Оливия Дрейк - Красавица и чудовище

– Кто-то ударил меня по голове и запер здесь. – Белла протиснулась мимо него и поспешила к столу, но два кусочка папируса исчезли. – О нет! Вы видели мистера Банбери-Дэвиса? Я должна немедленно разбудить Майлза.

– В этом нет необходимости, – успокаивающим тоном произнес Хасани. – Его светлость держит ситуацию под контролем.

– Под контролем?

– Видите ли, не так давно герцог обнаружил мистера Банбери-Дэвиса, шнырявшего здесь, в кабинете, и погнался за ним в винный погреб. Его светлость велел мне принести карту. Именно тогда я услышал, как вы стучите в дверь.

– О! Так у вас оба куска папируса?

Хасани постучал сбоку по своему балахону.

– Карта здесь, у меня в кармане, – подтвердил он. – Пойдемте, я отведу вас к его светлости и отдам ему карту.

Неся масляную лампу, Хасани вышел из кабинета и направился по коридору в главную часть дома. Белла медленно плелась следом за ним, потому что у нее все еще болела голова и она чувствовала головокружение.

Хасани проявлял нетерпение, быстро шел чуть впереди нее, то и дело оборачиваясь и поторапливая Беллу. Она смотрела на татуировку глаза на его затылке и вдруг вспомнила, что видела точно такой же рисунок на папирусе. Что это значило?

Когда они обогнули угол и пошли еще по одному длинному коридору, Белла спросила:

– А что герцог рассказал вам о карте?

Хасани снова оглянулся на нее, лампа отбрасывала резкие тени на его лицо.

– Только то, что древние иероглифы указывают на расположение потерянной гробницы фараона Тутанхамона. Место захоронения было засыпано песками в течение многих тысячелетий.

Это показалось Белле подозрительным. Ведь Майлз говорил ей, что он не может быть уверен в значении иероглифов на карте, пока не изучит их как следует.

– Вы как-то сказали мне, что отец его светлости искал эту гробницу. Но… как мистер Банбери-Дэвис узнал о карте?

Лицо Хасани потемнело.

– Этот тип одержим жадностью, он вечно суется куда-то и лезет не в свое дело, никогда не проявляя уважения к мертвым. Он хочет пробраться в гробницу и нарушить покой фараона, украсть предметы, необходимые мальчику-правителю для загробной жизни. Гробница Тутанхамона не должна быть разграблена английской свиньей.

В его голосе было столько откровенного отвращения, что по коже Беллы пробежала дрожь. Она уже была свидетельницей вражды между двумя мужчинами, когда Банбери-Дэвис работал с одной из мумий. Хасани настоял на произнесении ритуальной молитвы над иссохшим телом. Тогда он напомнил ей древнеегипетского жреца…

Остановившись у двери в стене, Хасани посмотрел на Беллу затуманенным взглядом.

– Осмелюсь сказать, что было бы лучше, если бы вы не привезли в Англию вторую половину папируса. Место упокоения Тутанхамона должно остаться непотревоженным.

Откуда Хасани мог знать, что ее отец забрал вторую половину карты? Майлз сказал ему об этом?

Пока Белла ломала над этим голову, Хасани протянул руку, чтобы открыть дверь. Свободный край его рукава откинулся назад, и она увидела льняную повязку на его правом предплечье.

Жестом он предложил ей первой спуститься по узкой деревянной лестнице, ведущей в подвал.

– Проходите вперед, мисс Джонс, – сказал Хасани. – Его светлость захватил мистера Банбери-Дэвиса, и мы не должны заставлять его ждать.

От ужаса по спине Беллы пробежал холодок, и она застыла на месте. Этот кусок льна… Это бинт на ране?

Лейла ударила злоумышленника ножом. И тут Белла с тошнотворной уверенностью поняла, что она была не права, считая виновником Банбери-Дэвиса. Нет, преступником был Хасани!

Майлза не было в винном погребе. Это была всего лишь хитрая уловка. Но в такую игру могут играть и двое.

Прижав руку ко лбу, Белла прислонилась к стене.

– Боюсь, мне не спуститься по лестнице, – промолвила она. – От этого удара у меня кружится голова. – Спускайтесь туда без меня.

Другой рукой Белла украдкой ощупала подол юбки в поисках кинжала. Но карман оказался пуст. Должно быть, он забрал ее оружие, пока она была без сознания.

– Пойдемте! – настойчиво проговорил камердинер герцога. – Я помогу вам спуститься по ступенькам.

Едва он двинулся в ее сторону, Белла изо всей силы ударила его кулаком по раненому предплечью.

