Комок подступил к горлу Бурсена, когда повозка поравнялась с его шайкой. Но, совладав с волнением, галл громко свистнул, и на дорогу выскочили, на все готовые, рабы.

Один из крестьян, тот, что был похож на бочонок с вином, от неожиданности поперхнулся, когда в очередной раз затянул один и тот же припев и свалился с колымаги. Попытавшись встать на ноги, он завопил на все окрестности. Но звать на помощь было уже бесполезно. Удар дубинки свалил его на землю. Убивать его не собирались. Достаточно было оглушить, чтобы порыться в одежде в поисках нескольких медных монет. Второй, крестьянин, правивший волами, оторопело глядел на то, что творилось вокруг. Он попытался подстегнуть своих медлительных, животных, но те давно отвыкли от быстрого бега и на удары шеста лишь взмахивали хвостами. От страха кучер вжался в сидение, обхватив голову руками. Его стащили на землю и моментально связали.

Когда крестьяне, обобранные до последнего асса, нагишом были привязаны к дереву, начался отлов гусей. Птицы шипели и били крыльями, отбиваясь от тянувшихся к ним рук. Тогда обозленные рабы стали бить их камнями и палками.

Вскоре все стихло. Убитых гусей выволакивали наружу, пачкаясь кровью и птичьим пометом. Повозку отогнали с дороги в сторону, а добычу стали грузить в мешки и корзины, взятые на вилле Лукреция. Оставаться на этой дороге стало опасно, и поэтому по предложению одного из рабов, решено было идти на Аппиеву дорогу. Добычу до поры, до времени спрятали в укромном месте. Покинув место разбоя и двух крестьян, мычавших подобно волам сквозь тряпки во рту, рабы убежали прочь.

Обычно по ночам Аппиева дорога пустынна. Нет на ней усталых путников, гремящих повозок и блистательных всадников на великолепных скакунах и в богатых одеждах. Не снуют туда-сюда лектики с богачами, отправлявшимися на отдых в загородные виллы, не топают зловеще преторианские отряды, не ржут лошади, не мычат волы и не слышно испуганных криков перегруженных ослов. Все это днем. А сейчас ночь лишь только подходит к концу своего владычества. Даже птицы еще не проснулись, чтобы поприветствовать рассвет. Лишь на заставах, разбросанных по дороге через каждые десять миль, зевают и усиленно трут глаза солдаты. И работы сейчас нет, а дежурство все равно надо нести. Служба.

Только что через последнюю перед Римом заставу прошла странная в такой час процессия — лектика и сопровождавшие ее четырнадцать рабов, увидев такую компанию, начальник караульной службы рот открыл от удивления. Мало ли по пути трактиров и гостиниц, чтобы еще и ночь проводить в дороге? Однако, когда он заглянул внутрь носилок и увидел там человека в одежде и со знаками легата, то стушевался и растерянно отдал честь.

— Люций Петроний Леонид, — прочитал стражник в документе, поданном легатом. — Все в порядке, господин легат. Через три часа вы уже будете в Риме, а ворота откроют уже через два часа. Так что можете мирно продолжать путь. Вся Италия годится своим гражданином, а сенат с нетерпением ожидает доклада легата Аквиллы.

— Спасибо тебе на добром слове, солдат, — ответил легат стражнику и дал ему серебряную монету.

Затем он щелкнул пальцами, рабы подняли лектику и продолжили путь.

Петроний Леонид, сощурив глаза, смотрел на человеческую фигурку, сидячую напротив него.

Это была Актис.

Прошло три дня, как был подавлен легатом Кампанского легиона антиправительственный мятеж, который, поднял со своими рабами и друзьями Тит Веций Валерий, сын богатого всадника, брата Петрония Леонида по материнской линии.

Вся Италия сразу же наполнилась слухами. В Риме рассказывали всяческие небылицы, На какое-то мгновение Вечный, город даже стал похож на самого себя больше столетия назад, когда Цезарь перешел Рубикон, Что же произошло на самом деле, мало кто знал. Те, кто приехал из Капуи рассказывали что-то невразумительное, во что трудно было поверить. Что это был за мятеж, восстание рабов или попытка захвата императорской власти, восстановление республики, так никто ничего не знал. Короткое и туманное донесение легата Аквиллы о полной ликвидации бунта хоть и успокоило встревоженную общественность, тем не менее не внесло ясности в этом вопросе.

И вот теперь Петроний Леонид по личному приказу командующего преторианской гвардии Секста Афрания Бурра и по высшему повелению сената, спешит в Рим, чтобы сделать перед первыми мужами страны доклад. Как и что он скажет народу римскому, так оно и будет записано в анналах истории. Все теперь зависит от его легатского слова. Ни одного свидетеля со стороны мятежников не оставил Леонид в живых. Некому будет выступать на суде. Но суда тоже не будет. Некого судить.

