У Элизабет перехватило дыхание, и она издала сдавленный звук. К счастью, у нее нашелся предлог высвободить руку без того, чтобы выглядеть бестактной, – она потянулась к чаще, взяла ее и отпила вина.

На несколько мгновений наступила неловкая тишина. Элизабет подумала, что, возможно, он ждет, когда она снова заговорит, но что сказать, она совершенно себе не представляла. Тогда Роберт, казалось, сжалился над ней и отвел взгляд от ее лица. А потом негромко произнес:

– Но если вы хотите удалиться, леди, тогда, пожалуйста, сделайте это. Я должен еще поприветствовать нескольких человек, а также смыть с себя дорожную пыль, прежде чем отправлюсь спать. Скоро як вам присоединюсь.

Он снова взглянул на нее, когда она поднялась из-за стола. От огня в его глазах она отпрянула в сторону, с трудом сохранив самообладание. Потом махнула рукой служанкам, чтобы они проводили ее из зала. Но на пороге Элизабет не удержалась и посмотрела на него в последний раз. Он воспользовался этой возможностью, чтобы улыбнуться ей; улыбка до сих пор играла и в его глазах. А потом он произнес пять слов, от которых снова кровь с силой побежала по ее венам и которые заставили ее поспешно выйти в коридор за большим залом. Эти слова звучали в ее голове:

– Будьте готовы для меня, леди.

Глава 3

Когда Александр приблизился к двери в комнату, которую должен был разделить со своей якобы супругой, давно стемнело, почти все обитатели замка спали. Сначала он направился с Люком и Стивеном в дом охранников под предлогом того, что хотел получше устроить своих спасителей, однако на самом деле желал увидеть гарнизон, поскольку никто из тех, кто его учил, не сообщил о гарнизоне никаких подробностей.

Прибыв в замок, Александр сразу понял, почему Данливи выдержал все осады и почему король Эдуард хотел присоединить его к своему королевству. В укреплениях было достаточно солдат, а сами укрепления и оружие делали Данливи настоящей крепостью, с которой не сравнился бы никакой замок, разве что замок братства тамплиеров на Кипре. Да, повторяющиеся штурмы создали в укреплениях некоторые слабости, и первой обязанностью Люка и Стивена было запомнить эти слабости, чтобы ими можно было воспользоваться впоследствии, во время следующих штурмов лорда Эксфорда. Но количество солдат гарнизона оказалось удивительно большим для замка подобного размера. Александр увидел в Данливи примерно сорок рыцарей и около сотни обычных тяжеловооруженных солдат. И это не считая лучников.

От одного из защитников замка он услышал историю о зажженной траншее, которая была вырыта вдоль стены внешнего двора; траншея была использована при самом последнем штурме, осуществленном шотландским графом на севере, когда тот вошел через ворота вместе со своими самыми знатными людьми. Эта уловка завершилась успехом. Противника заманили внутрь, после чего траншея была зажжена. Если бы удалось опустить решетку на воротах, противник оказался бы в ловушке. Но люди графа смогли одолеть охрану ворот и вырвались из замка до того, как была опущена решетка. Тем не менее сам граф вынужден был бежать, раненный, вместе со своей армией. Это была лишь частичная победа, однако она на какое-то время освободила Данливи от нападений.

Александр замедлил шаг, приближаясь к двери в спальню. Но он не вошел внутрь. Еще не настало время. Прислонившись к стене, он сделал глубокий вдох. Он должен завершить день «возвращения» так, как и положено долго отсутствовавшему мужу, возвратившемуся к молодой жене.

Нельзя сказать, что это было бы для него трудно, поскольку он долго не находил утешения, которое может предоставить только женщина. И не то чтобы он боялся, что не в силах сделать свое дело, – многочисленные рубцы от пыток инквизиции не повредили его здоровью, так что он смог быстро восстановиться.

Его губы тронула улыбка. Он в прекрасной форме. К этому можно добавить тот факт, что сама Элизабет, на его взгляд, привлекательна, и он прекрасно справится со своей ролью.

Но какая-то неясная мысль продолжала его беспокоить, не давая двинуться веред. Наконец он понял, что его сдерживает: ему показалось, что Элизабет ведет себя с ним неестественно. Это была странная мысль, поскольку сам он участвовал в обмане, выдавая себя за кого-то другого. Но тем не менее. Она реагировала так, словно не была вполне уверена, что перед ней ее законный муж. Внутренний голос Александра, а также то, что он узнал у охраны гарнизона, говорили ему, что эта ночь станет для него испытанием.

