Да, такому, как он, не откажешь, не отвернешься и не пройдешь мимо. Такие, как он – всегда берут свое. Рыжему море по колено, что уж говорить о поцелуе обычной девчонки, когда-то так смутившей родителей Вовки.

А еще… он ни разу за этот вечер ни в чем не упрекнул меня.

«В тебе и во мне…»

Я чувствую, как сердце, ухнув в бездонную ледяную пропасть, вспыхивает огнем. Бьется в груди часто-часто, зашедшееся в неясном предчувствии, то ли тоски, а то ли несмелой радости. В изумлении, отразившемся в моих распахнутых глазах.

«…неужели ты до сих пор не поняла?»

– Уважаемые гости вечера! Друзья, родные и близкие люди! Извините, что прерываю музыку и интересную беседу за вашими праздничными столами, но мне необходима минута внимания!

Бампер шагает вперед и обводит взглядом притихший зал, завораживая присутствующих людей своей открытой улыбкой.

– Что происходит, Максим? Я о чем-то не в курсе? – слышу я негромкие слова Карловны в адрес мужа и тут же осторожное в ответ:

– Не знаю, Людочка. Сам удивлен не меньше твоего. Впрочем, – со смешком откашливается в кулак мужчина, вскидывая на меня бровь, – кажется, я догадываюсь о чем…

– Я вышел сюда не просто так. В этот праздничный вечер я еще раз хочу сказать всем вам спасибо, что пришли поздравить моих родителей с юбилеем свадьбы! Родители! – Рыжий машет в сторону столика рукой. – Вы у меня самые лучшие! Я горжусь вами и очень люблю! А еще, – опускает руку к микрофону, чтобы за короткой паузой понизить голос, – я хочу сказать спасибо одной девушке, присутствующей сейчас в этом зале. За то, что она согласилась сегодня прийти сюда, и была такой смелой. Она знает, о чем я веду речь. Я хочу извиниться перед ней, неважно за что, и сказать… – Он находит мои глаза и не отпускает. – Сказать ей, что она – самая лучшая девушка на свете! Таня, – я замираю от звука своего имени, громким шепотом прокатившегося по залу, коснувшегося сейчас ушей всех и каждого, – улыбнись! Я делаю это для тебя.

Он отворачивается и проходит к краю сцены. Поставив микрофон в специальную стойку, опускает ее на уровень груди и садится за клавишный синтезатор… Один из музыкантов отвечает, что все готово, можно начинать, и Рыжий благодарно кивает в ответ. Поднимает над клавишами одну руку, затем другую… Коснувшись инструмента, ласково пробегает по нему пальцами. Пробует в связке несколько нот…

Все происходящее настолько нереально, что я не верю своим глазам.

– Ну вот, внучка, я же говорила, что твои старания сделать из Витьки человека не пойдут прахом. А ты «не играет, не играет». Зря, что ли, мы в детстве его грамоты в рамочки вставляли и на стену вешали? Мучили мальчишку столичными фестивалями? Вот тебе и пожалуйста, и перед людьми за правнука не стыдно.

– Да, я слышала. В последнее время Виктор снова стал садиться за рояль. Но я и подумать не могла, что он захочет вот так вот при всех…

В зале почти везде гаснет свет. Освещена лишь часть сцены и наш столик. Робкие ободряющие аплодисменты раздаются со всех сторон, и с каждой нотой, пока Рыжий разыгрывается, все более самозабвенно перебирая клавиши, музыка обретает нужное звучание. Обрывается вдруг, словно сорвавшись в немую пропасть, чтобы в образовавшейся тишине зазвучать новыми аккордами известной композиции Брайана Адамса. Нежными и осторожными. И если во французском языке я ничего не понимала, то здесь… «I Do It for You» узнала сразу.

Я раскрыла пересохшие губы, когда потемневшие глаза Рыжего коснулись меня, а в тишине зала, в котором набатом билось мое сердце, раздался его красивый голос. Мягкий, завораживающий, спокойный и мелодичный голос человека решившего песней сказать:

I Do It for You

(Everything I Do)

Я делаю это для тебя

Look into my eyes – you will see

Посмотри мне в глаза – ты поймёшь,

What you mean to me

Что ты для меня значишь.

Search your heart – search your soul

Загляни в своё сердце, загляни себе в душу,

And when you find me there you’ll search no more

А когда найдёшь меня там, больше не ищи ничего.

Don’t tell me it’s not worth tryin» for

Не говори, что это не стоит усилий,

You can’t tell me it’s not worth dyin» for

Не говори, что за это не стоит умирать,

You know it’s true

Ты знаешь, что это правда –

Everything i do – i do it for you

Всё, что я делаю, я делаю для тебя.