Никого не оставил Леонид. Никого кроме… кроме Актис, рабыни с острова Лесбос, совсем юной девушки с удивительными глазами, из-за которой и произошли роковые события, взволновавшие всю страну.

Но о роли Актис в этом деле знали лишь два человека на земле. Это Леонид и сама Актис. Но ни он, ни тем более она не собирались открывать миру эту тайну.

В тот роковой день, когда Леонид нашел Актис с Валерием на руках в каморке храма Юпитера, он велел унести, тело племянника, а сам подошел к убитой горем девушке, взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо.

— Прекрасная рабыня, похищенная из моего дома, возвращается к своему господину, — сказал он. — Как все это досадно. Но все вернулось на свои места.

И Актис увели, а затем в закрытых носилках отнесли в дом Валерия. Девушка чуть не потеряла сознание, когда увидала милые ее сердцу комнаты, где все напоминало о погибшем юноше.

А Леонид остался единственным наследником своего брата и также наследником погибшей супруги. В одночасье он стал равен своим богатством самым великим людям империи. Правда хозяйство его лишалось почти пятисот здоровых и крепких рабов, но это ведь все наживное, да и зачем столько рабов скромному в жизни солдату? Достаточно и одной рабыни.

На следующий вечер легат заставил Актис прислуживать ему за столом. Еле держась на ногах от пережитых волнений и горя, девушка выполняла свои обязанности. Леонид с явным удовольствием наблюдал за молоденькой и грациозной лесбийкой, но когда встречался с Актис взглядом полным горького немого укора, ему становилось не по себе. Леонид отводил глаза в сторону и угрюмо сопел. Сразу же перед мысленным взором его стояла картина: мертвый Валерий на руках Актис, а над ними стоит грозный отец Тита Веция и смотрит на Леонида со страшной усмешкой. Озноб пробегал по спине Аквиллы в такие секунды, и он спешил прогнать вон неприятные мысли.

Когда пришел приказ Бурра ехать в столицу, Аквилла решил отправиться туда один, без своей офицерской свиты, лишь в сопровождении рабов. А так как за последние дни седалище Леонида успело устать от жестких конских седел, то он решил ехать в носилках и без остановок. Для рабов, которые остались во время мятежа на стороне хозяев это будет хорошей наградой — доставить господина в Рим. Актис он тоже решил взять с собой. «Ведь она единственное мое воспоминание о сгоревшем доме» — всхлипнул притворно легат, когда велел девушке забираться в лектику. Он обманывал окружающих.

Только себя не обманешь. Легат чувствовал, что его непреодолимо влечет к этой девушке. Старый солдат вдруг почувствовал страсть молоденького новобранца. Однако легат был слишком умен, чтобы сразу начинать любовные атаки. Леонид не хотел простого плотского удовлетворения. Нет, ему хотелось иметь рядом, нежное и преданное существо, которое скрасило бы его одиночество. Девки из лупанария не годились на эту роль, а второго брака легат боялся больше чем смерти.

— Послушай, девочка, — сказал он Актис на следующий день после того, как лектика плавно выплыла на Аппиеву дорогу и двинулась в Рим, — так все ужасно вышло с Валерием. Я так его любил, и ты тоже. Я знаю. Он все мне про тебя рассказал.

Актис прожгла его сверкнувшим ненавистью взглядом. Леонид хмыкнул, но продолжил:

— Ведь я даже не знал, что именно Валерий командует мятежом. Ко мне прибежали совершенно незнакомые люди. Они что-то кричали о мятеже, о бунте, а подробностей никаких.

Актис молчала.

— Ты мне не веришь? — Петроний Леонид плотнее закутался в плащ. — Но это действительно было так. Я думал, что в городе мятеж, бунт рабов. Я поспешил на помощь горожанам. И, прежде всего к Валерию и к тебе.

Леонид с удовольствием отметил, что девушка на мгновение подняла глаза и взглянула на него с любопытством. Он продолжил:

— Поверь, именно Валерия и тебя, да и тебя! Потому что за день до того, как все это произошло, Валерий мне все рассказал.

— Что он рассказал? — Слова сами собой вырвались с губ Актис.

Леонид оживился.

— Он мне рассказал все. Как вы с ним познакомились в то утро, после моего дня рождения.

