Сергей Лежнин - Королева Варваров

— Теперь ты станешь моей женой. — Сказал, прервав молчание, бритт.

— Нет!

Актис шарахнулась от него, как от чудовища.

— Почему нет? — удивился король. — Я взял тебя в честном бою. Разве не так? так. Я могу сделать с тобой что угодно? Могу! Тебе повезло. Я думал, что добыл себе только рабыню, которая услаждала бы меня по ночам, но в твою судьбу вмешались боги. Видимо ты чем-то им угодила. Наши жрецы спросили их волю, и те велели мне женится на тебе. Радуйся. Еще вчера ты была женой простого воина, смелого, но все-таки простого воина. А уже завтра ты будешь королевой.

Актис слушала, что он говорит, и глаза ее раскрывались от ужаса. Она не могла поверить своим ушам. Все это казалось ей ночным кошмаром. Стоит только открыть глаза, и все пройдет как легкий сон, растворится в тумане в тумане-времени, но это был не сон. Это была страшная действительность. и все-таки Актис не могла поверить происходящему.

Венуций смотрел на девушку, смотрел, как она реагирует на его слова. Ему бы хотелось видеть совсем другие чувства на ее лице. Какие угодно: неописуемый ужас, страх, горе или отчаяние. Но Актис продолжала смотреть на короля бригантов с недоумением, и, как казалось Венуцию, с презрением и насмешкой. Это сильно задело короля, и он решил как-то досадить Актис.

— Как будущая королева, ты будешь присутствовать на церемонии пророческого сна! — сказал он. — Ты увидишь, как мы приносим в жертву богам людей. А римляне будут для них самой сладкой жертвой. Сегодня ночью.

— Я ни за что не буду твоей женой! — Твердо сказала Актис.

— Сегодня ночью, — повторил Венуций, — ты станешь моей женой. Не противься этому. Так хотят боги.

— Нет! — простонала Актис.

— К тому же, — добавил Венуций, ты должна присутствовать на священном пиру.

Вот тут Актис наконец-то поверила, что все, что с ней происходит, не сон, не недоразумение, которое можно уладить, стоит только дождаться римский отряд. Только теперь она поняла, как далеко находится Клодий, и что он, скорее всего ничего не сможет сейчас сделать. И сразу вся наигранная гордость исчезла, будто ее не было вовсе, а сама Актис не жена римского префекта, а опять та девочка рабыня, которую госпожа собирается наказать розгами.

Актис бросилась на колени перед Венуцием и стала его умолять о пощаде. Она хватала его за руки и просила отпустить ее домой к мужу. Она обещала несметные богатства за свое освобождение. Слезы текли по ее прекрасному лицу, а глаза умоляюще смотрели на повелителя.

Венуций был поражен тем, как переменилась его, еще недавно гордая и спесивая пленница. Еще больше его поразило то, как прекрасна римлянка в своем отчаянии. Словно сама богиня Бригантия, про которую ему рассказывали в детстве, когда он еще жил у отца, в племени ордовиков, и даже не знал, он — третий сын своего отца от нелюбимой жены, что станет королем тех самых бригантов, которым покровительствует богиня Бригантия. И вот он видит у своих ног прекрасную женщину, молодую, красивую, каких он никогда не видел на земле Бригантин. Она восхищала его. Он мечтал о такой жене, которая пойдет за своим мужем куда угодно, даже на смерть. Не то что подлая Картимандуя. При мысли о ней, у Венуция потемнело в глазах от гнева. Он отогнал прочь мысль об этой проклятой и им, и его народам женщине. И вот, другая женщина, та, о которой он мечтал и, которою, казалось, нашел, молит его о пощаде. Венуций почувствовал разочарование. Но его лицу пробежала тень презрения.

И Актис заметила это раньше, чем Венуций отбросил ее, она сама отстранилась от него.

— Женщины слабы! — сказал Венуций.

Актис молчала. Ей было стыдно за минутную слабость. Она не решалась поднять лица.

— И все равно, — сказал Венуций, — все будет так, как решили боги.

— Лучше умереть, чем быть твоей женой. — Актис постаралась вложить в свои слова как можно больше презрения; однако ей это не удалось.

— Да, ты умрешь, если не станешь ею.

— Жестокий!

— Это вы римляне первые пришли на нашу землю! Кто звал вас сюда?

— Прикажи отдать меня в жертву. Я не буду принадлежать тебе. Никогда, слышишь? Я умру, но твоей не буду.

