Посвящается моему дорогому и любимому человечку – Марии Лапиевой.

Машуня, в  память о наших школьных годах!


ОСЕНЬ.


Евгения


  - Ну, вот и конец, последняя, - мама глубоко выдыхает и облокачивается о стену. Я смотрю на нее, затем перевожу взгляд на нескончаемое количество коробок.

  - Знаешь, мам, а ты оптимист.

  Моя мама мне ободряюще улыбается и принимается тащить одну из коробок по полу, к себе в комнату.

  Мой папа военный человек, и мы часто переезжали. Но в этом городе я провела больше всего времени, с шести лет и до пятнадцати, мы даже квартиру здесь получили. На два года папу перевели на Урал, и естественно мы с мамой, как жены декабриста последовали за ним. Ну, мама, как жена, а я дочь. Я очень тяжело переживала, что все, что мне дорого остается здесь. Мои друзья, школа, даже соседи. Это уже был мой мир. Но когда тебе пятнадцать, особо с твоим мнением не считаются.

  Я смотрю на коробки с надписью "Женя", и думаю, какая мне понадобиться в первую очередь, как раздается звонок, заставляя меня вздрогнуть. Я, не задумываясь, открываю дверь, и тут же на меня происходит налет с удушающими объятьями.

  - Боже! Аська! - успеваю сказать я.

  - Я не вытерпела ждать до завтра, - произносит мой удушитель и целует меня раз сорок в обе щеки, заставляя смеяться.

  - Ну-ну, так и без дочери остаться можно - говорит мама, которая выходит на шум.

  - Я вам ее верну, только немного придушенной - обещает Ася, не размыкая рук - здравствуйте, теть Ир, как долетели?

  Анастасия Ларива была моя подруга детства, одноклассница, товарищ, соратник, и можно даже сказать сестра. Единственный человек с кем моя связь никогда не прерывалась (спасибо социальным сетям), и единственная с кем никогда не прервется.

  - В общем, - Ася, слегка понизив голос, наклоняется ко мне. Мы сидим уже на кухне. Мама нас оставила, после того, как провела с нами полчаса, расспрашивая Асю о совершенно неинтересных вещах - Мы с тобой в одном классе, это точно. И с нами отгадай, кто учится.

  - Кто? - я слегка хмурю брови. А Ася показывает пальцем наверх. Я смотрю на свой потолок и только тогда понимаю.

  - Нет, - говорю я - только не Смоленко. Скажи, что не он.

  - Нет, не он.

  Я выдыхаю с облегчением.

  Егор Смоленко был моим соседом с пятого этажа и моей первой глупой, детской любовью. Когда мы только сюда переехали Смоленко первые кто проявили добрососедские отношения. Лидия и Виталий, мать и отец Егора, с моими родителями нашли общий язык, и я была вынуждена проводить время с двумя их сыновьями Юрой и Егором. Юра был нас старше на четыре года, и поэтому он быстро отпал от нашей компании. Зато Егор и я здорово сдружились, вместе лазали по деревьям, гоняли на велосипеде, ну, в общем, делали все, что положено делать детям. Даже в школе с появлением Аси, мы не переставали дружить, и мальчишки очень часто от него получали, если пытались нас обидеть.

   Он был смуглый, темноволосый парень с задорными  карими, почти черными глазами. И чем старше он становился, тем превращался в более мужественного парня. И чем он становился старше, тем мои мысли о нем, как о друге исчезали, зато появлялись другие. Да и как его можно было не полюбить? Открытый, веселый, душа компании, пожалуй, не было ни одного человека, кто бы его не знал, и кого не знал он. И мне даже казалось, что я ему тоже нравлюсь. Но дальше флирта у нас никогда не доходило, хотя Ася говорила, что находиться возле нас довольно жарко. В шутку, конечно.

  В восьмом классе его отец ушел из семьи. И мои родители приостановили общение с его мамой. Были разные слухи о ней и ее изменнике - муже. Егор стал часто пропускать школу, стал огрызался с учителями, очень часто стал драться с одноклассниками, ну как драться, бить. И он оттолкнул меня. Поставил на расстояние вытянутой руки и ближе не подпускал. Помню, я пролила много слез, не понимая, почему он не позволяет быть с ним, когда ему плохо? Я так хотела помочь. И последнее, что меня отвернуло от него окончательно, это случайно подслушанный разговор. Он говорил с двумя парнями из нашего класса- Андреем Совушкиным и Валерой Разумовым. Они стояли под лестницей и курили, и я бы ушла, но остановиться меня заставила фраза Валеры: " А слабо Женьку на секс раскрутить?", " Почему слабо?" - хмыкнул тогда Егор, - " Она ловит каждое мое слово, влюблена как собачка, поманю, и будет моей. Просто боюсь упасть, удержаться не за что, плоская, как доска". И они загоготали, а я вместо того чтобы подняться в класс по биологии, сбежала в парк, где просидела до вечера и горько плакала, разочаровываясь в своей любви.

