С другой стороны, подумал Дарли, попадаются же на подобных мероприятиях и такие восхитительные женщины, как леди Графтон, общение с которой обещало множество сладостных минут.

Мысли о красавице вызвали невольную улыбку на лице маркиза, которая тут же сменилась недовольной гримасой. Всегда происходило одно и то же — женщины, его не интересовавшие, падали к ногам десятками (предыдущие увлечения к этому моменту он благополучно забыл), в то время как единственная женщина, вызвавшая его неподдельный интерес, оказалась неприступной.

Или же она просто притворялась, подумал Дарли, не знавший в своей жизни отказов.

Родился он в очень богатой, привилегированной семье, обладал прекрасной внешностью и множеством талантов. Поэтому некоторая самонадеянность Джулиуса Д'Абернона, маркиза Дарли, наследного герцога Уэстерлендса, была вполне объяснима и простительна.

После третьей рюмки коньяку он уже не видел каких-либо препятствий. Главное — изменить отношение леди Графтон к узам брака. Вне всякого сомнения, если ее муж не был мужчиной в полном смысле этого слова, она должна только радоваться возможности дать волю своей страсти с опытным человеком, умеющим хранить секреты. Молодая женщина излучала здоровье и энергию, но, в силу определенных обстоятельств, плотские радости ей недоступны. А маркиз мог с большим удовольствием для себя открыть ей целый мир любви и удовольствий.

Хотя он и считал девственниц скучными, на этот раз сей факт, его не смущал. Леди Графтон вызывала в нем сильное и необъяснимое желание. Безусловно, она обладала яркой красотой, но не только это привлекало к ней маркиза, которого всю жизнь окружали самые красивые женщины. Возможность соблазнить жену ревнивца тоже не казалась интересной. Женщины его класса выходили замуж по расчету, а не по любви. И потому, когда на свет появлялся наследник, дамы, выполнив свой долг, часто искали развлечений на стороне.

Так чем же леди Графтон привлекла его? Почему он не находил себе места из-за молоденькой блондинки? Может, его заинтриговал ее образ жизни, который так резко контрастировал с собственным распутным существованием? Или же тот факт, что она была дочкой священника, показался особенно соблазнительным?

А вдруг все дело в тайном колдовстве? Может быть, не вымолвив ни слова, леди Графтон смогла донести до него свои внутренние желания?

Маркиз Дарли усилием воли прогнал будоражащие мысли, справедливо полагая, что вызваны они, были тремя рюмками коньяку. Однако, несмотря на нелепость размышлений, он продолжал думать о ней. Джулиусу казалось, что он чувствовал запах ее духов. Перед глазами проплывал соблазнительный образ леди Графтон — пышная грудь, тонкая талия, изящная линия бедер. Он хотел провести рукой по ее золотым волосам, сиявшим так же ярко, как бриллиантовые сережки в ее нежных розовых мочках.

Свежее, невинное лицо радовало глаз. И если старый Графтон везде демонстрировал свою молодую, соблазнительную жену, можно ли винить Джулиуса, что он поддался чарам?

Ответ на этот вопрос был весьма предсказуем. Начиная с колыбели, Джулиус не знал ни в чем отказа. Весь мир принадлежал ему.

Решено, завтра он нанесет ей визит.

И посмотрит, что из этого получится…

Неспешный ход приятных мыслей был неожиданно прерван непонятным шумом и возней за дверью, после чего в комнату ворвалась Аманда. Она отчаянно отбивалась от лакея, который с испуганным видом пытался преградить ей дорогу.

— Пошел вон, — крикнула она, отмахиваясь от растерянного слуги.

Джулиус кивнул:

— Спасибо, Нед. Я позову, если мне что-нибудь понадобится.

Когда лакей удалился, Аманда скинула туфли с видом человека, который не раз бывал в этом кабинете и чувствовал себя здесь как дома.

— Господи, можно подумать, что Нед охраняет королевские драгоценности, — фыркнула она. — Хотя, может, это сравнение очень даже уместно, — добавила она с ухмылкой и, подойдя к камину, уселась в кресло напротив Джулиуса. Оглядев маркиза с ног до головы, она улыбнулась: — Ты сегодня убежал от меня.

Вместо того чтобы выгнать нахалку, Джулиус улыбнулся в ответ.