Хасани взвыл от боли. Масляная лампа выпала из его второй руки. Стеклянная колба разбилась вдребезги, выпустив струю масла, которая тут же загорелась на мраморном полу, как пылающий хвост.

Белла развернулась, чтобы убежать, но Хасани схватил ее здоровой рукой и подтолкнул к распахнутой двери в погреб. Он оказался на удивление сильным и мускулистым. Она с ужасом осознала, что он хочет ее убить. Столкнуть ее вниз с крутой лестницы.

Майлз примет это за несчастный случай. Он подумает, что она заблудилась, возвращаясь в спальню, и, споткнувшись, упала в подвал. Белла закричала, и ее голос эхом разнесся по коридору. Сопротивляясь и извиваясь, она пыталась пинать Хасани, но ее движения были стеснены юбками.

Применяя грубую силу, он все ближе и ближе подталкивал ее к двери. Его лицо было холодным, но перекошенным от усилий.

Внезапно его вес оторвался от нее. Отблеск горящего масла высветил в темноте мужскую фигуру.

Майлз!

Яростно зарычав, он развернул Хасани к себе и что было сил ударил того в челюсть. Египтянин отшатнулся и ударился о стену. Он согнулся и застонал. Но Майлз не давал ему пощады. Бросившись на Хасани, он схватил его за ворот одеяния.

– Ты убил моего отца! – прорычал он. – Признавайся!

Зловещий свет озарил лицо Хасани, сейчас на нем было выражение искаженной гордости.

– Его светлость намеревался вскрыть гробницу Тутанхамона, сына бога Ра. Этого нельзя было допустить. Никогда!

– Будь ты проклят! А вместе с тобой – эти чертовы сокровища!

Майлз снова замахнулся кулаком, но Хасани перехватил его здоровой рукой. Двое мужчин сцепились, борясь за превосходство, но тут Хасани выхватил кинжал со сверкающим лезвием.

– Майлз, осторожнее! – вскричала Белла.

Пригнувшись, Майлз выбил кинжал из руки египтянина, отчего тот по полу отлетел в сторону. Белла бросилась вперед, чтобы поднять свое оружие. Крепко обхватив пальцами рукоятку, она повернулась и увидела, что Хасани удалось оторваться от Майлза.

Египтянин кинулся к огню. Его рука взметнулась в воздух, и два куска папируса, порхнув в воздухе, упали в горевшее масло.

Карта!

Белла шагнула вперед, но было уже слишком поздно. Обрывки папируса коснулись пламени, на мгновение ярко вспыхнули и, потемнев, превратились в пепел.

В спешке Хасани споткнулся о свои одеяния. Он зашатался из стороны в сторону, молотя руками воздух, а потом упал назад, пролетел сквозь открытую дверь и скрылся в темноте подпола.

Белла услышала тошнотворный стук его тела о пол подвала.

Майлз бросился вниз по темной лестнице и вернулся спустя несколько мгновений. Заключив Беллу в объятия, он прижался губами к ее волосам, его сердце колотилось как бешеное.

– Все кончено, – промолвил он, приподнимая ее лицо. – Он больше не причинит тебе вреда.

Беллу сотрясла дрожь. Уронив кинжал, она прижалась к Эйлуину и обхватила его за талию руками, наслаждаясь его теплом.

– О, Майлз, он хотел убить меня – и тебя тоже. Он хотел остановить нас, не дать нам найти сокровища.

Майлз крепче обнял ее.

– Слава богу, я вовремя нашел тебя. Когда я услышал твои крики, то испугался, что уже слишком поздно.

Положив ладони на его твердую грудь, Белла в отчаянии подняла на него глаза.

– Ты видел? Он сжег карту. Ее больше нет!

Посмотрев на дорожку горящего масла на мраморном полу, Эйлуин снова перевел глаза на Беллу. Он казался на удивление спокойным. Герцог нежно убрал прядь волос с ее щеки.

– Не могу сказать, что мне жаль. Эта карта вызвала слишком много бед: из-за нее сэр Сеймур боялся вернуться на родину.

– Но… ты же ученый! Эта гробница стала бы самым главным открытием в твоей жизни!

Герцог взял ее лицо в свои большие ладони. Полный обожания взгляд его темных глаз согрел ее.

– Белла, любовь моя, – проникновенно проговорил Майлз. – Твоя безопасность значит для меня гораздо больше, чем любая сокровищница фараона. Разве тебе это не известно? Сокровища могут оставаться спрятанными еще много лет, пока у меня есть ты.

На следующее утро Белла застала Майлза в библиотеке с ее братом и сестрой. Они собрались вокруг большого глобуса на подставке. Лейла и Сайрус показывали ему, в каком именно месте гор в Южной Персии они выросли. Он в ответ указал им на Долину Царей в Египте, где были обнаружены артефакты.

