– Еще чего? И не подумаю!

Поздно. Отец уже на площадке, а на моей талии лежит рука Рыжего. Я почти стираю зубы в крошево, когда ветка сирени повисает над моим ухом, торжественно вдетая в волосы наглой рукой.

– Я тебя убью! Клянусь, – успеваю сцедить сквозь стиснутый рот, прежде чем на губах отца появляется удивленная улыбка.

– О, Танюша! Да к тебе никак гости приехали? Что, помирились, дочка?

Отец отпускает Элечку и протягивает Бамперу ладонь для приветствия.

– Давно пора было, парень, к нам пожаловать! Познакомиться по-мужски! А то отпускаешь ее сюда, лететь как угорелую. Нехорошо. Владимир, надо понимать? Серебрянский?.. Слышать я о тебе, слышал, но честно скажу, иным себе представлял. Вот что значит: послушай дочь и умножь надвое!

Если я надеялась, что Рыжего смутит отцовский напор, то зря. Парень с удовольствием пожимает руку, не спеша признавать за отцом ошибку.

– Приятно познакомиться, – дает себя хлопнуть по плечу, после чего все же заявляет. – Фантазерка она у вас.

– Еще какая! – соглашается отец, неожиданно польщенный данным признанием, и поворачивается к притихшей за его спиной Элечке. – А это Эля. Ну что, ребята? – произносит радушно. – Чего на пороге-то стоим, как чужие люди? Пожалуйте в дом! И это, дочур, ты бы оделась, что ли, – добавляет с легкой укоризной. – И причешись уже для приличия, а то неудобно. Вон у тебя парень какой видный!

Что? Пожалуйте в дом?

Хрен тебе, папа, а не причешись! Вместе со свиньей! Такой же толстой, как ты мне подложил!

Я мечусь по своей комнате, из угла в угол, и не думая одеваться, пока Элечка суетится на кухне, обхаживая незваного гостя.

– Дочка? А ты чего не сказала, что твоего друга Виктором зовут? – смеется отец, ловя меня за плечи и усаживая рядом с Рыжим за стол, когда я через полчаса пытаюсь проскользнуть мимо кухни в прихожую. – И фамилия у него Артемьев. Отличная фамилия! Мы же взрослые люди, сказала бы, что с другим парнем встречаешься, неужели бы я не понял? А так за свой промах чувствую себя перед гостем неловко.

Есть хочется ужасно, Элечка, как всегда, превзошла себя, и я, недолго думая, очутившись за столом, сую кусок голубца в рот, закусывая пиццой, и не собираясь проникаться к отцу сочувствием.

– А мы и не встречаемся. Больше нет! – делаю ударение на последнем слове. – Он, па, страшный изменщик! Ты на лицо его смазливое посмотри! Изменяет мне, направо и налево! Зачем он мне такой нужен? – стараюсь правдиво фыркнуть. – Приехал еще…

– Э-э, – теряется отец. – А вот это нехорошо.

– Врёт! – уверенно заявляет Рыжий, хрустя огурцом. В оправдание моим словам даже и не думая краснеть. – Предан ей, как собака! Вы, Андрей, не слушайте дочь. Придумала, потому что ревнует. К каждой юбке ревнует, шагу ступить не дает. Доказывай ей чувство – то конфетами, то цветами. А один раз вообще, в переходе петь заставила! Эту, как ее, – серенаду!.. Видели бы вы, как я старался. Нищие подавали! И потом, я что, виноват, что девчонки мне деньги стали бросать? Я, между прочим, на них Таньке полные карманы сникерсов купил, на зависть всем, а ей все мало!

– Ну-у, кхм… – откашливается отец, почему-то стыдливо глядя на притихшую Элечку. – Танюша у нас сладкоежка. Ты, доченька, смотри, на сладости не сильно налегай.

– Вот-вот, и я говорю: не налегай, – нагло тычет в меня вилкой Рыжий, тут же подхватывая с моей тарелки, отвалившийся от пиццы кусок начинки, так и не попавший в открытый от удивления рот. – Мне не жалко, так попрыщит же! И снова меня виноватым сделает! Что, мол, не смотрю с любовью на ее прыщи.

– А вот это она может! Характер у нас! И в детстве так бывало: ни за что не уступит, любой спор за ней! Тань, ты коней-то попридержи. Видно же, что Виктор не шутит.

Я тоже не шучу, а потому бросаю вилку с ножом на тарелку и встаю. Ну все, с меня хватит!

– Спасибо, Эля, спасибо, пап, было очень вкусно, но мне пора, – заставляю себя сказать, прежде чем уйти в прихожую, чтобы натянуть на ноги кеды.

Я уже оделась в футболку и джинсы, завязала волосы в хвост. Все, что осталось – это схватить кепку, сумку на плечо и отчалить из дому, и я спешу убраться до того момента, как брошусь собственноручно душить Бампера, неожиданно прокравшегося на мою территорию.