Как сказали ему охранники, именно она задумала план по заманиванию лорда Леннокса к горящей траншее. Именно она разработала план во всех подробностях – от соблазнительного платья и притворной капитуляции до горящей траншеи, поднятой решетки на воротах и лучников с горящими стрелами. Подобный план мог разработать только умелый военный советник. Но советников со столь хитрым планом Александр еще не встречал.

Видимо, Элизабет Селкерк столь же умна, сколь и одинока, а также упряма, что Александр уже почувствовал. И в ней горел огонь, который сулил многое для тех, кто бы помог этому огню разгореться пламенем страсти, но обещал зло любому, кто осмелился бы пойти против ее железной воли.

Настало время познакомиться с тем, что Элизабет оставила для него.

Толкнув дверь в спальню, Александр шагнул внутрь. На камине горела всего одна тонкая восковая свеча, но это Александра не удивило. В конце концов уже поздно. Однако по спине у него пробежали мурашки, когда он понял, что огонь в камине горит во всю мощь. В августе. Языки пламени танцевали и трепетали, бросая отблески на стены, от чего истинные размеры комнаты определить было трудно. Почти одновременно с этим он услышал негромкий звук, который шел от огромного гобелена, свисавшего от потолка до пола.

И тут сработал его инстинкт опасности, выработавшийся за многие годы службы у тамплиеров. В тусклом свете матово блеснул стальной клинок, вдоль которого шла смертоносная острая кромка. Александр резко повернулся, поднял руки вверх, схватил нападавшего и с силой ударил о стену, после чего сорвал гобелен и накрыл нападавшего с головой. Теперь он не мог видеть врага, но продолжал его удерживать, навалившись всем своим весом. Одной рукой он пытался поймать руку противника и не дать ему нанести удар кинжалом в живот.

И тут сразу несколько деталей привели его в замешательство. Когда кинжал со звоном упал на пол, Александр уловил запах роз, смешавшийся с густым запахом шерсти гобелена, и услышал крик. В этом крике можно было уловить боль, но еще яснее в нем слышался гнев.

И Боже правый, он почувствовал, что тело, которое он прижал, имеет мягкие линии женского тела – грудь, живот, бедра…

– Элизабет?

Он хрипло выдохнул это имя. Его дыхание было тяжелым от борьбы и от чувства опасности. Женщина под гобеленом не отвечала, продолжая вырываться. В раздражении Александр схватил ее за запястье, сорвал гобелен и потащил ее за собой из тьмы в относительно освещенную часть спальни.

Это действительно была Элизабет.

Длинные, золотистые, как мед, волосы были взъерошены от сопротивления под гобеленом, но из-под сбившихся на лицо прядей было нетрудно разглядеть ее глаза, полные ненависти и суженные до щелок. Александр был удивлен, но не настолько, чтобы ослабить захват, тем более что она вырывала руку, пытаясь освободиться.

– Черт побери, женщина, прекрати! – прорычал он, ставя ее прямо перед собой.

К его облегчению, она замерла, без сомнения, собирая силы для новой попытки.

– Отпусти.

– Нет. Я хочу, чтобы моя печень осталась внутри моего тела.

Она тряхнула головой, чтобы убрать волосы с глаз, и взглядом нашла кинжал – он поблескивал в свете камина там, где она его уронила, в десяти шагах от них. Когда она снова устремила на него яростный взгляд, Александр вопросительно поднял брови, ожидая, как она объяснит свое поведение.

Но Элизабет не произнесла ни звука.

Она всего лишь женщина, напомнил себе Александр, а это значит, что сейчас она должна прибегнуть к обычным женским уловкам, притворяясь, будто совершила ошибку, проклиная кого-то или что-то, вынудившего ее на такие действия. Может, она скажет о ночном кошмаре или об инстинктивной реакции на того, кого сочла посторонним, явившимся к ней после стольких лет без защиты мужа. Да, она сейчас должна придумать подходящую ложь, чтобы попытаться избавиться от ответственности за то, что предприняла против него. За то, что она сделала, она заслужила по меньшей мере наказание от его руки, а по закону – суд и пытки.

Однако Элизабет продолжала молчать, чем вызвала у Александра восхищение и сочувствие. Женщина подняла голову и прямо посмотрела ему в глаза. В них читались сила и… Боже, достоинство, что сделало ее лицо необыкновенно красивым.