— Посмотрим.

Венуций сказал эти слова и вышел из помещения.

Актис упала на земляной пол и зарыдала. Рыдания душили ее. Внезапно она вновь услышала шорох. Видимо варвары умели ходить только украдкой, словно выслеживая добычу. Актис обернулась и увидела Мэрлока.

Как ни странно, в этот раз девушка почти не испугалась, моральное напряжение было настолько сильным, что у Актис просто не осталось сил для того, чтобы бояться чего-либо еще. Однако она все-таки отпрянула от верховного друида, словно увидала змею.

Мэрлок действительно глядел на римлянку, словно хотел парализовать ее взглядом.

— Чужестранка, — начал он разговор, — Мы с тобой уже встречались, помнишь пир во дворце Просутага?

Речь его была вкрадчивой, и друид так растягивал в разговоре слова, что казалось, он сейчас запоет. У Актис волосы на голове зашевелились, едва она услышала парализующий голос друида. Язык перестал слушаться: ее, и Актис не смогла ответить на вопрос Мэрлока. Впрочем, тот и не ждал что пленница заговорит.

— Вижу, что помнишь, — удовлетворенно произнес он. — Наверно ты помнишь и Дарго? Говори. Я приказываю тебе!

Актис не в силах была что-либо сказать. Страх перед этим человеком полностью лишил ее возможности что-то делать.

Мэрлок видел это и наслаждался ужасом женщины своего врага.

— Дарго был мне как сын, а вы убили его словно зверя.

— Он сам убил себя, — пролепетала Актис.

— Неправда! — воскликнул друид.

— Он сам убил себя, — снова повторила Актис.

— Тогда он счастлив, — задумался Мэрлок. — Но ты все равно поплатишься за его гибель. Как только ты родишь сына, и ему не надо будет твоего молока, как только ты надоешь королю, я сам вырву твое сердце и отдам его священному псу.

Сказав так, Мэрлок вышел наружу.

Актис охватил такой ужас, какого она не испытывала даже перед Фабией. Она ничего не видела, что происходит, ничего не слышала, и когда в хижину вошли два друида и повели ее куда-то, она была покорна, как жертвенная овца, которую ведут на алтарь.

Был уже поздний вечер. Солнце село за горизонт, и луна гордая своей полнотой, сияла на начинающем темнеть небе. Бриганты, чтобы рассеять надвигающийся мрак, зажгли девять огромных костров. Актис привели к гигантской палатке, перед которой сидел цвет британской знати. Все ждали наступления темноты, ибо только во тьме можно услышать голоса богов и увидеть их лица.

Прямо перед палаткой стоял большой стол, за которым сидел Венуций и остальные вожди Британии. Также на самом почётном месте вместе с ним восседали Вирка и Мэрлок. Через несколько шагов стояли ещё три стола. За ними сидели воины, чья слава позволяла им находиться рядом с вождями и жрецами.

Остальные британцы сидели прямо на земле, перед котлами, наполненными пищей. Вся площадь, если можно назвать её площадью, — открытое пространство в центре города, поросшее высокой травой и украшенное пятью деревянными идолами и тремя могучими дубами, росшими по углам равностороннего треугольника. Сейчас здесь находилось всё население Сегедуна и его окрестностей. Бригантов, а здесь собралось почти все племя, было не менее тридцати. Все они шумели, пели песни, ели варёное мясо, доставая его из котлов руками. Рекой лилось ячменное пиво, такое свежее и душистое, что им не пренебрегали даже римляне, раз попробовавшие этот приятный пенистый, как лучшее фалернское вино, напиток.

Актис привели к небольшому столу, стоявшему сбоку от центрального королевского, так что его не сразу и заметишь. За этим столом сидели знатные женщины и девушки — жёны, сестры и дочери князей, вождей и великих воинов.

Римлянка, оказавшись на свежем воздухе, успела немного прийти в себя. Когда её посадили рядом с сестрой Венуция, Актис даже немного обрадовалась. Всё-таки она немного знала эту дикарку, а это лучше чем сидеть с незнакомыми и враждебно настроенными женщинами, которые не воспринимают её иначе, как врага, или жену врага.

