Из клубов пыли вынырнул всадник, неузнаваемый в доспехах. Лишь герб на нагрудной пластине подсказывал, кто это. Он резко натянул поводья, и боевой конь осел на задние ноги, взмахнув передними. Рыцарь уставился на Кейт. Его лицо было перечеркнуто металлической пластиной наносника.

Трилборн прорычал:

— Ну, леди Кэтрин, не благословите ли меня на успех?

— Нет, — презрительно процедила она.

— Неужели вам безразлично, куда я еду?

— Совершенно.

Трилборн рассмеялся, и смех загудел в его шлеме.

— А напрасно.

Плохое предчувствие ледяным ручейком скользнуло по спине Кейт, но она храбро ответила:

— Не вижу причины. Мне это безразлично.

Трилборн рванул поводья, заставив коня вскинуть голову.

— Даже если я поклялся убить короля?

У Кейт перехватило дыхание, ее сердце отчаянно сжалось.

— Вы не осмелитесь. Вас самого убьют.

— Вы так считаете? В гуще битвы возможно всякое.

— Росс знает, чего вы добиваетесь. — Кейт вздернула подбородок. — Он остановит вас.

— О, я надеюсь, что он попытается это сделать. Я для того и позволил вам узнать о моих намереньях, чтобы вы рассказали о них Данбару. Еще больше, чем избавить Англию от Генриха Тюдора, я жажду лишь одного — увидеть тебя вдовой.

ГЛАВА 19

Битва началась безоблачным летним утром на лугу, где трава была такой зеленой, что на нее больно было смотреть, и где всего несколько минут назад жаворонки возносили хвалу небесам. Армия самозванца хлынула вниз с возвышенности, вытаптывая вереск и папоротники пустоши. С авангардом Генриха она схлестнулась на открытом месте долины и засеянных за ней полей.

Столкновение было яростным, битва быстро превратилась в кровавую рукопашную схватку. Граф Оксфордский вел авангард, нацелившись в центр вражеской армии. Оставшиеся силы разделились, чтобы атаковать с флангов. Брэсфорд с товарищами, среди которых был и Дэвид, сегодня облаченный как истинный рыцарь, распоряжался на левом фланге, Росс был на правом.

Шум был оглушительным и бесконечным смешением криков, проклятий, стонов, всхлипов, ржания лошадей, грохота стали, ударов, крошащих щиты, и свиста дротиков, которыми пользовались ирландцы. Яркий солнечный свет, отражаясь от шлемов и обнаженных клинков, слепил глаза. Почти оглохнув, щурясь от яркого света и пыли, заживо варясь в своих доспехах, Росс бился с яростью адской машины. Он действовал интуитивно, механически повторяя движения, которые отрабатывал тысячи раз и теперь мог проделать даже во сне. Время потеряло свое значение. Минуты превращались в часы. Росс не видел ни продвижения, ни отступления, он просто замер на месте, которое должен был защитить или умереть.

Краем глаза Шотландец видел короля. Тот, в компании высокородных командиров, восседал на боевом коне на вершине холма, с которого мог оценить диспозицию и отправить гонцов с приказами. Росс знал свой долг: он обязан был хранить жизнь английского монарха.

В центре битвы войско короля дрогнуло и начало отступать. Генрих отправил своих йоменов поддержать Оксфорда и внезапно оказался один, практически без охраны.

Именно тогда от основной массы сражающихся отделился рыцарь в королевских цветах. И, низко опустив копье и крича что-то, неразличимое в общем гомоне, направился к холму, на котором стоял Генрих. Росс взглянул на герб рыцаря, промчавшегося мимо него, и волосы на его затылке встали дыбом.

Трилборн.

Трилборн метил в короля, который остался без охраны. Все было так, как и предупреждала Кейт. Если Трилборн убьет Генриха, битва будет окончена. Росс заметил немецкого наемника, вооруженного секирой, который разворачивал коня, крича что-то Брэсфорду и Дэвиду. Молодой оруженосец повернулся к нему, но Брэсфорд не слышал его — он прорубался сквозь заслон солдат, защищавших графа Линкольна и короля-мальчишку, ради которого и затеяли эту битву. Ветер засвистел в прорезях шлема Росса, когда он пригнулся к гриве коня, держа наготове окровавленный меч. Кровь грохотала у него в ушах, разум был объят огнем. Из груди рвался древний клич — шотландский призыв к кровавой битве.

Росс увидел, как король опускает забрало и вынимает из ножен меч, увидел, как сверкает королевский клинок, как Генрих защищается от атаки с яростной и уверенной силой. Его знаменосец, последний из оставшихся защитников, получил удар в грудь и упал. Теперь король был окружен. И, один против троих, не мог продержаться долго.