Элизабет судорожно сглотнула, лицо ее по-прежнему выражало упрямство.

– Я не собиралась убивать тебя. Хотела только заставить ответить на некоторые вопросы, – заговорила наконец Элизабет.

– А зачем разожгла камин?

Удушливый жар от камина был нестерпим.

– Чтобы тебя отвлечь, – призналась она, все еще не отводя от него взгляда. – Но даю тебе слово, я не попытаюсь взять кинжал или нанести тебе какой-либо вред, если ты меня отпустишь.

– Могу ли я верить вашим словам, леди, если вы сначала встречаете меня как своего мужа, а потом направляете на меня клинок?

– Ты мне не муж.

Что-то дрогнуло в нем от этих слов. Александр попытался изобразить на лице улыбку, словно ее слова его удивили.

– Но это смешно. Конечно, я – твой муж. – Он решил припугнуть Элизабет, чтобы лишить ее спокойной несгибаемой убежденности. – Тебе повезло, что я не позвал охрану, чтобы вывести тебя из комнаты и запереть под замок, пока не решу, как с тобой поступить после того, что ты пыталась сделать.

– Тогда почему ты этого не делаешь? – с вызовом спросила она.

Александр посмотрел ей в глаза.

– Потому что я не тиран. Мое возвращение было внезапным, и вполне понятно, что ты не знаешь, что думать.

– Твое прибытие, а не возвращение. Оно было слишком внезапным после пяти лет молчания. Кроме того, ты совсем на него не похож, разве что обличьем.

Ее голос задрожал, хотя Александр не смог бы сказать, по какой причине – от сомнений, горя или разочарования. Элизабет дважды моргнула, но слезы из глаз не полились. Тем не менее ее голос прозвучал хрипло, когда она продолжила:

– Может, ты и выглядишь как Роберт Кинкейд, но ты – не он.

– Я – твой муж, Бет.

– Докажи это.

Александр едва сдержал стон досады. Все шло не так, как он рассчитывал. В это время она должна была лежать под ним обнаженная на кровати и стонать от наслаждения, но этого не будет, по крайней мере в ближайшем будущем. Придется перейти к другой тактике по отношению к женщине, столь не похожей ни на одну, которые ему встречались раньше.

Что же делать…

«Дай ей свободу, хотя бы частично».

Эта мысль как-то сама собой появилась в его голове, и, не зная, как ему поступить, Александр решил ей повиноваться. Озадаченно посмотрев на Элизабет, он освободил ее и сделал шаг назад. Элизабет тоже отступила, потирая руки там, где он их схватил. Все это время она продолжала смотреть прямо ему в глаза.

– Итак, я уступил твоей просьбе, Бет. Ты будешь верна своему слову и подтверждаешь, что больше не причинишь мне никакого вреда?

Она кивнула.

– Хорошо. Тогда почему мы не…

– Но я еще не получила то, о чем просила.

– Именем всех святых, ты, женщина, явно испытываешь мое терпение. Я освободил тебя, хотя это с моей стороны было безрассудно. Чего еще ты хочешь?

– Скажи мне, какая погода была во время нашего венчания.

– Что? – Несколько мгновений Александр смотрел на нее, разинув рот, потом издал стон досады. – Ты не можешь требовать от меня, чтобы я помнил подобные вещи. Я – мужчина, а не какая-нибудь падающая в обморок девица.

Элизабет лишь подняла брови, глядя на него и явно ожидая ответа. Александр нахмурился. Его учителя ничего не говорили ему о погоде, которая стояла во время свадьбы Кинкейда или в какой-либо еще день. Однако он помнил, что эта свадьба состоялась в октябре, после завершения сбора урожая. И если она была в Шотландии, в это время года…

Он решил действовать наугад в надежде, что ему повезет.

– Лил дождь.

Когда она сразу после этого задала ему следующий вопрос, он едва смог удержаться от вздоха облегчения.

– Место рождения моей матери?

– Северный Йоркшир.

– Мое любимое времяпрепровождение?

Он снова поднял брови.

– Надеюсь, оно не связано с кинжалами.

Она никак не прореагировала на его укол. Вздохнув, он выложил информацию относительно супруги Роберта Кинкейда, которой его обеспечили, посылая сюда:

– Мы вместе были недолго, леди, но если память мне не изменяет, вы любили играть в мерелс.[3] Вы также любили танцевать, ездить верхом и ежедневно брали лошадь, если позволяла погода.