Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

– Высказался? – спросил Джустиниани.

Скарабелло вздохнул.

– Да.

И вновь воцарилось молчание.

– Ты поможешь мальчишке, когда я умру? – спросил альбинос.

– Почему он для тебя так важен?

Беловолосый посмотрел на Джустиниани.

– Все не так, как ты думаешь.

– Нет?

– Нет. Никто… – Скарабелло осекся, точно вынужден был сознаться в страшном преступлении. – Никто не смог бы занять твое место.

Рука Джустиниани легла рядом с ладонью Скарабелло, их пальцы соприкоснулись – едва-едва. В конце концов, они ведь были мужчинами.

– Так почему же?

– Потому что он немного похож на нас с тобой. Мечтает о свободе, которой нет…

Джустиниани растроганно кивнул.

– Я помогу ему, если мне представится такая возможность.

– Ты должен делать то, что я тебе говорю… Не забывай, я крепко держу тебя за яйца… – Скарабелло было трудно говорить.

Джустиниани улыбнулся.

– Болтун.

Они вновь помолчали.

– Тебе очень больно?

Скарабелло пожал плечами.

– Я всегда думал, что умру от удара кинжалом в спину… – сказал он. – И я никогда не боялся боли… Но такого… Такого я не ожидал.

Джустиниани медленно кивнул.

– Разум отказывает мне. Ты знаешь, что это значит? От этой болезни превращаешься в слюнявого идиота. – Скарабелло гадливо поморщился. – А это намного хуже, чем такое, – указал он на гноящуюся рану на губе.

Джустиниани не отвел взгляд.

– По словам доктора, жить мне осталось дней пять-шесть… Но я не могу ждать так долго. – Беловолосый постучал пальцем по книге. – Я пытался читать. Но у меня не получается… Я не понимаю ни слова из того, что там написано. – Он пристально посмотрел на Джустиниани. – И есть только одна возможность умереть раньше, – устало сказал Скарабелло. – Я просил мальчишку…

Джустиниани не сводил с него глаз.

– Но я предпочел бы, чтобы это сделал ты.

Патриций почувствовал, как его сердце болезненно сжалось. Вскочив, он повернулся к Скарабелло спиной.

– Нет, я не могу.

Беловолосый молчал.

Какое-то время Джустиниани стоял к нему спиной, глядя на ряды лежанок в полутьме больницы.

– Я не убийца, – тихо сказал он.

Когда Джустиниани повернулся, глаза Скарабелло застыли, и патриций испугался, что болезнь взяла свое – вот так, мгновенно. Он осторожно присел на край лежанки.

– Скарабелло… – тихонько позвал он.

Беловолосый повернул голову и посмотрел на него. Он все еще молчал, но Джустиниани знал, что его друг в сознании.

Скарабелло медленно кивнул.

И тогда Джустиниани вытащил подушку у него из-под головы.

Альбинос благодарно улыбнулся. Он закрыл глаза и стал ждать.

Слезы затуманили ему взор, но Джустиниани опустил подушку на лицо Скарабелло и надавил.

Беловолосый не сопротивлялся, и только под конец он протянул руку и сжал пальцами предплечье Джустиниани. Не для того, чтобы остановить патриция. Не для того, чтобы воспротивиться. Скарабелло хотел прикоснуться к нему. В последний раз.

Скарабелло дернулся и замер.

Джустиниани убрал подушку с его лица и осторожно подложил ее умершему под голову, а потом поправил белоснежные волосы, которые когда-то так потрясли патриция своим блеском. Погрузившись в свою скорбь, Джустиниани сидел рядом со Скарабелло, сжимая руку человека, которого всегда любил, и чувствуя, как остывает его тело.

А затем, тихий, как тень, он покинул больницу.

Тонио и Берто подплыли к верфи Жуана дель Ольмо. Вокруг царила ночь. Меркурио выпрыгнул на берег, тут же вляпавшись в грязь. Тонио последовал за ним, пока Берто привязывал лодку к свае. Невзирая на столь поздний час, верфь озаряли огни. Слышалось громкое пение. Когда Меркурио, Тонио и Берто отошли от лодки достаточно далеко, Цольфо выбрался из-под одеяла на носу лодки и спрыгнул на сушу. Он осторожно приблизился к верфи, крадучись от одной хижины к другой, прижимаясь к деревьям и скрываясь в тени заборов, окружавших огороды. На этот раз он был не добычей, а охотником. При этом мальчик не смотрел на верфь, а выискивал место, откуда она хорошо будет видна. Дело в том, что Цольфо искал того самого еврейского купца, который убил Эрколя. По прошествии всего этого времени он понял, что его ненависть направлена не на евреев, а только на этого купца. Ничего не изменилось бы, будь этот купец мусульманином или христианином. Цольфо ненавидел убийцу Эрколя и благодарил небеса и свою судьбу за то, что купец выжил. Теперь Цольфо сумел примириться с произошедшим. И обрел цель. Мальчик вжался в темный угол и начал ждать. Вдалеке, на краю верфи, он видел костры и собравшихся вокруг них людей: там в самом разгаре было празднование. Все смотрели на огромный корабль, величаво покачивавшийся на воде.