Look into my heart – you will find

Загляни в моё сердце, и ты увидишь,

There’s nothin» there to hide

Что мне нечего прятать.

Take me as I am – take my life

Прими меня таким, какой я есть, возьми мою жизнь.

I would give it all I would sacrifice

Я бы отдал всё, я бы пожертвовал всем.

Don’t tell me it’s not worth fightin» for

Не говори мне, что за это не стоит бороться,

I can’t help it there’s nothin» I want more

Я не могу не делать этого. Я ничего не хочу так сильно.

Ya know it’s true

Ты знаешь, что это правда –

Everything I do – I do it for you

Всё, что я делаю, я делаю для тебя.

There’s no love – like your love

Ни одна любовь не похожа на твою,

And no other – could give more love

И никто не смог бы любить так, как ты.

There’s nowhere – unless you’re there

Нет ничего, если ты не со мной,

All the time – all the way

И так будет всегда.

Don’t tell me it’s not worth tryin» for

Не говори мне, что это не стоит усилий,

I can’t help it there’s nothin» I want more

Я не могу не пытаться, ведь я ничего не хочу так сильно.

I would fight for you – I’d lie for you

Я буду сражаться за тебя, я буду лгать ради тебя,

Walk the wire for you – ya I’d die for you

Я буду ходить над пропастью ради тебя, я умру ради тебя.

Ya know it’s true

Ты знаешь, что это правда –

Everything I do – I do it for you

Всё, что я делаю, я делаю для тебя.

Источник: http://www.amalgama-lab.com/songs/b/bryan_adams/everything_i_do_i_do_it_for_you.html © Лингво-лаборатория «Амальгама»: http://www.amalgama-lab.com/.

Когда все заканчивается, и гости (теперь уже щедро) благодарят неожиданного исполнителя аплодисментами, я понимаю, что стою на ногах. Возвышаюсь над столом, незаметно для себя поднявшись со стула, неотрывно глядя на приближающегося ко мне Рыжего, не чувствуя пол под собой, не чувствуя себя… Слыша только его слова, продолжающие звучать в голове.

«Таня, я делаю это для тебя…

…для тебя

…для тебя…»

Не в силах выдержать всю силу потрясения, закрываю лицо руками.

«В тебе и во мне. В нас. Неужели ты до сих пор не поняла?»

Качаю головой, запрещая себе верить.

Нет. Мне это снится. Снится! Праздник, платье, Рыжий… Еще вчера посмеявшийся над глупой девчонкой, а сегодня – исполнивший для нее красивую балладу.

– Коломбина, я хотел, чтобы ты улыбалась, а ты плачешь. Лучше бы я показал, как здорово умею ходить на руках.

– А для любимой бабушки не спел! – сентиментальным всхлипом встречает возвращение правнука Баба Яга, утирая платком уголки глаз. – Но это было замечательно, – довольно выдыхает. – Правду я говорю, а, Серж? – обращается к притихшему французу, и тот с готовностью кивает:

– Oui, madame!

Что-то еще лепечет на французском, хватаясь за бокал, но я не слышу его, иду в танцевальный круг вслед за Рыжим, чтобы приникнуть к его груди в медленном танце. Молчу, не зная, что сказать, и он не требует ответа. Мы просто крепче цепляемся друг за друга, чувствуя опаляющий нас жар и растущую в груди досаду на то, что не место, не время, что не одни…

…Когда он спрашивает, куда меня отвезти, я называю адрес общежития. Он не отрывает глаз от дороги, не спорит, не уговаривает остаться с ним. Он оставляет машину у подъезда и идет рядом со мной. Успокоив вахтершу купюрой, поднимается следом по лестнице, шумно дыша в затылок нетерпением и желанием, и я стараюсь ускорить шаг.

Мы оба знаем, что должно случиться, и почти бежим. Дверь ударяется о стену, платье слетает прочь, бросив волосы на лицо, и вот я уже оказываюсь в руках Рыжего – голодных, смелых, ненасытных, готовых в истомленном ожидании, наконец, взять свое, – встречая сумасшедший натиск его губ протяжным стоном.

– Я так хотел тебя, Коломбина! Весь день и всю прошлую ночь! Я умру, если ты мне сейчас откажешь, но и заставить не могу. Таня… Танька… – Его губы уже на шее, а ладони крепче сжимают бедра. – Танечка…

И такой мучительный вздох, как будто земля уходит из-под ног.

– Ради бога, не мучь, скажи…

– Что? Что я должна сказать?

– Скажи чертово «да»!

– Рыжий, – я впиваюсь пальцами в его волосы, задыхаясь от снедающего меня желания. Теряя голову от его близости, запаха, от тепла его сильного тела. – Ты такой дурак.

