со шкуры, отчего кобыла выглядела пятнистой. Но это не портило общего впечатления, хотя, по-видимому, сказывалось на внешнем восприятии и сдерживало возможных покупателей. Адам провел здоровой рукой по ногам лошади и убедился, что те здоровые и хорошей формы.

— Адам, — Хельвен коснулась его плеча.

Услышав предупреждающий возглас, он обернулся и увидел группу людей, прокладывающих себе путь по рыночной площади — Уильям ле Клито с впечатляющим эскортом из рыцарей в парадных костюмах. На этот раз с ними не было женщин, а группу сопровождали несколько идущих вереницей вьючных пони. Процессия направлялась к городским воротам.

— Ну-ну, — скептически усмехнулся Адам. — Замечательное зрелище, а Варэн охраняет группу сзади. Эх, жаль, я так и не освоил метание ножа левой рукой.

Пегий конь прихрамывал из-за растяжения в бедре, полученного накануне. Варэн ехал уверенно, спину держал ровно. Квадратная нижняя челюсть решительно выдавалась вперед. Украшенная кольцом левая рука, крепко стиснутая в кулак, внушительно покоилась на бедре, грозным видом дополняя образ бойца, готового к активным действиям.

— Попугай, — пробормотал Адам, тщательно рассмотрев процессию, и решительно повернулся к ней спиной, продолжая изучать черную кобылу.

— Хоть сегодня буду спокойнее спать, — с облегчением заметила Хельвен и посмотрела на мужа.

Группа ле Клито продолжала двигаться вперед. Варэн всего один раз бегло глянул в сторону Хельвен и Адама с безразличным выражением лица. Затем синие глаза перебежали на сидевшего поодаль анжуйца Тьери. Тот обстругивал кусок дерева. Мелкие щепочки и стружки падали на тунику и красные сапоги. Одну ногу анжуец положил на колено и опирался на нее рукой. Тьери поднял голову и невозмутимо встретился взглядом с Варэном. Указательный палец правой руки анжуйца приподнялся от рукоятки ножа вверх, движение не заметил никто, кроме Варэна, ожидавшего именно этого. Подав знак, Тьери усердно возобновил свое занятие.

— Он уехал, — пробормотала Хельвен.

— И слава богу, — процедил сквозь зубы Адам. Напряжение его несколько ослабло.

— Что еще тебя беспокоит? — Хельвен чувствовала, что муж все же чем-то озабочен.

Адам покачал головой.

— Ничего. — Он передернул плечами. — Вдруг показалось, что сейчас между лопатками вонзится нож. — Он резко обратился к торговцу лошадьми. — Сколько ты хочешь за нее?

Хельвен поджала губы, глядя на мужа с легким волнением. Опять у нас погоня за своим хвостом, подумала она, и это не сулит ничего хорошего.

Адам купил черную кобылу за двенадцать марок, выторговав у барышника скидку с первоначальных пятнадцати. Когда сторговались, повернулся к задумавшейся жене.

— Сможешь отвести ее домой, если я сейчас отправлюсь к графу?

— Да, разумеется. — Она вымученно улыбнулась. — Ты сказал, до вечерней службы?

Адам скорчил гримасу.

— Скорее всего… Извини, любимая, но тебя я не могу взять с собой. Хотел бы, но не могу.

Хельвен надула губы и прищурила свои прелестные аквамариновые глаза.

— Тебе явно пришлась по вкусу одна из сирийских танцовщиц, — с упреком сказала она, — и я тебе просто мешаю.

— Они привлекательны, — согласился Адам, глядя так же серьезно, как и Хельвен, но не выдержал и улыбнулся. — Но по мне, уж лучше бы ты, а не какие-то гурии, исполнила для меня танец с семью вуалями.

— Тогда придется порепетировать. — Она в упор рассматривала мужа сузившимися глазами и вдруг сделала бедрами легкое волнообразное движение.

— Ах, ты, моя Саломея, — Адам, смеясь, поцеловал жену и направился в замок графа.

* * *

Когда Адам появился в замке, Джоффри Анжуйский во дворе атаковал копьем кольцо, укрепленное на столбе. Упражнение получалось у юноши вполне успешно. Адам подошел к небольшой группе зрителей, отметив среди них девушку с кухни, с которой так мило любезничал Тьери два дня назад. Девушка залилась румянцем и хихикнула, прикрывая лицо загрубевшими от работы руками. Адам больше не обращал на нее внимания, с интересом рассматривая демонстрируемое Джоффри мастерство.