Есть ей совсем не хотелось, но от пережитых волнений сильно пересохло во рту. Актис с жадностью, не обращая внимания на любопытные взгляды сидевших за столом женщин, схватила деревянный кубок с пивом и с наслаждением приникла к нему губами. Напиток ей сначала не понравился, поразив своим необычным вкусом, но был прохладен и хорошо утолял жажду, к тому же ещё и успокаивал. Актис стала приходить в себя, но потрясение было столь велико, что она всё-таки с трудом соображала, что происходит вокруг. Она даже не слышала, что говорит ей Суль.

За королевским столом веселье шло своим чередом. Ели и пили все, кроме трёх человек: Венуция, Вирки и Мэрлока. Король был слишком взволнован, чтобы есть. Мэрлок и Вирка были заняты беседой.

— Мне кажется, что ты недоволен, или сомневаешься в воле богов? — этими словами начала разговор мать друидов.

— Ты права, о, Вирка, — ответил жрец. — Но я сомневаюсь не в пророчестве, а в том, правилен ли твой выбор.

— Не надо, сомневаться. Сомнения порождают неуверенность, а неуверенность отказ от борьбы.

— Ты думаешь, что эта презренная римлянка именно та, которую нам обещал Каратак, когда его накормили мясом священного оленя на острове Мона?

— Да это она, — уверенно сказала жрица. — Потому что я знаю её.

— Откуда? — поразился Мэрлок.

Вирка рассказала ему о своей встрече с Эллианом, когда тот приносил больную Актис к ней на исцеление.

— И ты не велела схватить наших заклятых врагов? — Мэрлок был удивлён.

— Нет, как только я увидела её, я сразу поняла, что эта девушка неспроста попала в мои владения. Через её мужа я спросила о воле богов, и они ответили мне, что я должна спасти эту женщину. Именно тогда на моём каирне я общалась с самим Лугом и Таранисом. Мы победили фаморов. Мэрлок потрясенно смотрел на Вирку.

— Ты не хуже меня знаешь, что только раз в сто лет боги приходят на этот каирн. Значит, пред нами не просто женщина, а избранница богов.

— Ты права. Твои слова убедили меня. Видимо боги смилостивились над нами, если даровали нам победу и привели к нам обещанную женщину, которая дарует нам героя, победившего Рим. Но когда ребёнок родится, она ведь будет нам не нужна?

— Да. Когда мальчику исполнится три года, его мать будет принесена в жертву Белатукару — богу войны. Это тоже воля богов. Но и это тоже ещё не всё. Я приведу мужа этой женщины, и его кровью мы будем поить мальчика, пока ему не исполнится десять лет. Вот тогда ты и начнёшь делать из него воина. Ты откроешь ему все наши тайны, научишь высшей мудрости, и он станет одним из нас.

— Ты сделаешь его друидом?

— Да. Но довольно вопросов! Ты сегодня должен будешь совершить усыпление.

— Я? — глаза Мэрлока радостно засверкали. — Разве не ты будешь погружать в пророческий сон воина?

— Нет. Это сделаешь ты. Ведь ты верховный жрец племени, а не я. Кого из воинов ты хочешь погрузить в сон?

— Пролимеха, — ответил друид. — Он молод и бредит своим братом. Так что я думаю, всё пройдет, как запланировано.

— Хорошо, ступай. — Вирка повелительно махнула рукой.

Мэрлок исчез так быстро, словно его и не было за столом.

Тем временем стало уже совсем темно. Кроме уже горевших, стали зажигаться новые многочисленные костры. Около самого большого из них уже колдовали друиды. Бритты с интересом смотрели на своих жрецов, чьи дела им были неподвластны. Громко играли незатейливые мелодии варварские инструменты. Дюжие охотники уже несли убитого Венуцием вепря.

И вот, наконец, вышел на середину площади сам Мэрлок. Он был в этот раз не в обычном для друидов плаще, одежды на нём не было. Её заменил ему странный наряд. Вокруг бедер у Мэрлока был намотан венок из веток и листьев клёна… На плечи накинута шкура быка, достававшая до земли, а голова этого же быка возвышалась голове друида, делая его на целых две головы выше. Рога были покрыты слоем золота, и на конце каждого из них воткнуто было по человеческой голове. Они смотрели в противоположные стороны. В каждой руке Мэрлок держал по живой змее, которые, шипя и извиваясь, пытались укусить друида. Но по какой-то неведомой причине, ядовитые твари не могли этого сделать.

Мэрлока сопровождали двенадцать друидов. Они несли факелы, хотя было достаточно света и от горящих костров.

Все бриганты заворожено глядели на друидов, боясь их, и одновременно не пропуская ни одного момента.

