В то лето его наняли обить панелями детскую в одном из старых домов в Чарльстоне. Возможно, именно с этого дома и начался его роман со старой архитектурой, и он никогда этот дом не забывал – ни дом, ни прекрасную детскую, предназначенную для еще не родившегося, но уже любимого ребенка. Ему очень понравилось стихотворение, написанное на стене над колыбелью, и однажды ночью он рассказал об этом Джиллиан, когда они лежали на пляже, считая звезды. Она сказала, это напомнило ей о них двоих, звездах, блуждающих во вселенной, ожидающих, пока их сблизят солнце или луна.

Линк улыбнулся этому воспоминанию и уже хотел отвернуться, когда движение в углу комнаты привлекло его взгляд. Джиллиан сидела в качалке, принесенной с веранды, с ребенком на руках. Склонив голову, она смотрела на Форда, и мужчина мог видеть только часть ее лица. С легкой улыбкой Джиллиан наклонилась поцеловать головку ребенка, а потом снова откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Только тогда Линк заметил, что она кормит ребенка. Ее блузка была расстегнута нараспашку и слегка колыхалась на ветру, который проникал из открытого окна. Была видна одна полная бледная грудь. Головка ребенка скрывала все, что Джиллиан могла найти нескромным, но на Линка это зрелище произвело такое впечатление, как будто он увидел ее целиком обнаженной. У него возникло такое ощущение, что, сойдя с отмели, он погрузился в воду с головой.

Он хотел отвернуться или закрыть глаза, но не смог. Линк еще больше смутился, осознав, что это имело меньше отношения к ее полуобнаженному состоянию, чем к идеалу материнства, который она неосознанно воплощала. Линк увидел, как ребенок, протянув ручонку, захватил прядь материнских волос и потянул. Джиллиан удовлетворенно улыбнулась, и Линк чуть не задохнулся от охватившего его желания.

Он, должно быть, издал какой-то звук, потому что Джиллиан открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Ребенок захныкал, ударив ее кулачком по обнаженной груди. Они молча смотрели друг на друга, только чмоканье ребенка заполняло собой воздух между ними.

Наконец Линк откашлялся.

– Я пойду с Грейси за мороженым, – проговорил он в полной растерянности.

Джиллиан молча кивнула и по-прежнему не сводила с него выразительных карих глаз. Линк отвернулся, забыв про аптечку и про все на свете, желая только оказаться как можно дальше от Джиллиан и тех чувств, которые она в нем возбуждала.


Держа Грейс за руку, Джиллиан остановилась у входа в школу, откуда высыпала толпа детей. Услышав, что кто-то ее позвал, она обернулась и помахала приближавшейся миссис Вебер.

– Здравствуйте, миссис Вебер. Что вы делаете сегодня в школе?

Миссис Вебер улыбнулась Грейс, погладила по голове и кинула украдкой взгляд на Форда, спавшего в рюкзаке Джиллиан.

– Пожалуйста, Джиллиан, называй меня Марта, а то я чувствую себя еще старше, чем я есть на самом деле.

– Извините. Это старая привычка, – улыбнулась ее собеседница.

Они вместе направились на парковку.

– Я работаю в библиотеке каждую пятницу во второй половине дня. Дети Лесси здесь учатся, и им приятно видеть бабушку в библиотеке. – Миссис Вебер улыбнулась. В уголках ее глаз образовались морщинки. – Тебе случайно со мной не по дороге? Лесси ведет Мэри Эллен к зубному врачу после школы, так что, если ты едешь домой, я бы охотно поехала с тобой. К тому же я должна вернуть тебе блюда, в которых ты присылала нам чудесные сладости. Мы с Джо каждый прибавили по пять фунтов, но я скажу, это небольшая плата за удовольствие подрабатывать у тебя официальным дегустатором.

Джиллиан улыбнулась.

– Я была бы счастлива, правда, если вы не торопитесь. Я собиралась пройтись, прежде чем возвращаться домой. – Она взглянула на спящего ребенка. – Форд, кажется, любит спать только в своей сумке. Как только я его оттуда достаю и кладу, малыш тут же просыпается и начинает капризничать, потому что он не выспался.

Марта протянула руку Грейс, поместив ее между собой и Джиллиан.