  А потом закончился восьмой класс, и я улетела на Урал. Так и закончилась наша не начавшийся история. Я никогда не спрашивала Асю о нем, и она никогда мне о нем не рассказывала, да и все давно поостыло и ушло в историю.

  - Я соврала, - признается Ася - конечно, он, на кого ещё я могу показывать вверх?

  - Ладно, - отвечаю я, - он так он, что теперь? Мы с ним взрослые люди, мы изменились, и все что было, то было.

  - Да ты философ - замечает моя подруга и переводит взгляд своих серо-голубых глаз за окно - Ладно, я вообще на минутку забежала, не буду вам мешать с разбором вещей, увидимся завтра, - она меня крепко обнимает и целует, - с возвращением домой, Женька.


  Первое сентября как всегда встречает нас пасмурным небом и собирающимся дождем (даже, несмотря на то, что являлось вторым). Похоже, в этом городе ничего не меняется, даже погода. На мое удивление в классе, к которому мы примкнули, практически все лица были не знакомы, за исключением некоторых.

  - Женька, ты ли это? - видит меня Роза Дружева, ее брат-двойняшка Костя тоже поворачивает голову и с любопытством меня разглядывает. Когда-то они с Егором дружили, интересно дружат ли они сейчас? Хотя, какая разница. Поэтому я естественно улыбаюсь, киваю, отвечаю на всякие дурацкие вопросы и так со всеми своими старыми одноклассниками, другие просто поглядывают на новенькую.

   - А ты была права, сучка хороша, - какая - то девчонка обращается к Аське за моей спиной. Я оборачиваюсь и встречаю веселый прищур карих глаз девушки, с огромной рыжей копной на голове. На ней длинная легкая оранжевая юбка, широкая майка ярко зеленого цвета, и куча разноцветных бус на шеи и руке. Это Василиса Белова, Ася мне писала о ней, она перешла в эту школу в десятом и они сдружились.

  - Женя познакомься, это Вася, моя новая лучшая подруга, - знакомит нас Ася.

  -Эй! - возмущаюсь я и улыбаюсь девушке, - привет!

  Она складывает руки на груди, разглядывая меня.

  - Не волнуйся, - отзывается Вася, - я странная и поэтому тебя она любит по-прежнему больше.

  Я смотрю на Асю.

  - Боже, - говорю я, - да она клевая.

  - Точно, - соглашается Ася. И на этой минуте к нам подходит молодой мужчина с небольшой бородкой, усами, с аккуратной стрижкой на голове и очками на носу. Пробкин Вадим Алексеевич, учитель истории, Ася как-то писала мне, что он теперь наш классный руководитель, чему я была, несомненно, рада.

  - Ну как боевой настрой? - спрашивает он, пока его взгляд скользит по нам и, конечно, останавливается на мне, - О, Кирова, а в нашем полку прибыло, я смотрю.

  - Ага, старые солдаты, - отзываюсь я.

  - Старый друг, лучше новых двух, - вставляет Вася.

  - Дам-с, - Вадим Алексеевич с секунду смотрит на нее, затем переводит взгляд на Асю, - Ларива, я надеюсь, в этом году мы обойдемся без швыряния мебели.

  - Мебели? - переспрашиваю я. Асены щеки покрываются краской.

  - Это...за дело, - отвечает она.

  - Это был стул, пущенный прямо в голову Петренько, - делится Вася.

  - О, об этом ты мне не писала, - замечаю я.

  - Так, все, тише, - шикает на нас классный руководитель и отворачивается к крыльцу, куда к микрофону выходит директор с торжественным приветствием. Я мельком оглядываю своих одноклассников, но среди них его не замечаю. Выдыхаю с облегчением, ловлю себя на этом и понимаю, что это не добрый знак.