Сердце Беллы дрогнуло, когда она увидела эту троицу вместе – троих людей, которых она любила больше всех на свете. Лейла, такая милая и изящная в своем желтом платье. Сайрус – высокий и неуклюжий, с абсолютно прямой спиной, словно он подражал горделивой осанке Майлза. И наконец, сам Майлз с чуть взъерошенными, как всегда, волосами, с широкой и мускулистой грудью под белой рубашкой и со спокойным, счастливым лицом.

Присоединившись к ним, Белла смело обняла Майлза за талию. Лейла и Сайрус с изумлением посмотрели на нее. Поступки сестры редко лишали их дара речи.

Белла посмотрела на Эйлуина.

– Ты уже рассказал им новость, моя любовь?

Губы Майлза изогнулись в улыбке, сделавшей его невероятно привлекательным.

– Я ждал тебя, дорогая. – Обращаясь к Лейле и Сайрусу, герцог Эйлуин объявил: – Ваша сестра оказала мне большую честь, согласившись стать моей женой. Мы поженимся, как только я завершу все приготовления к свадьбе.

На мгновение воцарилась тишина. Близнецы с вытаращенными от изумления глазами смотрели попеременно то на Беллу, то на Майлза. Потом вопросы посыпались как из рога изобилия.

– А будет свадебный прием? – с сияющими глазами спросила Лейла. – Ты наденешь модное платье, Белла? А я? У меня будет модное и красивое платье?

– Означает ли это, что мы навсегда поселимся здесь? – спросил Сайрус. – Эйлуин-Хаус станет нашим домом? Смогу ли я звонить всякий раз, когда мне захочется есть?

– «Да» на все ваши вопросы, – со смехом произнес Майлз, похлопав мальчика по плечу. – А теперь я вынужден молить вас оставить меня ненадолго наедине с вашей сестрой, потому что мне нужно кое-что ей показать.

Переплетя свои пальцы с пальцами Беллы, он вывел ее из библиотеки и повел по коридору в ближайшую комнату. Она тоже оказалась огромной, с позолоченными стульями и кушетками. Белла вспомнила, что была в ней во время своего первого визита в Эйлуин-Хаус: ей велели подождать там, а она вместо этого тайком пошла наверх следом за лакеем, чтобы увидеть Майлза.

Теперь она обратила внимание на огромное количество артефактов – прекрасных статуй египетских богов и богинь, выставленных на обозрение. Но Майлз не остановился ни у одной из них. Вместо этого он подвел Беллу к мраморному камину, над которым висела гигантская картина.

Это был портрет горделивого, темноволосого мужчины в малиновом плаще с горностаевым воротником. В одной руке он держал меч, в другой – скипетр. Выражение его сурового, неулыбчивого лица напомнило ей о «герцогском» взгляде.

Белла повернулась к Майлзу.

– Он кажется мне знакомым. Это твой отец?

– Да. Четвертый герцог Эйлуин. – Майлз несколько мгновений смотрел на портрет, и на его собственном лице мелькнуло сожаление и печаль. – Я так много лет винил себя в его смерти.

Белла положила голову ему на плечо.

– В его смерти не было твоей вины. Наверняка сейчас ты уже можешь это принять. Вся эта история касалась карты – и решимости Хасани не дать твоему отцу найти спрятанную гробницу. Думаю, Хасани воображал себя жрецом древнеегипетской религии.

Лицо Майлза потемнело.

– Я едва могу поверить, что убийца моего отца все эти годы жил здесь, в этом доме. И что этот мерзавец посмел напасть на тебя… – Он осекся, а потом нежно коснулся ее волос. – Кстати, как сегодня утром твоя голова? Все еще болит?

– Нет, ни капельки не болит. Я рада, что все хорошо закончилось.

Его рука обвила ее талию, привлекая ближе.

– Я должен поблагодарить тебя за то, что ты открыла мне правду. Ты освободила меня от бремени вины. Теперь я думаю о своем отце как о человеке, достойном любви и восхищения, а не как об источнике боли и вины.

Сунув руку в карман, Белла вынула оттуда письмо. Она надеялась и молилась о том, чтобы в нем оказалось послание, которое поможет Майлзу обрести мир.

– Едва не забыла! Я нашла это письмо вчера вечером, оно было вложено в один из дневников. Я думаю, что папа написал тебе на следующий день после смерти твоего отца. Не знаю, почему он его так и не отправил.

Майлз уставился на два имени: маркизу Рамсгейту, которое было зачеркнуто, и герцогу Эйлуину, добавленному после первого имени. Потом он медленно развернул письмо, сломав печать большим пальцем.