Он смеется, сминая мои ягодицы. Не замечая, тянет вверх, на себя. Ласково кусая подбородок, прижимает крепкими бедрами к стене.

– Это что, то самое приглашение?

– То самое, – улыбаюсь, дразня его поцелуем. – Разве я могу отказать парню, снявшему с меня белье так виртуозно, что я даже не заметила? Находящемуся уже практически во мне…

– Черт, Танька… – Он упирается лбом в мой висок, нетерпеливым рывком расстегивая пояс брюк. Стягивает бюстгальтер на талию, открывая доступ к груди. – Как же я хочу, – шепчет, прерываясь в дыхании, чтобы коснуться ее жадным ртом. – Как же соскучился…

И снова требовательная ладонь, скользнувшая между ног, и глаза, заглянувшие, кажется, в саму душу.

– Скажи!

Ну что он, как мальчишка! Но я говорю, потому что не сказать невозможно, пусть и без слов все ясно. Говорю, потому что глядя в серьезное лицо понимаю, как для него важно услышать ответ.

– Да! Да, слышишь, Артемьев! Да!.. Витя, пожалуйста, – урчу в ухо мартовской кошкой, прогибаясь навстречу ласкающим меня пальцам. – Ты же видишь, что я тоже хочу тебя.

– Хочу… – подаюсь навстречу его губам, открываясь для него, встречая, чувствуя наконец Рыжего в себе.

И плевать, что затылок бьется о стену, а бедро царапает пряжка ремня. Что руки сжимают тело до боли в желании проникнуть под кожу. Мы сейчас нужны друг другу как воздух, и я сама целую Бампера почти с яростью, наказывая за то, что сводит меня с ума. Что заставляет так сильно хотеть его.

– Танечка… Танька…

Раскрытые губы на запрокинутой шее и голод – горячий, жаркий, неистовый, томительно снедающий нас.

Он повторяет мое имя снова и снова, бесчисленное число раз, как будто растерял все слова, кроме одного единственного, и это странно действует на меня. Словно хмель кружит голову, заставляя чувствовать себя в эту минуту самой важной для него.

Я встречаю пик наслаждения задушенным запястьем полукриком, а Рыжий топит хриплый стон на моем плече. Обнимает крепко-крепко, и не думая отпускать, даже когда наше дыхание выравнивается, а в ноги ударяет предательская дрожь.

– Тань?

– Что?

– Посмотри на меня.

И все это только для того, чтобы снова поцеловать Коломбину. Смешную девчонку в оранжевом платье из своего прошлого. Мягко, долго, с подчиняющей нежностью, как умеет только он.

Собираясь на вечер, я оставила в комнате настоящий раскардаш, и сейчас мы осторожно пробираемся сквозь разбросанные по полу вещи, чтобы упасть на койку.

– М-м, романтика, – смеется Рыжий, пробуя крепость панцирной сетки на прочность своим сильным телом, растягиваясь на моей постели, как кот.

– Ку-уда? Не надейся сбежать! – тянет меня на себя, когда я останавливаюсь, чтобы снять с уставших ног новые туфли и избавиться от болтающегося на талии бюстгальтера.

– И не думала совсем. Размечтался!

– Давай помогу, – усадив к себе на колени, быстро справляется с застежкой и, приникнув к спине, ловит мои руки. Целует в плечо. – А чулки, моя хорошая, оставь мне.

Я тоже раздеваю его, не желая, чтобы хоть маленькая деталь одежды разъединяла нас. В комнате почти темно, но света лунной ночи из окна хватает, чтобы рассмотреть Бампера во всей красе.

Словно дурачась, он закидывает крепкие руки за голову, выгибая бровь.

– Нравится? – оскаливается кривой ухмылкой, ничуть не стесняясь собственной наготы, когда я задумчиво скольжу по нему взглядом, все еще не веря в происходящее, и мне приходится тут же фыркнуть:

– Ни капельки!

– Нравится, не отрицай!

– Нет!

– Танька, ты чудо! – Рыжий смеется – легко и тихо, но вдруг затихает, возвращая лицу серьезность. Оторвав плечи от подушки, протягивает ко мне руки. – Иди сюда! Не могу, когда ты так далеко!

Я сижу на коленях в изножье кровати – зацелованная, обнаженная, с взъерошенными волосами, но послушно склоняюсь к нему, тянусь навстречу парню, когда он обнимает меня, укладывая на себя. Сама нахожу его губы и целую, сначала осторожно, потом все более исступленно, чувствуя, как пальцы Рыжего ласково зарываются в мои волосы на затылке, гладят шею, спину. Спустившись вдоль позвоночника, осторожно царапают ягодицы.