– Хорошо. Мы пойдем медленно. – Марта подмигнула Джиллиан и, немного помолчав, сказала:

– Ты еще не простила Мейсона? Он чувствует себя виноватым. Когда началась гроза, он отправился прямо к вам, но его вызвали на происшествие с упавшим деревом. Мейсон пытался дозвониться тебе, но телефон не отвечал. Он даже позвонил от Лесси на мобильный мистеру Райзингу, но и там никто не ответил. – Марта покачала головой. – У него было два несчастных случая, пока он добирался к тебе, и как раз в это время приехала «Скорая помощь». Мейсон просто извелся от мысли, что ты оказалась в грозу одна и одна родила.

Джиллиан остановилась и положила руку на локоть миссис Вебер.

– Я ведь была не одна! Вы помните? И все обошлось благополучно. Я ни одной минуты не обвиняла Мейсона, и я ему это уже говорила по меньшей мере сотню раз. Внезапная перемена погоды – просто игра природы, ее невозможно предсказать. Нет, я не виню Мейсона. Он – мой добрый друг, и я не хочу, чтобы это происшествие легло бременем на его совесть. – Джиллиан хитро улыбнулась. – Я испеку Мейсону что-нибудь вкусненькое.

Марта в ответ тоже улыбнулась. На ее лице отразилось явное облегчение.

– Кстати, я хотела спросить тебя, не нанесла ли гроза ущерб вашему дому. У нас сорвало с крыши несколько черепиц. Ничего серьезного, как это было в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году, когда ураган «Хьюго» разрушил дома на юге острова. Но поначалу и этот ураган казался страшноватым. Хотя никто не видел Серого Человека, так что все было не так серьезно.

Джиллиан хотела отвлечь внимание Марты и перевести разговор на другую тему. Но Грейс уже слышала каждое слово.

– Кто такой Серый Человек? – спросила она.

– Разве ты о нем не слышала? Никто не знает, кто он был при жизни, но, очевидно, любил здешние места. Его призрак появляется перед ураганом или штормом, предупреждая людей. Тот, кто его увидит, если он человек сообразительный, уедет отсюда, и его собственность не пострадает. А если не уедет, – она со зловещим выражением наклонилась к Грейс, – тогда все пропало.

Грейс восприняла это как нечто вполне естественное.

– Я его еще не встречала. Интересно, знает ли он Лорен.

Джиллиан уже приготовила тысячу объяснений, но, когда Марта взглянула на нее, на лице женщины не было удивления, а только понимание. Грейси вырвалась у них из рук и побежала взглянуть на что-то в траве.

– Я слишком давно знаю Дженни Муллиган, чтобы думать, что ум у всех одинаков. Некоторые из нас одарены тем, что другим не дано понять. – Обе они оглянулись на Грейси, прежде чем Марта продолжила: – Даже Дженни. Есть люди, которые считают ее тупой и бестолковой, но я думаю, что она из самых смышленых людей, каких я когда-либо знала. Она не похожа на тебя или на меня – или на кого-либо еще из тех, кого я знаю, – но она во всем видит истину и не побоится сказать об этом.

Грейси подбежала с расколотой раковиной в протянутой руке.

– Посмотри, Джилли! Я сохраню ее для своей коллекции. – Девочка сунула раковину в заплечный рюкзак Джиллиан поверх других ракушек, камешков и бутылочных осколков, собранных на прогулке прошлым утром и которые Джиллиан еще не успела разобрать и выбросить.

Грейси снова побежала вперед, а обе женщины медленно шли за ней. Они прошли под огромным старым дубом, ветви которого так низко нависали над дорогой, что им приходилось нагибаться. Джиллиан прищурилась, жалея, что не захватила темные очки. Она сказала, пытаясь перевести разговор на другую тему, не имеющую отношения к Грейс:

– А кто такая Дженни Муллиган? Я хочу сказать, из какой она семьи и как случилось, что вы и моя бабушка всегда о ней заботились?

Губы Марты сложились в твердую прямую линию.

– Дело в том, что Барбара – мать Дженни – была моей подругой и подругой твоей бабушки. Мы знали друг друга еще с начальной школы. Барбара и Аннабелл были постарше меня, но мы жили рядом, и я ходила с ними в школу с первого дня, как пошла учиться. С тех пор мы были очень дружны даже после того, как вышли замуж и обзавелись своими семьями. – Марта взглянула в небо на жужжавший там самолет. – Я думаю, так бывает, когда безвыездно живешь в маленьком местечке.

Улыбка заиграла у нее на лице.

– Было так хорошо вместе иметь детей, хотя они и очень отличались по возрасту. Аннабелл родила твоего отца первой, так что он был самый старший. Я родила своего первого, когда твоему отцу уже было лет двенадцать. – Она усмехнулась и снова стала похожа на молоденькую девушку. – А потом я рожала всех остальных подряд, так что надолго погрузилась в пеленки, и все годы как-то слились вместе. Но я помню, как мы водили ребятишек на пляж и на болото ловить устриц, этим мы и сами занимались, когда были детьми.

