Глубоко вздохнув, я провела пальцем по экрану.

– Алло. – Мой голос звучал слабо, а когда я посмотрела в зеркало заднего вида, то увидела, насколько побледнело моё лицо.

– Миссис Харрингтон, где вы?

Это приветствие было куда любезнее, чем его обычное «Где ты, мать твою?», к которому я уже привыкла.

– В своей машине.

– Твой GPS говорит, что машина стоит здесь уже около десяти минут. Сейчас чуть больше половины второго. Разве ты не хочешь быть уже внутри, когда он приедет?

На глаза навернулись слёзы.

– Ты здесь? Я не вижу твою машину.

Трэвис усмехнулся.

– А раньше ты её когда-нибудь видела?

Я покачала головой.

– Нет, по-моему, ни разу.

– Но я всегда был здесь, и сейчас я тоже здесь. Ты передумала?

– Нет, я не могу передумать. Мне нужно это сделать.

– Ты же понимаешь, его угрозы – это чушь собачья. Ты ничего не знала о своей настоящей дате рождения. Он не сможет аннулировать твой брак. Мистер Харрингтон проследил, чтобы всё соответствовало закону.

– Я знаю, – выдохнула я. – Но Паркер уверен, что я повелась на его дерьмо. И мне нужно, чтобы он продолжал в это верить.

– Миссис Харрингтон, вы не одна. Мне плевать на его планы, даже на ваши. Я обещаю, если посчитаю, что ситуация выходит из-под контроля, я сразу же дам о себе знать.

– Виктория, – прошептала я.

– Прошу прощения?

– Возможно, ты скоро будешь наблюдать за тем, как меня трахают, если мне не удастся отговорить Паркера. Так что, чёрт с тобой, называй меня Викторией. Ты наблюдал за этим годами, и это твоё «миссис Харрингтон» действует мне на нервы.

Трэвис рассмеялся, по-настоящему рассмеялся.

– Конечно, Виктория. Если то, как я обращаюсь к тебе – это единственное, что сейчас действует тебе на нервы, ради бога, я буду называть тебя Викторией. Кстати, ты можешь называть меня Трэвис.

Я вяло усмехнулась.

– Благодарю, Трэвис, думаю, я воспользуюсь твоим предложением. Учитывая обстоятельства, «мистер Дэниелс» звучит слишком официально.

– Не забывай, я здесь. Я смогу спуститься за семнадцать секунд и даже быстрее, если перепрыгну через перила.

– Я запомню. – Я сделала глубокий вдох. – Я вхожу.

– Хочешь повесить трубку или остаться на телефоне, пока будешь заходить?

Покинув машину, я, прижимая трубку плечом к уху, забрала с заднего сидения подарок.

– Знаешь, я даже представить себе не могла, что мне снова придётся вернуться сюда. Я действительно считала, что раз он умер…

– Что ты планируешь сделать с этим местом?

Войдя в помещение, я оглядела высокие кирпичные стены и начала спускаться по ступенькам.

– Как ты думаешь, его можно поджечь?

– Вряд ли, – ответил Трэвис. – Слишком мало дерева.

– Раз зашла речь о малых количествах… твои камеры видят то, что происходит снаружи? Ты узнаешь, когда подъедет Паркер?

Трэвис вновь усмехнулся.

– Приятно слышать, как ты шутишь. Нет, я не смогу увидеть, что там снаружи, но я узнаю, когда он наберёт код на двери.

Я дошла до конца ступенек и щёлкнула выключателями, чтобы зажечь свет над кроватью.

– Откуда он знает код?

– У всех них есть свой собственный код. Это была задумка мистера Харрингтона. И ещё он не хотел оставлять тебя одну внизу, чтобы открывать им дверь.

Я не хотела думать о том, что Стюарт оставался в своём кресле, чтобы защитить меня, я не могла.

– Что тебе видно через твои камеры?

– Всё. Не только кровать, я могу видеть всё помещение. Частью моей работы было следить за тем, чтобы никто не помешал друзьям мистера Харрингтона.

– Но никто, кроме Стюарта, даже Паркер, не знали, что ты здесь?

– Я никогда не выдавал своего присутствия.

Я оглянулась вокруг и вздохнула.

– Думаю, это даже к лучшему.

– Да, миссис… то есть Виктория, это к лучшему. Кто-то вводит код. Помни, ты не одна.