— У меня была встреча. — Неожиданно ему пришло в голову, что Аманда могла оказаться ему полезной. Она могла сопровождать его во время предстоящего визита к леди Графтон. Наверняка старый муж не станет возражать против того, чтобы леди Бладсуорт навестила его жену. — Но сейчас я уже свободен. Хочешь что-нибудь выпить?

— Я тебя хочу, — промурлыкала Аманда.

— Здесь или наверху? — поинтересовался маркиз со всей любезностью, на которую был способен.

— Я бы должна на тебя обидеться. Ты так некрасиво себя повел, — произнесла она, капризно надув губки.

Обычно Джулиуса безумно раздражала ее детская наигранность, но в этот момент у него появился четкий план действий, и от этого он пребывал в благодушном расположении духа.

— Дорогая, давай я улучшу твое настроение. — Он похлопал себя по коленям: — Иди сюда, садись.

В тот самый момент, как радостная Аманда Бладсуорт вставала с кресла, Элспет готова была взорваться от бешенства. Она принесла мужу несметное количество бренди, которое так и не улучшило его язвительного настроения. Она отвергла дюжину приглашений на танец, хотя любила танцевать больше всего на свете. Она мужественно терпела пошлые комплименты от братца Графтона — столь же уродливого, как и ее муж, — и чувствовала, что если он нагрубит ей еще раз, она задушит его у всех на виду.

Теперь Элспет необходимо было выпить, хотя еще в начале своего замужества она решила, что алкоголь и отвращение представляют собой опасную смесь. Однако на кону — будущее ее брата, и она предпочла совсем не притрагиваться к алкоголю, лишь изредка позволяя себе рюмку ратафии.

Графтон, как и было оговорено после свадьбы с Элспет, купил Уиллу офицерский чин в Семьдесят третьем полку. Экипировал юношу в соответствии с его званием лейтенанта и положил годовое довольствие в четыреста фунтов. Естественно, размер суммы зависел от поведения Элспет.

Она должна была терпеливо нести бремя брака — во всяком случае, до тех пор, пока от нее это требовалось. Элспет не принадлежала к когорте скромных и покорных девиц и не собиралась ставить крест на личном счастье. Она продолжала лелеять мечты о прекрасном будущем, когда Графтон совсем состарится и прикажет долго жить.

Он не будет жить вечно, повторяла Элспет про себя в день венчания. И к счастью, судьба вняла ее молитвам и вовремя вмешалась в их первую брачную ночь. Графтон, пьяный, извергающий потоки грязной брани и оскорблений, ворвался к ней в спальню с хлыстом в руке и начал угрожать, что изобьет до полусмерти. Срывая с себя одежду, он кричал, что отныне ее душа и тело принадлежат ему, и он волен, поступать с ней как пожелает.

И в тот момент, когда он уже готов был на нее наброситься, а она, натянув на себя простыню, в отчаянии готовилась до последнего отбиваться от новоиспеченного мужа, его лицо резко покраснело. Графтон стал задыхаться и, в конце концов, рухнул на пол, не дойдя до кровати нескольких шагов.

С тех пор она не переставала благодарить Господа за такой свадебный подарок.

Графтон выжил после апоплексического удара. И теперь Элспет приходилось каждый день терпеть потоки оскорблений и унижений со стороны старика. Однако по иронии судьбы он оказался прикованным к инвалидному креслу и больше не появлялся в ее спальне.

Преисполненная благодарности, Элспет смиренно несла тяготы своей, подобной чистилищу, супружеской жизни.

Хотя иногда, в такие моменты, как этот, она начинала сомневаться, что ее призрачным мечтам суждено когда-либо сбыться.

Тут Элспет невольно улыбнулась, вспомнив такой же иллюзорный образ маркиза Дарли, который ловко, словно призрак, исчез, едва толпа молодых поклонниц устремилась к нему. Не сказать, что спутник маркиза не был красив. Он также мог быть желанной добычей.

Но когда речь заходила о мужской красоте и шарме, маркиз Дарли мог быть признан золотым стандартом. Высокий и широкоплечий, стройный, крепкого телосложения. А его мускулистая рука на ее руке казалась просто стальной. И если одного мужественного тела было недостаточно, в дело вступали давно прослывшие легендой прекрасное лицо и темный, полный соблазна и искушения взгляд.

По слухам, одного его взгляда обычно было достаточно. И она понимала почему. Одним своим озорным взглядом он предлагал неземное, ни с чем не сравнимое наслаждение.