– Танюша, ты куда? – кричит вдогонку отец, и я честно отвечаю:

– К Глаше. Как с Артемьевым закончите мои прыщи обсуждать, так и вернусь!

Бампер догоняет меня на ступеньках крыльца. Натягивает на широкие плечи куртку, подстраиваясь под мой шаг.

– Ты куда, Коломбина? А как же я?

– У меня дела, а ты как хочешь.

– Давай подвезу? – предлагает, показывая кивком на припаркованный у аллейки черный «BMW», так и кричащий своим видом о том, что его хозяин – наглый, уверенный в себе тип, но я лишь коротко отрезаю:

– Спасибо, обойдусь! Дошагаю на своих двоих, – намекая на то, что гостю следует пойти другой дорогой, желательно в противоположную от моей сторону, но Рыжий уверенно заявляет:

– Тогда и я с тобой!

Я не пойму его игру: зачем он вообще приехал? Как он меня нашел? Но я не собираюсь докапываться до причины, как бы ему ни хотелось, да и в людном дворе устраивать истерику – последнее дело, вот и предпочитаю оставить троеточие там, где нет места словам.

– Я надолго.

– Ничего, я подожду. – И уверенным шагом рядом, как будто у него больше дел нет и просто в удовольствие вот так ходить. Хотя это и видится до чертиков странно.

Мы так и не обмениваемся с Рыжим ни словом, молча шагая к автомастерской, и лишь у входа в широкие ворота гаража где-то за плечом парень удивленно восклицает:

– Коломбина, ты серьезно?.. Ого! Классная здесь фишка с тачкой в стиле ретро на крыше! Эй, ты видела? – Но я не считаю нужным на это замечание отвечать.

Сегодня в отцовском автосервисе короткий рабочий день, и большая часть персонала «Шестой мили» уже разошлась по домам, и все же в гараже до сих пор кипит работа.

– Арсений Егорыч, Вась, привет, это я! – войдя в знакомое помещение главного бокса, пропахшее металлом, машинным маслом и бензином, спешу поздороваться с механиком, вместе с помощником разбирающим внутренности покореженного «жигуленка». – Второй бокс свободен?

– О! Привет-привет, Танюш! Какие люди к нам пожаловали! Там Сан Саныч тебя уже с утра заждался! Такого с рисунками наваял! – мужчины, не отрываясь от дела, кивают мне, а старший механик от себя добавляет, умело орудуя внутри кузова слесарным ключом. – Свободен, девонька, только час назад «Ниссан» ушел. Я уже и не стал другую машину на яму загонять, узнав от Андрея, что ты к вечеру будешь. Кстати, не знаешь, папка-то сегодня еще придет, нет? Там Петрович из РЭСа звонил, насчет новых кабелей интересовался. Все ему, малохольному, не так.

– Думаю, забежит еще! – я пожимаю плечом, направляясь к запертому боксу, чтобы открыть замок. – Он мне новый компрессор обещал показать. Тот, что из Германии под заказ пришел. Не думала, что эта штука вам так дорого обойдется.

– Главное, чтобы маляр остался доволен! И клиенты тоже! Об остальном не переживай, дочка, отбашляем с довеском в карман! Долго ли умеючи? – Егорыч отпускает хриплый смешок с покашливанием. – Кстати, вы к нам по делу, молодой человек? – утерев кулаком висок, поднимает лицо к Бамперу. – Или с Закорючкой на Глашу пришли полюбоваться? Она у нас редкая красавица! Все парни от нее без ума!

– Нет, я с Коломбиной! – совершенно серьезно отвечает Рыжий, с интересом оглядываясь вокруг. Сунув руки в карманы куртки, спокойно расправляет плечи. – Больше никаких красавиц. Мне только вашей Глаши для полного счастья и не хватало!

Если я и вижу, как отвисают челюсти у Егорыча и его подмастерья, то старательно делаю вид, что занята замком. Сейчас нет нужды вгонять металлическую дверь в раздвижной паз, чтобы загнать или выгнать машину, и я открываю лишь узкую дверцу в железном щите, заходя внутрь относительно небольшого бокса, не желая уточнять мужчинам, кого именно имел в виду забредший вместе со мной гость.

Здесь темно и тихо, прохладно от скопившегося вокруг металла. Мне приходится пройти к стене и включить свет. Рыжий по-прежнему торчит рядом, с интересом наблюдая за мной, охватывая помещение взглядом… я бросаю сумку на стул, продолжая игнорировать его присутствие.

– Выйди! – прошу, слегка повысив голос, распахивая шкафчик с рабочей одеждой.

– С чего это вдруг? И не подумаю, – получаю самоуверенное в ответ. Уж кто бы сомневался!