Боевой конь Росса с победным ржанием врезался в гущу схватки. Конь Трилборна отлетел в сторону, лошадь другого нападавшего споткнулась и рухнула набок, придавив седока. Англичанин с проклятиями попытался освободить ногу. Трилборн развернул коня, проехал по упавшему воину и снова двинулся на Росса.

Шотландец встретил атаку бешеной силы и ощутил, как дрожь от удара проходит по руке и спине. Он скосил глаза и заметил, что на помощь королю спешит прищурившийся всадник с вороном на гербе. «Дэвид, — с отчаянием понял Росс, — юнец вместо закаленного в войнах ветерана». Пот заливал Шотландцу глаза. Стиснутые зубы болели. Рука с мечом горела, но каждый удар был наполнен яростной силой. Росс выжидал, когда противник совершит ошибку. Он желал смерти этого саксонского ублюдка, врага его клана, который осмелился напасть на Кейт, осмелился желать ее, угрожать ей, называть ее лгуньей. Возможно, он наконец увидит смерть своего недруга.

Дэвид выбил из седла и пригвоздил к земле того, кто осмелился напасть на короля. А затем мальчишка обернулся к следующему, целившемуся уже в него.

И в этот миг послышался вопль. Линкольн пал! Лжекороль побежден!

Граф Линкольн, предводитель йоркистов, был мертв. Молодой Эдуард Четвертый, так называемый король, был повержен. Брэсфорд поймал мальчишку и вел его перед собой, оберегая как военнопленного.

Трилборн выругался и вздыбил коня, копыта которого не дали Россу воспользоваться преимуществом. С полным ненависти воем негодяй послал коня в галоп, уносясь прочь от того, что превратилось в кровную месть.

Со своего места Росс видел, что битва окончена. Поле перед ним было усыпано телами павших, те, кто уцелел, обратились в бегство. Армия Генриха не просто превосходила противника численностью, оружие и доспехи королевских солдат оказались лучше того, чем обладали ирландцы без мечей и щитов, защищенные лишь кожаными жилетами. Бунтовщики потеряли половину своих людей, были полностью разбиты и теперь бежали от Ланкастера, который пустился за ними в погоню. Генрих в любой миг мог установить свое знамя на этом холме и назвать себя победителем.

Но Росс не мог погнаться за Трилборном, пока еще не мог. Защитой Генриху служили лишь его меч и один-единственный оруженосец — Дэвид.

Шотландец обернулся через плечо туда, где исчез его враг, затем наклонился в седле и поднял кончиком меча королевский штандарт. И наблюдал, не двигаясь, за тем, как Дэвид, новый знаменосец Генриха, берет с его меча флаг и позволяет ему развернуться на теплом летнем ветру.

Трилборн убегал. Он оставлял поле боя, дезертировав и от йоркистов, и от Ланкастеров. Он направлялся на юг, к Редклиффу, где ждала Росса Кейт.

* * *

Битва завершилась, Генрих был побежден. И Росс, и король были мертвы.

Кейт помотала головой, глядя на Трилборна, сидевшего на уставшем коне, и чувствуя, как сердце замирает в груди от его новостей.

— Нет, — прошептала она.

— Пойдемте, — сказал Трилборн, поднимая забрало, чтобы открыть лицо, и протягивая ей руку. — Вам нужно уходить отсюда. Вскоре лагерь будет разграблен армией Линкольна.

— Как… как это случилось? — Кейт не могла заставить себя с этим смириться. Росс был слишком жизнелюбивым, слишком сильным для подобной судьбы.

— Какая разница? Если вы останетесь здесь, вам придется раздвигать ноги для каждого солдата из армии Линкольна. Я спасу вас от такой судьбы. Пойдемте со мной, пока еще не поздно.

Проклятие граций восторжествовало.

Или нет?

Сомнения распрямлялись внутри Кейт, подобно стиснутой пружине. Столкнувшись с эффектом проклятия, разум отказывался его принимать.

— Где вы были, когда погиб мой муж? — спросила леди Кэтрин, заслоняя ладонью глаза от яркого полуденного солнца. — Вы были рядом с ним?

— Кровь Господня! Какое это имеет значение? — Лицо Трилборна пылало румянцем.

— Вы поклялись убить его и короля.

— Пустое бахвальство. Кейт… Леди Кэтрин, мы должны поспешить. Если вас здесь поймают, я не смогу вас спасти.

— Брэсфорд и Дэвид тоже мертвы?