Легат в доказательство своих слов рассказал Актис все, что знал об их отношениях и встречах с Валерием. Кончил он словами:

— Именно я послал Валерию письмо о том, что ты в опасности, когда Фабия, моя жена пронюхала про все это. Уж кто ей донес о тебе, я и ума не приложу. Но у жены повсюду шпионы, а вы были слишком беспечны.

— Я голову ломал себе, все думал, как бы сделать так, чтобы ты стала собственностью моего племянника, — продолжал плести сеть лжи Леонид. — Но все пошло прахом, как только Фабия получила донос. Я опасался, что она сразу убьет тебя. Но видимо она была слишком сильно уязвлена вами. Ты ведь знаешь, что Фабия и Валерий были любовниками?

Актис закусила губу при этом вопросе и покраснела. Она задрожала всем телом и готова была упасть в обморок. Тяжкие воспоминания вновь обрушились на Актис. Рабыня гнала их прочь, они никуда не исчезали. Ей стало плохо.

Леонид заметил это и прекратил мучительный для Актис разговор. Он заботливо открыл занавески и пустил в лектику свежий воздух и протянул девушке коробочку с душистым бальзамом.

— В твоем состоянии тебе лучше всего будет вздремнуть, — сказал Легат с непонятным порывом заботливости в голосе.

Актис удивленно смотрела на своего господина. Но ей было так плохо, что она действительно сама упала на подушки и впала в забытье, мало похожее на сон. Сказывалось невероятное напряжение нервов за эти дни.

Леонид с удовольствием смотрел на рабыню, разметавшую руки во сне. Так истинный любитель живописи смотрит на лучшую картину своей коллекции. Легата нисколько не интересовали живописные итальянские виды, проплывающие мимо..0н смотрел не на прекрасные живые пейзажи, а на Актис.

Когда миновали последнюю перед Римом заставу, а это было далеко за полночь, Леонид возобновил свой разговор, прерванный накануне неожиданным недомоганием рабыни.

— Ты должна дослушать меня до конца! — суровым голосом начал легат, — я уже сказал тебе, что не знал кто во главе мятежа, и на кого он направлен. Валерий совершил великое безумие, дав рабам оружие и направив их на императора, Ему нужно было просто-напросто взять тебя и бежать из Италии. Но теперь поздно об этом говорить. Всеми нами руководит рок. Я чуть с ума не сошел, когда увидел, с кем мне надо будет драться. Но что я мог поделать? Мои офицеры тут же убили бы меня на месте, если бы я каким-либо образом захотел встать на сторону Валерия. Они окружили меня и даже не дали послать к нему ни одного человека. Я понял, что Валерии обречен. И тогда я решил спасти тебя. Ты бы знала, сколько хитрости и усилий мне пришлось совершить, чтобы сделать это. Но хвала богам, я первым проник в храм Юпитера, и люди верные мне, успели обнаружить тебя. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидел Валерия у тебя на руках.

Актис побледнела при этих словах, но легат не умолкал.

— Мне пришлось разыграть окружающих, что Валерий насильно похитил тебя из моего дома. — Продолжал искусно лгать Леонид. — Против твоей воли, чтобы оскорбить и унизить меня. Это все только, чтобы спасти тебя. Мой племянник был дорог мне как родной сын. Почему он вступил в бой с моими легионерами? Зачем он это сделал?

Леонид сокрушенно обхватил голову руками. Наступило молчание, через мгновение легат из-под сдвинутых бровей взглянул на Актис. Девушка, отвернувшись в сторону, молча глотала слезы.

— Послушай, Актис, — Леонид в стремительном порыве бросился на колени перед Актис, — Валерий уже никогда не вернется в этот мир. Он умер. Но ты… Ты должна быть счастливой… Неужели ты не веришь, что я… — Легат прикоснулся к холодным ладоням девушки. — Рок беспощаден, но иногда он направляется рукой самого Юпитера. Может быть, боги хотят именно того, что случилось с нами в Капуе. Мы не должны проклинать тех, кто вершит нашими судьбами.

Актис, не отнимая руки от погубителя ее возлюбленного, казалось, не слышала произнесенных слов. Но сказанное легатом поразило ее самое сердце.

Леонид продолжал:

— Актис! Рок свел нас вместе, Фабия умерла. Она этого заслужила. Но видимо богам было угодно, чтобы и Валерий погиб, защищая тебя. Не тревожься о нем. Ему сейчас намного легче, чем простым смертным. Чтобы не случилось с нами в этой жизни, ты можешь обрести во мне надежного друга. А почему ты знаешь! — Леонид пристально посмотрел в глаза Актис, наполненные, дрожащими на ресницах, слезами, Девушка тоже взглянула на лицо командира легиона и сразу же отвела взгляд. — Актис дорогая моя, я полюбил тебя.