Джейн Фэйзер - Колдунья

Обращаясь к Хьюго, дама все время трясла головой, то и дело заламывая руки в митенках, и выглядела такой усталой, что Хьюго, несмотря на кошмарную головную боль, попытался подавить в себе растущее раздражение.

— У вас преимущество, мэм. Кажется, нас не представили друг другу.

— Это мисс Анстей, — вставила Хлоя. — Она направляется в Лондон, ее там ждет место, и обе мисс Трент сочли, что она должна проводить меня. Но теперь, когда она увидела вас и знает, что вы не просто плод…

— Что-что?

— Плод воображения, — весело продолжила она. — Дело в том, что когда мы приехали и никого здесь не застали, мы испугались, что так оно и есть. Но теперь выяснилось, что вы не плод фантазии. Значит, мисс Анстей может вновь отправиться в путь, поскольку она должна приступить к исполнению своих обязанностей через неделю, а от Манчестера до Лондона очень долгий путь.

Хьюго слушал это поспешное путаное объяснение и с некоторым отчаянием спрашивал себя о том, всегда ли она говорит так много и так быстро. Правда, ему тут же подумалось, что он мог бы бесконечно слушать этот божественный голос.

— Полно, Хлоя, ты же знаешь, что я не смогу уехать до тех пор, пока не удостоверюсь, что с сэром Хьюго все в порядке. Ах, Боже мой, да ни за что. Сестры Трент никогда не простили бы меня.

— А, ерунда, — уверенно заявила мисс Грэшем. — Вы же видите: вот он, собственной персоной. Так что можете уезжать с чистой совестью.

У Хьюго появилось ощущение, что через секунду она положит свои маленькие руки на плечи гувернантки и вытолкнет ее из дома. Было совершенно ясно, кто главенствовал в этой паре.

— А мне позволено будет поинтересоваться, почему вы должны остаться здесь? Это, несомненно, большая честь для меня, но все же как-то странно.

— Вы шутите, — сказала Хлоя, однако в ее голосе вновь появилась неуверенность. — Вы — мой опекун, и сестры Трент отправили меня к вам, когда решили, что я… — Она замялась, покусывая губу. — Вообще-то я не знаю, что именно они написали вам в письме, но уверена, что сплошную ложь.

— Ах, Хлоя, милочка, нельзя же так, — забеспокоилась мисс Анстей. — Это так неделикатно, дитя мое.

Хьюго провел рукой по волосам. Ему стало казаться, что он видит какой-то страшный сон.

— Черт побери, я понятия не имею, о чем вы говорите, — сказал он наконец. — Когда я слышал о вас последний раз, вам было три года.

— Но ведь адвокаты, должно быть, сообщили вам о завещании мамы: она назначила моим опекуном вас…

— Так Элизабет умерла? — резко прервал ее он, и сердце у него оборвалось.

Девушка кивнула.

— Три месяца назад. Мы виделись с ней редко — один-два раза в год, наверное, поэтому я не ощущаю утрату так сильно, как следовало бы.

Хьюго отвернулся. Его сердце сдавила щемящая тоска. Внезапно он понял, что всю жизнь он подсознательно надеялся на то, что Элизабет когда-нибудь вновь допустит его в свою жизнь. Он прошел к передней двери, ничего не видя вокруг, не замечая ярких красок этого солнечного дня, и попытался как-то привести в порядок свои мысли.

Неожиданное появление девушки в его доме, несомненно, было связано со странной запиской, которую он получил в прошлом году. Она была доставлена посыльным ему лично из дома вдовы в Шиптоне, что по другую сторону долины. Именно там Элизабет жила после смерти мужа. Записка была написана неразборчивыми каракулями. Элизабет ничего не сообщала ему о себе, а лишь напоминала, что она уверена: он выполнит свое давнее обещание всегда быть к ее услугам — в любой момент, любым образом, в любом месте, как только ей это понадобится. В ее послании не было ни дружеских слов, ни даже намека на то, что она дает ему наконец шанс увидеться с ней, чего он ждал все эти долгие годы. Напротив, у него сложилось впечатление, что ее вынудило что-то обратиться к нему и что даже еле различимая подпись внизу листа была поставлена ею как бы нехотя.

Поэтому записка вызвала тогда в нем яростную злость, и он разорвал ее с твердой решимостью забыть обо всем.

С тех пор как закончилась война и он покинул флот, они жили всего в семи милях друг от друга. Но она ни разу не попыталась связаться с ним, а его честь не позволяла ему пренебречь ее волей, несмотря на то, что прошло столько времени после гибели ее мужа. А потом… Лишь одна наспех написанная записка, требование… А теперь еще и это.

Он вновь повернулся лицом к холлу. Пес подошел к Хлое и сел у ее ног, с обожанием глядя на нее снизу вверх.