Джоффри подцепил копьем кольцо и чисто ушел в сторону, избежав столкновения с мешком, набитым песком. Развернув серого скакуна в конце дорожки, увидел Адама. Передав копье оруженосцу, юноша подскакал поближе.

— Как твое впечатление? — Джоффри дышал немного учащенно, обнажая в улыбке ряд белых зубов. Улыбка его была почти самодовольной — парень знал, что он ловок и красив.

— Неплохо, милорд, — кивнул Адам в ответ, — но стоит немного лучше готовиться к удару. И надо ровнее держать шаг во время движения.

— Учту на будущее, — молодой человек перевел внимание на подвязанную руку Адама. — Как твои дела?

— Рука повреждена, милорд, но я считаю, что заживет довольно скоро.

Джоффри изящно соскочил с коня. Сапоги для верховой езды были сшиты из прекрасно выделанной оленьей шкуры и украшены позолоченными фигурками леопардов.

— А как твой конь?

— Уже встает на ноги, и нынешним утром я скормил ему пригоршню овса прямо из ладони. Но пока еще слишком слаб. Боюсь, нет ли у него трещины в голове. — Губы Адама плотно сжались. — Бог знает, каким зельем его отравили.

Джоффри щелчком пальцев подозвал конюха, и серого скакуна увели. Юноша повел Адама по двору в сторону главного зала замка.

— Мы разыскали парня, который скормил твоему коню яблоки, — сообщил он, внимательно глядя на Адама.

Адам оживился.

— Неужели? И что он сообщил?

— Ничего. Утром его труп выловили из реки. Судя по виду пробыл в воде всю ночь. Наверно, поскользнулся на одном из причалов. Это вполне могло произойти. За этот год у нас утонули уже три человека. — Джоффри говорил спокойно и ровно.

— Понятно, — тихо сказал Адам.

— Я так и думал, что ты поймешь.

Они перешли в зал. Дым из плохо прочищенного камина щипал глаза и набивался в горло. Адам закашлялся, быстро моргая.

— Куда же ведут следы?

— Уильям ле Клито рассказал мне о твоей ссоре с де Мортимером. — Стоя поочередно на одной ноге, Джоффри отстегивал шпоры.

— Как это любезно с его стороны, — скривил губы Адам.

— Ничего подобного. Просто он объяснял, почему нельзя заковать этого сына шлюхи в кандалы и бросить гнить в тюрьму. Убедил, что у Варэна есть основания ненавидеть тебя.

Выражение лица Адама было упрямым и неприступным. Он ничего не сказал в ответ.

— Так это правда?

— Что он виноват в убийстве Ральфа ле Шевалье? Что замешан в кознях ле Клито против императрицы? Да, на оба эти вопроса следует ответить утвердительно.

— А на еще один?

Адам окинул Джоффри тяжелым взглядом. Молодой человек не мог не догадаться, что настойчивое любопытство подвело его к очень опасной грани. Адам перевел взгляд на флаги, висевшие над помостом:

— Когда он застал нас с Хельвен вместе, король Генрих уже разрешил мне жениться на ней.

Рот Джоффри неприятно искривился. С большим трудом Адам подавил соблазн ударить молодого нахала по лицу и увидеть, как презрительная ухмылка окрасится кровью.

— Предварительно уведя ее из-под носа жениха, — широко улыбнулся Джоффри. Они пошли по лестнице в комнаты наверху. — Ты именно по этой причине его не убил?

— Это одна из причин.

Джоффри помедлил на лестнице и глянул через плечо:

— Матильда и в самом деле так прекрасна, как об этом говорят?

— Она красива, — неожиданно для себя ответил Адам. — Прекрасные каштановые волосы и молочно-белая кожа. И рот, от которого у тебя возникнет ноющая боль в чреслах. А когда она откроет этот рот, от ее яда все у тебя поникнет и увянет.

— Ну а характер?

Адам слабо улыбнулся.

— Королевский, милорд, но ведь ты и сам говорил как-то, что тебе нравятся женщины с характером.

— Слишком норовистая кобыла, не позволяющая мужчине оседлать себя — напрасная трата времени… Она из таких?

С легким удовлетворением в голосе Адам ответил:

— Ты сказал, что она так стара, что тебе годится в бабушки. Однако разница в возрасте — вещь обоюдоострая. Едва ли она охотно устремится в объятия мальчика, недавно переставшего носить подгузники. Уж поверь, сперва придется ловить и седлать ее, прежде чем дойдет дело до езды верхом.