Я сбросила звонок и кивнула в сторону потолка, точно не зная, где расположены камеры. Подарок Паркеру я положила в кресло Стюарта. Это была длинная серебристая коробка с большим белым бантом. Может, это было чересчур, но, если он клюнет, то я покажу новому правообладателю моего договора, какой послушной могу быть.

– Виктория, – голос Паркера прокатился по просторной комнате, когда он спустился на последнюю ступеньку.

Я повернулась к нему, широко раскрыв глаза.

– Ну и ну, как непривычно видеть тебя здесь полностью одетой.

– А мне в принципе непривычно видеть тебя здесь, – ответила я.

Он подошёл ближе и провёл пальцами по моей щеке. Я поборола отвращение и не дёрнулась. Его голос был полон предвкушения.

– Думаю, до того, как мы разъедемся отсюда, нам нужно будет освежить те приятные воспоминания. Ты ведь знаешь, где находится повязка на глаза?

– Доказательство, Паркер. Я хочу увидеть то свидетельство о рождении, о котором ты говорил мне.

Паркер медленно обошёл вокруг, оглядывая меня с каблуков от Кристиана Лубутена до овального глубокого выреза блузки от Версаче. Его голос эхом отдавался от кирпичных стен.

– Это будет горьким разочарованием для тебя, Виктория – потерять все деньги, всё имущество, которые мой дорогой друг хотел оставить тебе. – Холодный палец Паркера проскользил вдоль моего ворота и стянул блузку с плеча. – Нет бретелей. – Его глаза расширились. – Какая умничка! Возможно, ты получишь немного снисхождения, когда я буду воспитывать тебя.

– Паркер, пожалуйста, покажи мне доказательство.

Стянув блузку со второго плеча, он сделал шаг назад, чтобы оценить, что получилось.

– У меня есть друзья, много друзей. Если ты решишь побороться со мной за право обладать договором, и этим заставишь меня придать гласности истинную дату твоего рождения, знай, они будут очень заинтересованы в твоих навыках. – Он вновь посмотрел на мои туфли. – Вряд ли ты сможешь позволить себе такие туфли, но для того, чтобы выжить, тебе хватит. Я отправил к ним множество сучек типа тебя. Мне уже известно, что они крайне заинтересованы в тебе. – Он сморщил лоб. – Многие наслышаны о твоей киске. Друзья уже звонили мне.

Я молча стояла на месте, когда он стянул блузку вниз, обнажая мою грудь.

– Ты такая послушная. А я-то надеялся хоть на небольшое сопротивление. – Он ущипнул за один из сосков. – Должен признаться, мне нравится, когда сопротивляются.

О, ублюдок, я ещё покажу тебе, что значит сопротивляться.

– Прошу тебя, Паркер, позволь мне увидеть, что у тебя есть. Я знаю, каковы ставки.

Паркер положил свой кейс на кровать и открыл его. Я ахнула, когда увидела содержимое. Кроме документов там были и секс-игрушки, среди которых особенно выделялась скрученная плеть.

– Тебе нравится то, что ты видишь? – спросил он с противной ухмылкой, обнажившей зубы.

Чтобы собраться с силами, я закрыла глаза. Открыв их, я расправила плечи, успокаивая себя тем, что я не одна и схватилась за блузку. Прежде чем Паркер смог вымолвить хоть слово, я стянула её через голову, затем расстегнула молнию на юбке и позволила ей упасть на пол. Оставшись в чёрных трусиках-стрингах и туфлях на каблуках, я улыбнулась ему своей самой лучшей улыбкой.

– Да. Мне всё нравится. – Я шагнула к нему и провела кончиками пальцев по его плечу. – Я не знала, что ты запланировал на сегодня, но, должна сказать, пока твой образ плохого мальчика меня очень возбуждает. – Я подняла руки к груди и покрутила соски. – Но, думаю, это и так очевидно.

Паркер протянул руку, чтобы схватить прядь, но я шагнула назад и покачала головой.

– Паркер, Паркер. Покажи мне своё доказательство, и я вся твоя. Тебе не нужно быть грубым… конечно, если ты сам этого не хочешь.

Он пробормотал что-то про сучек, которые им играют, и, порывшись в своём кейсе, вытащил оттуда знакомую папку.

Паркер протянул её мне, но я снова покачала головой, и мои длинные тёмные волосы упали на спину.

– На складе не хватает лишь одного… – Дерева. – Прочного стола, за которым можно просматривать договоры. А ты знаешь, что твой дорогой друг Стюарт любил заниматься этим на столе? А тебе так нравится?