— Не удивлюсь, если письмо у вас в кабинет? — заметил Самюэль, изучая свои ногти. — Ну, среди тех, что вы не читали. Я же всегда говорил, что когда-нибудь в них окажется чего-нибудь важное.

Хьюго сердито взглянул на человека, который был для него и товарищем, и слугой с тех самых пор, как двадцатилетним парнем он отправился на флот. Как обычно, Самюэль был прав.

Головная боль, однако, стала просто нестерпимой, и он понял, что больше ни минуты не вынесет этой неразберихи.

— Немедленно уберите пса из дома, — скомандовал он, направляясь к лестнице. — И отнесите эту чертову кошку с ее выводком на конюшню, где ей и место… Накройте чем-нибудь попугая, — добавил он сердито, когда тот выдал еще один пример сомнительного словарного запаса.

— О, нет! — воскликнула Хлоя. — Данте живет в доме…

Хьюго осторожно повернулся к ней.

— Данте? — недоверчиво переспросил он. — Этого пса зовут Данте?

— Да, потому что он из ада. Я спасла его от смерти, когда он был еще щенком. Какие-то негодяи привязали его и разводили вокруг него костер. Я чуть было не назвала его Жанной д'Арк, — заметила она задумчиво, — пока не поняла, что он другого пола.

— Пожалуй, я больше не хочу ничего слышать, — заявил Хьюго. — Вернее, я точно знаю, что не хочу больше ничего слышать, — с нажимом выговорил он каждое слово. — Я еще не ложился сегодня, так что отправлюсь наверх, где я, может быть, помолюсь впервые с тех пор, как покинул детскую. Я очень надеюсь, что мои молитвы будут услышаны, и когда я проснусь… — он сделал широкий жест рукой, — все это окажется лишь жутким плодом искаженного воображения.

Едва он произнес эти слова, попугай разразился ужасной имитацией пьяной истерики.

— Сейчас же уберите отсюда этот зверинец! — как можно более решительно заявил напоследок сэр Хьюго и отправился в тишину своей спальни.

За его спиной раздавались жалобные всхлипывания мисс Анстей.

По ночам он страдал хронической бессонницей, а вот днем ему иногда удавалось вздремнуть. Десять лет ночных вахт в море превратили дневной отдых в прочную привычку, и он был рад этому, поскольку кошмары чаще преследовали его ночью и гораздо реже днем, когда он ненадолго забывался.

Хьюго небрежно сбросил одежду на пол, забрался в постель и с облегчением закрыл глаза. Как только не стало яркого света, стук в висках несколько поутих. Он даже думать не хотел об Элизабет и об этой девчонке, которая была так похожа на нее и в то же время была совсем другой… Это какая-то ошибка. Ее место в Шиптоне, в семье Грэшем.

Внезапно он представил себе жестокое лицо Джаспера Грэшема, и сон как рукой сняло. Джаспер был сыном Стивена. Он совершенно не годился на роль воспитателя молодой девушки. Может быть, именно этого пыталась избежать Элизабет? Но в каком бреду могла ей прийти в голову мысль, что убийца ее мужа может стать девочке хорошим опекуном? Он, отшельник, который искал забвение в пьянстве и распутстве.

Хьюго застонал и перевернулся на другой бок. Через открытое окно снизу донесся стук колес отъезжавшей кареты по булыжникам внутреннего дворика. У него было появилась надежда на то, что этот экипаж увозит обеих пассажирок и многочисленное зверье и что, когда он проснется, весь этот бред будет уже в прошлом. Но, как ни странно, одновременно у него было и сильное предчувствие, что в его жизни произойдут глубокие перемены.

В то же самое время Хлоя стояла внизу на ступеньках и махала рукой карете, увозившей мисс Анстей. Бедная дама разрывалась между чувством долга, как она себе его представляла по отношению к Хлое, и ее бесспорным обязательством перед новыми хозяевами. Однако ей пришлось поступиться чувством долга, когда Хлоя деловито отмахнулась от ее страхов и, в конце концов, убедила ее сесть в карету. Мисс Анстей утирала слезы и осыпала благословениями бедное, оставляемое ею дитя. Она сокрушалась по поводу неряшливого состояния дома, несомненных странностей сэра Хьюго и его слуги и, что особенно важно, по поводу отсутствия миссис Латтимер или по крайней мере экономки. Напоследок Хлоя услышала от нее:

— Ах, Боже мой, наверное, мне не следовало бы оставлять тебя здесь… Что скажут сестры Трент? А леди Колшот? Мое опоздание произведет такое плохое впечатление.

Попрощавшись, Хлоя решительно закрыла дверь кареты, положив конец ее причитаниям. Кучер щелкнул кнутом, и карета с раздираемой сомнениями пассажиркой исчезла за воротами поместья Денхолм.