У нее невольно вырвался вздох. В других обстоятельствах она могла бы, не задумываясь, ответить на его авансы сегодняшним вечером. Она могла бы позволить себе новый опыт с таким мужчиной, как Дарли, чтобы испытать новые, доселе неизведанные чувства. Конечно же, она слишком долго удерживала себя в полной боевой готовности. И действительно, в двадцать шесть многие могли бы сказать, что она давно уже прошла пору оптимального расцвета зрелости, задвинута на полку или сдана в архив, выражаясь принятыми в гонке за модой терминами. И до сегодняшнего вечера, пока этот повеса Дарли не положил на нее глаз, она вполне могла бы согласиться с этим.

Она никогда прежде не чувствовала внезапной вспышки горячего томления, никогда прежде не ощущала той приятной дрожи во всем теле, которая охватила ее в его присутствии. А что же случится, каково это будет, вдруг подумала она ощутить его прикосновение, его поцелуй?

— Проклятие! Ты что там, уснула?

Вырванная из своих грез, она передернула плечами, когда пальцы ее мужа клещами впились в ее запястье.

— Я не сплю, — сказала Элспет, стараясь не двигаться. Он не любил, когда она вырывалась.

— Принеси мой плащ! Мы уезжаем! Дождавшись, когда он отпустит ее запястье, она пошла, не сказав ни слова. Не отвечать на его грубость было безопаснее. Что бы она ни сказала, лишь еще больше распалило бы его.

Но в тот вечер она сделала еще одну шифрованную запись в своем дневнике перед сном. Маленькую цифру «шесть» и еще меньше — «четыре». Шесть месяцев и четыре дня.

Она находила утешение в своих ежевечерних подсчетах.

Ее успокаивала мысль, что однажды этому придет конец.


Глава 3


Аманда перевернулась на живот и кончиком языка тихонько лизнула затылок маркиза.

— Ты проснулся?

Он приоткрыл один глаз.

— Вот теперь да.

— Может, еще разок, прежде чем я уйду?

Стряхнув остатки сна, он обдумывал варианты.

— А который у нас час?

— Восемь. Тетушка Лу обычно не просыпается раньше десяти. У нас есть время.

Аманда проводила эту неделю в семейной усадьбе в компании старой тетушки.

— После завтрака с тетушкой я оденусь должным образом, и мы сможем отправиться с визитом к Графтонам.

Если только ты не передумаешь, — с хитрой усмешкой добавила она, хотя отлично понимала цель его визита.

— Нет, я не передумал. — Он притянул ее к себе. — И мой ответ — да, — улыбнулся он, — времени у нас более чем достаточно.

— Мне так нравится, что твой орел всегда находится в боевой готовности. И как это у тебя получается?

Он ухмыльнулся:

— Прямо сейчас мне нужно пописать.

— Тогда поторопись и немедленно исполни это.

— Слушаюсь и повинуюсь, мэм, — весело отсалютовал он. — Будут еще какие-нибудь указания, мэм?

— Никаких, кроме заверений, что я смогу получить удовольствие в срочном порядке.

Встав с постели, он глянул на нее через плечо:

— Не думаю, что у тебя с этим возникнут проблемы.

— Давай скорее.

— Тебе повезло, что я тебя так хорошо знаю, — заметил маркиз, направившись за ширму. — А то я бы еще подумал, послушаться тебя или нет.

Девушка хмыкнула.

— Ой, можно подумать, что ты кого-нибудь когда-то слушал. Я прекрасно понимаю, почему ты вдруг стал таким любезным, дорогой, и зовут ее леди Графтон. Так что не надо тут играть в святую наивность. Мы просто оказываем друг другу услугу.

На такую откровенность маркизу нечем было возразить, да он и не собирался ничего скрывать. Факты оставались фактами, так же, как и секс с Амандой. К счастью, в этот момент он оказался свободным. Если бы она положила глаз на кого-нибудь другого в Ньюмаркете, у маркиза оказалось бы меньше шансов осуществить задуманное с женой Графтона.

Избавившись от значительного объема виски, выпитого за прошедший вечер, Дарли вышел из-за ширмы и, умывшись горячей водой, которую принесли, пока они еще спали, вернулся в кровать.

— Ты слишком красив, дорогой, — промурлыкала Аман-да, любуясь маркизом. — Иногда мне кажется даже несправедливым, что тебе дано все — красота, деньги, прекрасное мускулистое тело… Ты хоть когда-нибудь благодарил друидов или других мифических божеств за те достоинства, которыми они тебя так щедро одарили?