– Вы отлично поработали, – сказал Жуану Меркурио, любуясь гладкой кормой, высокими мачтами и сложенным на рее парусом.

Мозье поприветствовал его радостным лаем.

Жуан отхлебнул вина и протянул свою кружку Меркурио.

– Нет, спасибо, я не пью. – Парень оглянулся. Все люди, собравшиеся на верфи, были уже немолоды. – А где твоя команда? – спросил он у Жуана, хотя и подозревал, что услышит в ответ.

И действительно, Жуан указал на людей вокруг.

– Такое впечатление, словно тут собралась целая больница!

Жуан, нисколько не обидевшись, рассмеялся.

– Это самые опытные моряки во всей Венеции, – гордо заявил он.

Меркурио скептически смерил престарелых матросов взглядом.

– Да, мне нетрудно в это поверить. Вряд ли они умудрились не набраться опыта за долгие годы работы…

Жуан рассмеялся еще громче и поднял кружку с вином, приветствуя своих собратьев. Те ответили на его жест. Было видно, что Жуан уже немного пьян.

– Эти моряки избороздили столько морей… И они думали, что за океаном лежит край мира… – Он ткнул пальцем на восток. – Вон там, за горизонтом… А потом оказалось, что есть Новый Свет. – Старик указал на свою команду. – Ты только посмотри на них. Они готовы доплатить тебе, только чтобы увидеть эту землю. Радуются, как дети малые. Поверь мне, несмотря на все тяготы возраста, тебе не найти команды лучше. Восторг – мощная сила.

– Кто сказал, что мы поплывем в Новый Свет?

– Парень, ты слишком уж много натворил, чтобы бежать в Турцию, Африку или Китай, – рассмеялся Жуан. – Слишком много.

– Корабль доплывет?

– На «Шире» мы доберемся куда угодно, – гордо ответил Жуан.

– «Шира»? – удивился Меркурио. Он впервые услышал название этого корабля. – Какое странное имя. Что оно означает?

– Не знаю, – пожал плечами Жуан. – Но даже и думать не смей о том, чтобы переименовать корабль! Это плохая примета. Лишишь корабль имени – лишишь его души.

– Ну, раз ты так говоришь… – Меркурио развел руками.

Жуан улыбнулся.

– Когда мы вчера спустили корабль на воду, Мозье задрал ногу и помочился на корму. – Он наклонился к своему псу и добродушно потрепал его по голове. – Это к удаче.

Мозье радостно залаял.

– Дуралей…

Но Мозье залаял еще громче. Жуан и Меркурио рассмеялись.

– Значит, завтра в путь? – спросил моряк.

– Не знаю, старик. Но ты скажи своим людям, чтобы были готовы.

– Будут, – кивнул Жуан, повернулся к развеселой толпе и оглушительно заорал: – Эй, вы, пьянчуги проклятые! Расходитесь по домам! И если не устали вусмерть после тяжелой работы, то потрахайтесь сегодня напоследок. После отплытия вам еще не скоро придется сойтись с бабой!

Ответом ему был громкий смех, но моряки и правда начали расходиться. Многие из них едва стояли на ногах.

– Точно тебе говорю, выглядят они так, словно их выдворили из городской больницы.

– Моряка стоит оценивать по тому, как он ведет себя в море, а не на суше, – заявил Жуан. – И вот уже в который раз тебе повторяю, малец. Ты в морях ни черта не разбираешься!

Меркурио улыбнулся и махнул Тонио и Берто рукой, давая им знать, чтобы они, как и каждое утро до этого, пошли за Джудиттой и капитаном Ланцафамом. Когда все, кроме них, покинули верфь, Меркурио и Жуан еще раз подошли к каракке и остановились, любуясь кораблем.

– Красавица она, верно? – гордо спросил Жуан.

– Да, – кивнул Меркурио. Он не шутил. – Она прекрасна.

– Я слышал, эта еврейка еще может спасти свою шкуру, – заметил старик.

– Ты не мог бы не называть ее «эта еврейка»? – проворчал Меркурио.

– Она что, не еврейка?

– Ладно, называй ее, как хочешь, старый упрямец, – сдался парень. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что она еще может спастись? Люди считают ее невиновной? Или нет?