Хлоя задумчиво повернулась к дому. Похоже, что миссис Латтимер действительно не существует в природе, хотя в семинарии все почему-то решили, что таковая имеется. Надо сказать, что Хлоя совершенно ничего не знала о сэре Хьюго, пока не было зачитано завещание ее матери. Она не представляла, почему ее мать выбрала в опекуны именно его. Но ведь она почти ничего не знала и о матери, поскольку проводила с ней всего лишь несколько дней в году с тех самых пор, как ей исполнилось шесть лет. В данный момент она была точно уверена лишь в одном: эта перемена в ее жизни была, несомненно, к лучшему.

Хлоя присела у шляпной коробки. Кошка вроде бы уже окотилась, и девушка насчитала шесть мокрых котят, шевелившихся подле нее. Она рассеянно гладила кошку по голове и думала, что котята пока больше похожи на крысят и совсем не напоминают тех очаровательных созданий, в которых они скоро превратятся.

— Убрали бы вы всю эту компанию на конюшню, мисс, пока не спустился сэр Хьюго, — раздался у нее за спиной ворчливый голос Самюэля.

Она встала, стряхивая пыль с юбки.

— Думаю, нам пока не следует отправлять ее во двор. Кошка испугается и может бросить котят.

Самюэль пожал плечами.

— Сэр Хьюго не любитель животных. Кроме лошадей, конечно.

— Разве он не любит собак? — Хлоя ласково гладила голову Данте, уткнувшегося ей в колени.

— Только не в доме, — сообщил Самюэль. — Охотничьи собаки — это хорошо, но только на псарне.

— Данте всегда спит рядом со мной, — заявила Хлоя. — Даже обе мисс Трент смирились с этим, ведь иначе он будет выть всю ночь.

Самюэль опять пожал плечами.

— Пойду-ка лучше на кухню. Сэр Хью пожелает завтракать, когда проснется.

— А разве у вас нет повара?

Хлоя прошла за ним через холл в кухню, находившуюся на другой половине дома.

— Да зачем он, когда нас всего двое?

Хлоя обвела взглядом кухню с огромным камином, вертелом, массивным столом и рядом медных котелков.

— Вас всего двое в этом доме — сэр Хьюго и вы?

Это казалось странным, но можно привыкнуть к чему угодно.

— Верно. — Самюэль разбил яйца в миску.

— О, — Хлоя нахмурилась, покусывая губу, — ну, тогда, может быть, вы мне покажете мою спальню. Я могла бы убрать туда часть вещей из холла.

Самюэль прекратил разбивать яйца и изучающе посмотрел на нее.

— Рассчитываете остаться?

— Конечно, — сказала Хлоя с напускной уверенностью. — Мне больше некуда идти.

Самюэль проворчал:

— Здесь шестнадцать спален. Выбирайте.

— Шестнадцать!

Он кивнул и бросил щепотку соли в яйца.

Хлоя еще немного постояла в некоторой растерянности, но когда стало очевидно, что он не сдвинется с места, она вышла из кухни. За свою короткую жизнь она уже успела понять, что не всюду можно рассчитывать на теплый прием и дружеское участие, поэтому и сейчас ее не особенно обеспокоила странность нынешнего положения. Хлоя была прагматичным созданием и тут же поняла, что, как всегда, должна использовать ситуацию наилучшим образом, настолько, насколько это было в ее силах. Она была готова выдержать все что угодно… Все что угодно, лишь бы снова не оказаться в семинарии сестер Трент в Болтоне, где она томилась последние десять лет. Любым способом она должна была не допустить своего возвращения туда.

Для начала Хлоя отправилась на поиски библиотеки, где, как предположил Самюэль, она могла найти свои бумаги.

Библиотека была столь же неопрятной и пыльной, как и весь дом. Данте, следовавший за ней, стал обнюхивать углы, отчаянно виляя хвостом и царапая плинтус. Вероятно, он охотился на мышей. Хлоя подошла к столу, на котором лежала кипа писем. Перебирая их, она обнаружила, что некоторые были шестимесячной давности. «Может, он читает письма только в первый день Нового года или именно в этот день он выкидывает их, так и не распечатав?» — подумала девушка.

Она нашла конверт с печатью адвокатов из Манчестера. Она встречалась с ними — это они сообщили ей об условиях завещания ее матери, поэтому она и оказалась здесь. Хлоя спрятала письмо в карман и продолжила поиски. На одном из конвертов она сразу узнала тонкий, паутинообразный почерк мисс Энн Трент и тоже взяла это послание. Хлоя довольно хорошо представляла себе его содержание. Оно должно было быть явно не в ее пользу, так что она сама решит позднее, стоит ли передавать этот документ ее новому опекуну.