– Хватит, мать твою, играть со мной. У меня есть доказательства против тебя, – сказал Паркер, следуя за мной на кухню, что находилась в дальнем углу склада. Я не знала, видели ли друзья всё помещение. Но эту часть с кровати точно не было видно. Взяв халат, свисавший с одного из высоких табуретов, я накинула его на себя.

– Садись. – Усевшись на табурет, я похлопала по соседнему. – Для начала позволь мне взглянуть на бумаги.

Не отрывая от меня взгляда, Паркер сел и открыл папку. С самоуверенным выражением на лице он указал на свидетельство о рождении, выданное в штате Коннектикут.

– Виктория, ты родилась девятого октября. Это маленькое противозаконное изменение данных имеет серьёзные последствия, как ты сама выразилась. – Затем он протянул мне копию фальшивого свидетельства. – Ты лгала.

Когда я взяла свидетельство, у меня открылся рот, а пальцы онемели. Даже уже зная правду, я ощутила настоящее потрясение, увидев документ в живую. Я провела пальцами по печати. Это была я, и одновременно не я. Всё, что я знала о себе, оказалось ложью. Я даже не была Конвей. Моя личность исчезла.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы она не тряслась, а Паркер грубо схватил меня за подбородок, чтобы мои глаза смотрели на него.

– И что ты скажешь на это?

Я пустила слезу, пытаясь покачать головой в его хватке.

– Это правда. Но как? Почему Стюарт не сказал мне? Почему мама не сказала?

– Срать я хотел на то, как это оказалось правдой! Главное, что так и есть. И мне по херу, почему они тебе ничего не сказали.

Порывшись среди бумаг, он достал договор и положил его на свидетельства, а затем вытащил из кармана пиджака ручку и протянул её мне.

– Подписывай.

Что я, всхлипывая, и сделала. Расписалась везде, где ставила подпись вчерашним вечером. Единственное, договор с Трэвисом включал пункт о том, что теперь я не могла ничего подписывать без его согласия. Каждая моя «Виктория Харрингтон», поставленная там, куда указывал Паркер, была обманом. Это был мой план «Б». И я молилась, что мне никогда не придётся им воспользоваться.

Когда последняя страница была подписана, Паркер забрал договор и положил его обратно в папку. Откинувшись на табурете, он вздохнул.

– Виктория, я получу невероятное наслаждение от того, что ты будешь исполнять все мои желания.

От одной только мысли об этом моя кожа покрылась мурашками.

Я встала и наигранно сглотнула.

– Я не знала, к чему готовиться. И я надеялась… – Я сделала глубокий вдох. – Теперь это уже не имеет значения. Я привезла тебе кое-что, чтобы показать, что я могу быть послушной. Могу быть почтительной. – Я опустила глаза. – Это… что ж, судя по тому, что я увидела в твоём кейсе, тебе должно понравиться.

Паркер поднял бровь.

– Ты меня заинтриговала. Что ты приготовила для меня?

Я взяла его холодную, влажную ладонь и повела к креслу у кровати.

– Присаживайся, пожалуйста. Думаю, теперь это твоё кресло, – подняв коробку, сказала я.

Когда Паркер сел, я сняла халат, села на колени у его ног и с притворной покорностью протянула ему серебристый подарок. Паркер молча снял бант и открыл коробку. Развернув токую бумагу, он уставился на полуперчатки из чёрной кожи, типа тех, что носят штангисты, и длинный гладкий стек. Его глаза расширились.

– Стюарту нравились такие вещи. Я подумала, может, и тебе понравятся. – Я повернулась к его кейсу и плети. – Я видела, что ты принёс, и выбор за тобой, но мне хотелось бы набраться для этого смелости. Я никогда…

Я нарочито оборвала фразу, опустив лицо и вызвав слёзы.

– Охренеть! – воскликнул Паркер, не отрывая глаз от моего презента. – Стюарту нравилось это?

Я кивнула.

– Да, ты удивлён?

– Чёрт, нет… да. Я и не подозревал, что он такой эгоистичный ублюдок.

Я потёрлась попой о каблуки.

– Он называл это «нашим особым временем».

Паркер снова посмотрел на перчатки в коробке.

– Зачем…

Не дав ему закончить, я объяснила:

– Порой Стюарт невероятно увлекался этим. Он говорил, что перчатки не позволяют руке скользить по кожаной рукояти. Тебе не обязательно их надевать. Как пожелаешь.