Он останавливается в двух шагах за спиной, молча наблюдая за мной, и я сдаюсь: ну и черт с тобой! Не желая играть роль невинной Коломбины. В конце концов, моя задница со вчерашнего вечера мало изменилась, а судя по умелым рукам Рыжего и лукавым глазам, он видал еще и не такое. Даже при всем желании, вряд ли у меня получится смутить его сегодня своей полуголой фигурой.

Отвернувшись, я снимаю кепку, куртку, футболку, сдергиваю с бедер джинсы… Чертыхнувшись под нос тому, что загодя не достала из сумки захваченную для работы старую рубашку, возвращаюсь в одном белье к стулу, сердито дергая в сторону язычок молнии… Вот же дура! Подумает еще, что я перед ним намеренно полуголой дефилирую!

– Могла бы и сказать…

Поздно. Я уже натянула на себя рабочий комбинезон, ботинки, перчатки… и теперь прячу волосы под кепкой, закрывая шкаф.

– Послушай, Коломбина, может, хватит? Что за цирк, мать твою, происходит? – первым не выдерживает Бампер давящей тишины. – Ты, вообще, что здесь делаешь? Ты специально меня сюда привела, да?

Это заявление более чем самоуверенное, впрочем, как все в парне. Мне совсем не хочется с ним говорить, но удержаться от едкого замечания «по теме» выше моих сил, и я отвечаю, подходя к смотровой яме, спрыгивая в нее, чтобы разобрать для удобства работы, оставленный здесь ранее механиком инструмент.

– Сбрось давление в шарах, Рыжий, а то неприлично выпирает в паху. Много чести для тебя дешевую клоунаду устраивать.

– Тогда, может быть, просто поговорим? Без впечатляющего антуража? – спрашивает Бампер. – А, Коломбина?.. Зачем нам гараж?

– Я здесь работаю, если ты еще не понял. Всегда, когда бываю в городе.

– То есть, подрабатываешь? Прибираешься?

В голосе парня не слышно пренебрежения, только удивление, и я заставляю себя ответить:

– Верно. Можно и так сказать.

– Но, автосервис? Что за место для девушки? Здесь же полно мужиков, а ты одна. Да я только шестерых во дворе насчитал, не считая этих двух, что за дверью. Думаешь, их остановит какая-то Глаша, пусть и красавица? Неужели тебе это место и правда нравится? И часто ты здесь ходишь вот так, как только что передо мной?

Намек прозрачен, как слеза, и я вскидываю голову, шумно роняя к ногам металлический скребок.

– Что ты хочешь этим сказать? Что я здесь под кого-то стелюсь? – сжимаю ладони в кулаки, хмуро глядя на Бампера, но он уже тычет в ответ пальцем:

– А вот этого я не говорил!

– Но подумал!

– Подумать – еще не значит сказать, Коломбина.

– Вот и молчи! Не твое дело, понял!

Где я и с кем! Но я не произношу последних слов, потому что и так все предельно ясно: чертовы последние недели только с ним! Я просто смотрю на него, просто смотрю в голубые глаза Рыжего, присевшего на корточки у края смотровой ямы, и вновь вижу себя и вчерашний вечер. Как пришла к нему и просила. Как касалась спины, чувствуя твердые мышцы под рукой. Как удивлялась тому, каким разным он может быть. И как снова, в очередной проклятый раз уступила своему желанию и как жалко перед ним разревелась.

Слабая бесхребетная Коломбина. Так стоит ли удивляться, что ее слабостью может воспользоваться каждый? Любой из отирающихся в автомастерской парней.

Он тоже вспоминает нашу встречу, а может быть, прощание, – след от пощечины неясным пятном темнеет на щеке, но говорит парень совсем другое:

– Иногда мне хочется вымыть твой рот с мылом. Возможно, тогда ты задумаешься о том, что говоришь.

Я оставляю это признание без ответа. Да пошел он! Тоже мне – святоша!

– Руку дай! – прошу, протягивая Рыжему ладонь, больше не глядя в его глаза, и он легко поднимает меня из ямы, отступая в сторону. Отпуская пальцы еще до того, как я сама собираюсь сделать это.

Надо же. Эта маленькая деталь почему-то неожиданной тоской отзывается в сердце, ноткой разочарования, и я спешу прогнать неловкое чувство прочь. Я пришла сюда к своей девочке, так почему не она, а наглый Рыжий, явно остывший ко мне, занимает все мои мысли?

Я подхожу к стене, где стоит накрытый автомобиль, и уверенно сдергиваю с него серый чехол. В последнюю гонку я здорово задела днище «Хонды», намеренно занеся на решающем повороте хвост, чтобы не дать «Тойоте» Фьючера себя обойти… пришла пора осмотреть мою красавицу, как следует.

– Че-ерт! Вот это тачка!

Рыжий оказывается рядом в одно мгновение, нависая над плечом. Присвистнув от удивления, подходит ближе.