Женщины остановились на минуту, когда Грейс села и стала вытряхивать песок из своей блестящей туфельки. А потом Марта продолжала:

– Дженни родилась последней. У ее матери остался только Билл, ее старший, остальные умирали вскоре после рождения. – Она замолчала, сдвинув брови. – Мы с самого начала знали, что Дженни не такая, как другие. Врачи говорили это, потому что Барбара родила ее так поздно – ей было уже сорок четыре. Девочка развивалась медленно; никогда не ползала, а потом просто встала и пошла в три года. К горшку приучилась, только когда пошла в школу. Но она была – и есть – такая красивая и добрая.

Какое-то время они шли молча, наблюдая за Грейси, бегавшей по траве в поисках других сокровищ и набивая ими уже и без того разбухшие карманы шорт. Джиллиан наклонилась погладить пушок на головке Форда, вдыхая его сладкий, детский запах.

– А где же теперь ее семья? Кто-нибудь из них остался на острове?

– Никого не осталось. Только я. Это, в сущности, большая трагедия. Билл утонул, только окончив школу. Он пытался спасти тонущего человека, и оба погибли. Барбара и Том после этого изменились навсегда, а через несколько лет они погибли в автомобильной катастрофе. Дженни была уже совершеннолетняя. Она жила в родительском доме, когда это случилось, и там и осталась. Дом был их собственный, и родители оставили ей достаточно денег на жизнь. Так что она с тех пор там и живет. Дженни прожила там всю свою жизнь, исключая один только год, который она провела в Чарльстоне, когда ей было пятнадцать лет.

Джиллиан попыталась себе представить молодую Дженни одну в большом городе, но ей это не удалось.

– Ее послали туда в школу?

– Нечто в этом роде. Это на самом деле был монастырь, но они принимали туда трудных подростков и обучали их практическим навыкам. Я думаю, там она и научилась выращивать цветы. – Марта слегка улыбнулась. – Хотя выращивать шелковые цветы не стоит особого труда.

Джиллиан подумала о том, как трудно сохранять шелковые цветы сухими и чистыми, вынося и внося их из дома, но не высказала мысли вслух.

– Хотя я не думаю, что это была удачная идея отправить ее туда. Девушка вернулась еще более отчужденной, более хрупкой, чем была раньше.

Они вернулись на парковку, как раз когда Форд начал шевелиться. Марта улыбалась, пока Джиллиан открывала машину и устраивала Форда в креслице.

– Но она кажется счастливой и способна заботиться о себе, так что мы оставляем ее в покое. Я вижу, что она подружилась с Грейси.

Девочка подбежала к ним, ее руки и одежда были в грязи и в песке. Грейс остановилась возле машины и робко взглянула на Джиллиан. Крупный камень упал из ее набитого кармана и покатился к ногам матери.

– Я немного запачкала руки. Ты не очень злишься, Джилли?

Джиллиан подавила смех.

– Нет, детка, я не злюсь.

Она надежно пристегнула ее и уселась за руль, чтобы доехать до дома Марты. Когда они проехали это небольшое расстояние, Джиллиан повернулась к дочери.

– Ты подожди во дворе, пока я зайду к миссис Вебер за тарелками. Ей совсем не нужны грязные следы по всему дому.

– Глупости, Джиллиан. – Марта обратилась к Грейс. – Тут сбоку кран и полотенце висит рядом. Сполосни лицо и руки и зайди в дом. Там кого-то ждут свежеиспеченные пирожные. Они, может быть, и не так хороши, как те, что печет твоя мама, но, мне кажется, на них похожи.

Марта подмигнула Джиллиан, когда Грейс, открыв дверцу со своей стороны, побежала за дом. Она вылезла из машины и снова засунула Форда в рюкзак.

Марта остановила ее движением руки.

– Ты должна позволить дочке называть тебя «мама». Она хочет этого. Она просто ждет, пока ты ей скажешь.

Джиллиан взглянула на ребенка, ощущая своим телом его тепло.

– Это она вам сказала?

Марта медленно покачала головой.

– Нет, милочка. Ей не нужно было ничего говорить мне. – Она протянула загорелую руку и погладила Форда по тоненьким волосикам. – На долю матери выпадает много всякого и разного. Ты создаешь из всего этого то, что можешь. Никто не ожидает, что ты будешь образцовой матерью – все, что ты должна делать большую часть времени, это просто быть с ними.