– Иногда я удивляюсь тому, какой ты все-таки болван, мальчик, – простонал Жуан. – Людям наплевать на то, виновна эта еврейка или нет. И плевать им на то, что правда, а что ложь в этом процессе. Все и так знают, что это просто фарс.

– И?

– Простые люди и так знают, что все эти разговоры о справедливости – дерьмо, которое придумали для легковерных идиотов.

– Верно. Ну и что с того? – допытывался Меркурио.

– Кое-кто принимает ставки на то, выпутается эта еврейка из переделки или нет.

– Ставки, значит… – горько пробормотал Меркурио.

– Ну конечно, – кивнул Жуан. – Это вполне разумно.

– Разумно? – саркастично осведомился парень.

– Именно. Разумно. Если ты нищий, то иногда твоя жизнь зависит от того, как лягут кости… Так и учишься воспринимать все как игру. – Повернувшись, старик заметил уныние на лице Меркурио и шлепнул парня по спине. – Людям нравится отец Венцеслао. Намного больше, чем этот Святой. И это главное.

Меркурио вздохнул.

Жуан ободряюще улыбнулся ему.

– Ты справишься, поверь мне.

– Да… – прошептал Меркурио.

– Ты уже знаешь, о чем будешь говорить завтра? – спросил его Жуан.

– Более-менее…

– Говори от чистого сердца, мальчик. Обращайся к простым людям. Тут речь не идет о справедливости. Перетяни народ на свою сторону. Приведи людей в восторг. И когда многие поддержат тебя, власти будет не так просто закрыть глаза на правду.

– Да…

– «Да…» – передразнил его Жуан. – Ты меня вообще не слушаешь, верно?

– И то правда, – сознался Меркурио, виновато улыбнувшись. – Прости.

– Ох, иди ты к черту, мальчик, – проворчал Жуан. – А я пошел спать.

– Не обижайся.

– Пойдем, Мозье, – позвал старик, направляясь к своей хижине. – И ты ложись спать, мальчик. Завтра будет тяжелый день.

– Я не устал.

– Ну тогда повторю свои слова. Иди к черту! – рассмеялся Жуан.

Меркурио улыбнулся в ответ. Посмотрев ему вслед, парень подошел к краю верфи и сел на берегу, свесив ноги в воду. Он любовался своим кораблем.

– «Шира»… – прошептал он. – Мне нравится это имя.

Его взгляд скользил по блестящей корме. Меркурио попытался улыбнуться, но мысли о завтрашнем дне не давали ему по-настоящему радоваться своей каракке. Юноша боялся, что ему не удастся спасти Джудитту. Все теперь зависело только от него. Меркурио опустил ладонь на грудь и глубоко вздохнул. Погрузившись в собственные мысли, он окинул взглядом лагуну, где в лунном свете виднелись очертания острова Сан-Микеле.

– Проклятье, так я и не научился молиться! Святой архангел Михаил… – начал Меркурио, но тут же спохватился. – Прости, я не хотел сквернословить… – Он опять посмотрел на остров, названный в честь его ангела-хранителя. – Помоги мне…

Сзади послышался какой-то шорох, но Меркурио не оглянулся.

– Что, тоже не спится, старик? – спросил он.

Но ответа на это не последовало.

Он оглянулся и всмотрелся в темноту. Костры уже почти погасли, верфь освещали только багровые отблески углей да свет луны. Меркурио никого так и не увидел. Вздохнув, он опять повернулся к кораблю.

И вновь услышал шорох за спиной.

Меркурио вскочил и повернулся, но на верфи никого не было. И все же парень немного встревожился. Он внимательно осмотрелся. Никого. Затем Меркурио посмотрел на хижину Жуана. Старик был прав, пора было идти спать. Опустив голову, Меркурио поплелся вверх по рампе. И вдруг его взгляд наткнулся на пару черных сапог. Кто-то преградил ему путь!

Меркурио испуганно отпрянул назад. Но он двигался недостаточно быстро. Лезвие блеснуло в лунном свете. Удар был внезапным и молниеносным. Меркурио почувствовал острую боль в левом боку, а потом жжение, точно там разгорелся огонь. Боль была настолько сильной, что у парня подогнулись ноги и помутилось в глазах. Но Меркурио не упал. Что-то его держало.

Противник воткнул ему нож в бок и провернул лезвие в ране. Напрасно Меркурио пытался разглядеть, кто это. Перед глазами у него все плыло. Когда нападавший выдернул клинок из раны, Меркурио повалился на землю. Он не мог шевелиться, не мог ясно мыслить. Мужчина склонился перед ним и откинул капюшон. Меркурио не сразу понял, кто это такой. Но затем нападавший издал жутковатое шипение и наклонился еще ниже. Только тогда Меркурио его узнал.