  Егор


  Башка просто трещит по швам. Во рту пересохло так, словно, я не пил трое суток. Но я не хочу открывать глаза, я хочу валяться здесь вечно, где б я ни был. А где я? Приоткрываю один глаз, чья-то гостиная. Вытаскиваю руку из - под шеи какой-то блондинки. Не удивительно, что рука аж онемела. Девушка, нахмурив брови, что-то бормочет и переворачивается ко мне спиной. Я сажусь на диване и оглядываю зал: ещё пара парней валяется на ковре и между ними спокойно спит девчонка.

  Поворачиваю голову и осматриваю девушку рядом. Со спины ни че так. Ее короткая юбка задралась, открывая великолепный вид, но не думаю, что мне это сейчас нужно, мне нужна вода. Пробираюсь через тела в кухню.

  Чуть позже, спускаясь вниз по лестнице, звоню Косте Дружеву, своему другу и однокласснику.

  - Надеюсь, ты умираешь, - бормочет он в трубку сонным голосом, - иначе я сам тебя прибью...шесть утра, твою мать!

  - Забери меня, - коротко бросаю я и диктую ему адрес.

  - Я что твоя мамочка? - ворчит он, но я слышу, что он встает. Костя, отличный парень и, пожалуй, единственный человек, которому я мог доверять как себе, и самое главное он никогда не лез не в свое дело, и никогда не пытался меня учить. И что гораздо важнее - жалеть.

  Он приезжает через полчаса, очень злой. Его морда, отекшая ото сна и вовсю хмурится.

  - И что ты здесь забыл на чертовой окраине города?

  - Не ругайся, ма, - отзываюсь я и откидываюсь на спинку, закрываю глаза.

  -Куда ты делся вчера? - спрашивает мой друг.

  - Пошел праздновать победу.

  - Не просыхать три дня это уже хреново, - замечает Костя.

  - Я в преддверии праздника...с Днем Знания, чувак.

  - Ага, смешно, очень, - Костя проворачивает руль - да, что там, Петросян курит в сторонке.

  - Он давно уже там курит, - я зеваю и подтягиваюсь, - нужно выспаться, мне сегодня вечером выходить.

  До моего дома мы доезжаем также за полчаса.

  - Проснись и проваливай из моей машины, - проговаривает Костя, пихнув меня, я не остаюсь в долгу и выхожу. Подтягиваюсь.

  - Ты придешь в школу? - спрашивает напоследок мой друг.

  - Ага, - отзываюсь я, Костя усмехается и отруливает от моего дома. К черту школу, башка, словно свинцом налита.

  Когда я нахожусь у себя на лестничной площадке и достаю ключ, слышу, как двери лифта открываются этажом ниже. И распахивается дверь с той стороны, с которой не должна открываться. По крайне мере так было два года.

  - Доброе утро, моя хорошая! - я узнаю этот голос, он принадлежит моей однокласснице Аси Ларивой, с которой мы когда-то дружили. Это заставляет меня остановиться. Какого черта она здесь делает? Если только...

  - Ты теперь все время будешь со мной сюсюкать? - спрашивает второй голос, слегка сдавленно, предположительно от объятий. Но я его все равно узнаю. Этот голос я бы узнал из всех и через сто лет.

  - Первое время точно, - заверяет Ася, - а потом ты мне наскучишь, и я тебя брошу.

  - Эй!

  И слышится их смех, а затем они что-то говорят, но я не слышу что, потому что они заходят в лифт. И только тогда я начинаю дышать. Черт. Я не знал, что перестал. И все из-за нее? Что за фигня? Мне хочется рассмеяться от себя. От своей реакции, какого-то долбаного сопляка.

  Евгения Кирова. Это та девчонка с карими глазами, развивающимися светло каштановыми волосами, та, что сводила меня с ума все мое детство. Та, которую мог слушать часами, та на которую мог смотреть бесконечно. Та, которая набивала шишки на коленках и локтях вместе со мной, та, которая каждый раз падая, вставала без слез, и это вызывало у меня истинный восторг. Та девчонка, которую я оттолкнул, та, которая ушла. И та, которая приехав, через два года, в первую же секунду заставила замереть мое сердце. Я даже не увидел ее, но кажется, на пару минут моя вселенная остановилась. И мысль о том, чтобы вернуть что-то хорошее в свою жизнь мелькает в моей голове. Параллельно мелькает ещё одна мысль, раз приехала она, значит и он в городе.


  Евгения