— Я не знаю. — Его лицо потемнело от ярости. — Вы пойдете со мной или станете шлюхой, волочащейся за армией йоркистов? Вы предпочтете это моей постели?

Кейт задумалась. Она бы скорее разделила судьбу прачек, с которыми подружилась. Лежать под Трилборном, принимать его в себя было бы просто отвратительно.

Было бы, если бы Росс действительно был мертв. Но Кейт не верила, просто не могла этому поверить. Будь это правдой, ее сердце уже сказало бы ей об этом.

— Нет, — выдохнула леди Кэтрин сквозь боль, сжимавшую ей горло. Подобрав юбки, она попятилась. — Нет, я не могу пойти с вами.

— Я настаиваю. — Трилборн пришпорил коня, следуя за ней.

Он собирался ее заставить. Осознав это, Кейт распахнула глаза и оглянулась. Ряды палаток были пусты, но между ними кто-то двигался. Послышался чей-то голос, наверное, еще один всадник мчался сюда с поля боя. Никто не обращал ни малейшего внимания на то, что происходило с ней.

Внезапно далекие крики обрели смысл.

— Ланкастер! Ланкастер! Генрих победил! Боже, храни короля Генриха!

— Вы проиграли. — Кейт внезапно все поняла, продолжая пятиться от мерно наступающего коня. — Вы сменили сторону, а теперь вынуждены бежать, или вас повесят как предателя.

— Они не поймают меня. Я собираюсь скрыться за Ирландским морем.

— Вы бежите, как последний трус. Я должна была об этом догадаться!

Трилборн разразился лающим смехом.

— Но я жив в отличие от некоторых.

Неужели он действительно убил Росса, как и поклялся? Боль от новых сомнений наполнила Кейт яростью.

— Вас поймают. Вам не уйти.

— Возможно. Но сначала я заполучу тебя, — сказал Трилборн, пришпоривая коня.

Боевой конь рванулся вперед. Кейт побежала. Она слышала, как за спиной грохочут тяжелые копыта, чувствовала запах конского пота и тяжелое горячее дыхание огромного животного.

Внезапно ее летящую вуаль и длинную косу схватила сильная рука. Кейт закричала, когда ее подняли вверх. Потянувшись назад, она схватилась за латное запястье Трилборна и продолжала цепляться за него, даже когда он прижал ее к себе, ударив о горячую сталь доспехов.

Кейт боролась, извивалась, царапалась, билась и кричала, как сумасшедшая. Она чуть не вывернулась из его хватки, чуть не упала.

Но Трилборн снова схватил ее, выругавшись и бросив удила. Кейт разглядела его лицо. Его губы раздвинулись в оскале, когда он занес над ней затянутый в перчатку кулак.

Трилборн ударил Кейт в висок. Боль взорвалась у нее в голове. Кейт почувствовала, что ее вздергивают вверх и прижимают к доспехам так, что она не может дышать. А затем ее поглотила милосердная тьма…

Очнулась Кейт от боли. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Интуиция подсказывала ей, что она все еще в плену.

Движение под ней свидетельствовало о том, что она все еще на спине лошади. Кейт показалось, что мощный боевой конь перепрыгнул через низкую стену или канаву, тяжело оседая под двойной ношей. Боль в голове была настолько сильной, что леди Кэтрин боялась, что ее стошнит.

Очень медленно к ней пришло понимание того, что она лежит в седле перед Трилборном, о чем говорили знакомый кислый запах пота и чеснока. Твердый край лат впивался в ее плечо, лука седла давила на бедро, и Кейт невольно прижималась к раздвинутым ногам всадника. Стон подступил к горлу, но она подавила его.

Где они? Сколько времени прошло с тех пор, как Трилборн сбежал из лагеря? Кейт позволила себе слегка приоткрыть глаза, но тут же зажмурилась, потому что к горлу вновь подступила тошнота. Трилборн захватил ее вскоре после полудня, сейчас же длинные тени деревьев тянулись поперек поля, по которому они ехали. Дорогу Кейт запомнить не удалось. Трилборн ехал по бездорожью. Но как далеко он успел забраться? И куда направлялся?

Ах да, он упомянул Ирландское море. Трилборн хотел сбежать в Ирландию, а затем перебраться в Бургундию или любую другую страну, где Генрих не мог бы его достать.

Видел ли кто-то, как ее похищают?

Королевские воины наверняка будут искать дезертиров. Возможно, кто-то отправится в погоню и за Трилборном. Даже сейчас за ними может гнаться отряд преследователей. Генрих жив. Он наверняка жив, раз его объявили победителем. А если жив Генрих, то, может, жив и Росс?