Мэрлок начал ритуал с танца, в котором он показывал всё величие британцев, особенно бригантов, и всё ничтожество остальных народов и племён. Бритты, прекрасно знавшие язык движений Мэрлока, восторженно ему аплодировали при помощи криков и завываний. Но весь этот шум покрыла собой песня, которую затянул хор из двенадцати жрецов. Торжественная сага, рассказывающая об истории племени бригантов. Она началась с песни о том, как великая богиня Бригантия получила в подарок от своего отца чашу с напитком, дающим всем, кто его выпьет, могучую силу и непобедимость в сражении. Долго думала богиня, кому вручить этот бесценный дар, кого сделать своим избранником. Сотня племён от Карпат и Дуная до седого Океана и Иберии боролись за это право, но никого не могла выделить богиня, так велики и бесстрашны все кельты. Тогда решила она придумать новое испытание. Вышла она к людям в образе прекрасной девы и сказала: «То племя, которое пойдёт на запад и найдёт там землю, принадлежащую злым духам, освободит её от них, тот и получит дар Бригантин». Лишь одно племя решилось пойти в опасный поход, но так как она жила почти на самом краю земли населённой кельтами, там где Дунай совсем ещё молод и игрив, как ребёнок, где в снежных шапках стоят горы, за которыми уже не живут люди, то племени этому пришлось пройти через всю огромную территорию до Океана, великой реки, окружающей мир. Много великих подвигов совершило племя во имя Бригантин, много покорило народов и племён. Слава о великих воинах племени по своей земле пронеслась, словно стремительная цапля, которую почитало это племя. Кельтские племена, что встречались на пути, с восторгом смотрели на героев, идущих на войну с фаморами на край света. Лучшие воины этих племён не выдерживали и присоединялись к безумцам. Вот на пути Океан! На тысяче кораблях переплыли люди водную преграду и высадились на землю, на которую им указала богиня. Назвали её Британией, а себя — бригантами в честь богини. Но сделано было только полдела. На земле желанной жили не люди, а фаморы — отвратные твари, которые не признают богов. И началась война долгая и изнурительная, длившаяся триста лет. Боги и сама Бригантия, приняв обличив людей, принимали участие во всех сражениях и совершили бесчисленное количество подвигов. И прогнали демонов с острова, ибо Британия оказалась гигантским островом, но поселились те на острове Гиберния[18] и. до сих пор живут там в обличий людей. Получили люди напиток непобедимости от Бригантин за своё мужество. Но за триста лет войны разделились они на десять племён и теперь стали спорить, кому принадлежит напиток, даже стали между собой воевать. А напиток стоял всё это время в пещере. Пока дрались люди между собой, коварный вождь демонов Балор — одноглазое чудище, тайно пробрался в ту пещеру и хотел похитить напиток непобедимости, что принесло бы горе всему человечеству и даже богам. Но великий Луг успел прийти сюда как раз в тот момент, когда Балор уже готов был испить из чаши волшебный напиток. Луг успел поразить демона прямо в смертоносный глаз, которым тот мог уничтожать всё живое. Слёзы потекли из презренного глаза чудовища прямо в чашу. В ярости вылетел ослепший демон из пещеры и набросился на Луга. Завязался страшный бой, ведь даже слепой Балор был страшен. Долго бились боги, пока, наконец Луг не отрубил демону голову. Высоко над землёй взлетел Луг, держа в руке отрубленную голову Балора. Полетел он к Гибернии. И там, где пролетал победитель, падали на землю слёзы фамора, и образовывались озёра. Долетел Луг до Гибернии и швырнул голову побеждённого врага демонам, горько оплакивающим своего предводителя. Но до сих пор иногда пытаются вернуть былое величие фаморы. Луг же разгневался на людей, и те, устрашившись его гнева, помирились и решили по-братски разделить дар богини Бригантин. Но оказалось, что безвозвратно утерян напиток для смертных, так как испортили его слёзы Балора. Отвернулась с тех пор удача от Британии. Завоеватели пришли на её берега, и идёт теперь война с ними. Но терпят поражение британцы, не в силах они отстоять свою независимость, и одно племя за другим покоряется жестоким людям с юга. Лишь одно племя сохранило покровительство Бригантин, то, которое не сменило за века своё название, и на синем щите которого до сих пор красуется любимая птица богини цапля — Бриганты. Вот о чём пели друиды.