Джоффри вперил в гостя тяжелый взгляд, который постепенно растаял, обратясь в вымученный смешок.

— Я полагал, вы дипломат.

— Я и есть дипломат, милорд, но ведь я не сказал, что императрица непригодна для верховой езды. Когда она изволит забыть о высокомерии и перестает быть невыносимой, с ней даже интересно. Но без узды и шпор, да еще нечеловеческого терпения сладить будет трудно.

— Гм-м, — несогласно хмыкнул Джоффри, — а каковы ваши бароны?

— Они будут надеяться, что у вас появится сын, и чем раньше, тем лучше. Но только те, кто не предпочтет увидеть, как ты упадешь с седла прямо под ее копыта во время соответствующей попытки.

Под маской равнодушия Джоффри угадывалась волна плохо скрываемого веселья.

— Значит, ребенок должен вырасти во взрослого еще до того, как Генрих умрет, чтобы не полагаться на изменчивые настроения ваших баронов?

— Вы припечатали подкову точно на копыто, милорд.

— Копыто той самой кобылы, — дополнил Джоффри, озорно подмигивая и отодвигая тонкую гобеленовую занавеску на проходе, ведущем к покоям его родителя. — Полагаю, ты уже слышал, что ле Клито уехал добиваться новых благ? — Он взял огарок свечи из подставки на помосте и зажег от свечи, горевшей на кронштейне, вделанном в стену.

— Да, милорд.

Джоффри задумчиво смотрел на Адама, вся дурашливость исчезла.

— Уильяму ле Клито теперь долго будет не до того, чтобы интересоваться Англией. Фландрия — это кипящий котел неприятностей. Для того чтобы благополучно его остудить, потребуется незаурядное мастерство, присущее опытной кухарке, которым ле Клито не обладает. — Юноша вернул свечу на ее место на кронштейне. — Заметь, вашему королю такое возвышение ле Клито явно придется не по вкусу. У него есть собственные претензии на это место по линии матери, а ле Клито идет на поколение дальше от этой ветви.

— Фландрия зависит от английской шерсти, — пробормотал Адам, — следовательно, зависит и от расположения к ней короля Генриха. — Он отбросил назад волосы. — Я рад, что мое имя — не Уильям ле Клито.

— Мы все просто пешки, — Джоффри пожал плечами и взял с помоста запечатанный конверт, в задумчивости повертел его в руках и протянул его Адаму. — Вот, можешь забрать. Это ответ моего отца твоему королю.

Адам опустил руку, которой поправлял волосы, и взял пакет.

— Граф не захотел сам передать мне письмо? — недоверчиво поинтересовался он.

Джоффри криво улыбнулся в ответ.

— Наверно, более эффектно, когда ответ дает сама пешка, приносимая в жертву, не так ли?

Адам молча поморщился.

Джоффри принужденно засмеялся.

— Не волнуйся, это не заговор. Мой отец должен подойти с минуты на минуту. Он занят на приеме посланника из Святого королевства Иерусалимского. Кроме того, у него два гонца из Папской области. Тоже надо улаживать чью-то дальнейшую судьбу. — Молодой человек вальяжно вытянулся в кресле и опустил глаза на несколько потертые носки своих роскошных позолоченных сапожек. — Угощайся вином и расскажи что-нибудь еще про мою будущую восхитительную невесту.

Глава 22

— Я не буду укладывать верхнее платье с меховой опушкой, хорошо, миледи? — Элсвит протянула платье хозяйке, ожидая ее решения. — Не хватало только завтра простудиться в дороге, особенно теперь, когда полили такие дожди.

Хельвен посмотрела на платье из синей шерсти, сотканной в Брюгге. Расширенные рукава были оторочены мехом куницы, затем взглянула в окно, прислушиваясь к звукам дождя, барабанившего по ставням. Уже давно зажжены свечи, мокрые синие сумерки сменялись вечерней тьмой.

— Нет, Элсвит, уложи его с остальной одеждой, — решила она. — Когда я надевала его в последний раз, тоже шел дождь. Это платье тогда так намокло, что я едва в нем не утонула. Такого противного ощущения у меня никогда в жизни не было.

— Но что же вы наденете, миледи?

Хельвен повернулась к куче одежды, лежавшей на кровати.

— Вот это, — с улыбкой промолвила она, но улыбка сразу сменилась заливистым хохотом, когда в глазах служанки появилось выражение непритворного ужаса.

— О нет, Святая дева! Миледи, это невозможно! — взвизгнула Элсвит.