— Они сыты, так что вряд ли проснутся.

Я присмотрелась: маскирующий крем Хэлен наложила слоем в палец толщиной, но даже «Туше Экла» не помог. Как обычно, она выгораживала своего дерьмового муженька. Под глазами Хэлен темнели круги, ее била дрожь. Раньше она рассказывала мне, как часто Нейл уходит в самоволки, а потом начала стесняться, тем более что Нейл упорно продолжал в том же духе, и поделать было нечего. «Я ненадолго». «Еще стаканчик — и разбегаемся». Или классическое: «Уже на пути домой». После таких звонков проходило еще несколько часов, Хэлен не находила себе места от беспокойства, пока ее супруг не вваливался домой на бровях, в таком состоянии, что не мог даже раздеться. Я советовала в таких случаях не впускать его в дом, но Хэлен боялась, что Нейл ее бросит.

Я решила, что Хэлен всю ночь провела на ногах — либо скандалила с Нейлом, либо в тревоге ждала его. Или же укачивала близнецов: поскольку сейчас они крепко спят, значит, ночью буянили. Еще неизвестно, явился Нейл домой или нет. И даже если явился, оставлять с ним детей Хэлен не решилась. Наверное, хлебнула кофе для бодрости и потащилась с коляской в ресторан. Лучше бы вообще не приходила.

— А как же Роуз? — спросила я, не сумев удержаться от издевки.

Хэлен вздрогнула и обернулась ко мне. Ага, чего-то боится. Тем лучше.

— У нее три недели не было выходных. Язык не повернулся просить.

— От лишней пары часов с детьми от нее не убудет.

— У нее свои планы.

Почему-то я не верила ни единому слову Хэлен.

— Выпей вина, — предложил ей Эл.

— Не могу, я кормлю грудью, — отказалась она.

— Ну и что? — подзуживала я. — Один бокал не повредит.

— Думаешь, я ограничусь одним?

Все засмеялись.

— Жаль, — заметил Эл.

— Они прелесть, когда спят, — заверила Хэлен. — Зато стоит им проснуться — не дают друг другу покоя.

— У друзей Саши по университету тоже близнецы, — сказал Бен. — Поначалу воевали, но едва подросли и научились играть друг с другом, оказалось, что больше им никто не нужен. Так что и вам скоро полегчает.

— Играть или лупить друг друга? — уточнила Хэлен.

— Это девочки, — пояснила Саша. — Терпеть не могу гендерные стереотипы, да еще по отношению к детям, но эта парочка может рисовать часами.

— От мальчишек такого не дождешься. — В голосе Хэлен явно прозвучали горделивые нотки.

Мне захотелось влепить ей пощечину. Я мельком взглянула на Клаудиу: та сидела с намертво приклеенной к лицу улыбкой. «Заткнись! — чуть не заорала я. — Что ты творишь! Мы собрались не для того, чтобы обсуждать твоих детей! Не добивай Клаудиу! Ты понятия не имеешь, что она пережила!»

Злость мешала мне найти какой-то выход из положения. К счастью, вмешался Эл — подозвал официанта и объявил, что мы готовы сделать заказ, хотя мы и не заглядывали в меню. По крайней мере, на время все отвлеклись, а когда покончили с заказом, Эл пустился в рассказ, как работал в Индии на большой стройке. Байка была смешная, я слушала вполуха и репетировала предстоящий выговор Хэлен. Элу пришлось развлекать всю компанию бородатыми шутками только для того, чтобы Хэлен не терзала его жену, и это доводило меня до белого каления.


Меня лучше не злить. Когда кто-то вызывает у меня сильные эмоции, противиться им бесполезно: все равно вскипят и вырвутся наружу. Я не умею управлять разочарованием, яростью или грустью. Если я растеряна, я выгляжу растерянной. Шпионка из меня никакая. Зато когда я счастлива, я хохочу во все горло и улыбаюсь незнакомым, когда довольна — излучаю умиротворенность. У этой монеты есть и третья сторона: мое непроницаемое лицо. Таким оно бывает, когда от сильных эмоций я замыкаюсь в себе. В эти минуты я самой себе противна. Всякий раз, когда Хэлен открывала рот, я напрягалась, а когда обращалась к ней, в голосе слышались издевка и злоба. В конце концов я смылась в туалет, только чтобы побыть подальше от Хэлен.

Клаудиа застала меня в туалете за разглядыванием собственного отражения. Я понимающе улыбнулась, думая, что и она просто удрала из-за стола.

— Как ты? — спросила я.

— Буду в порядке, когда ты прекратишь наезжать на Хэлен.

— Что?

Клаудиа прислонилась к раковине.

— В том, что Нейла вызвали на работу, она не виновата.

— На работу, как же!

— Тесса, разве это справедливо? Вспомни, сколько раз твоей подруге Билли не удавалось договориться с няньками и ты всюду таскала Кору с собой. И Франческа не встретила тебя в аэропорту по той же причине. Дети всегда на первом месте, и ничего тут не попишешь. Если Фран и Билли можно, почему Хэлен нельзя?

— Я все понимаю. Но тут совсем другое дело. Разве ты не видишь?

— Ты что, совсем не слушала меня за столом? Конечно, мне тяжело. И не только сейчас, но и все эти годы. Я считаю детей на улицах — всех, которых вижу. Мой рекорд — сорок четыре малыша за день. Сорок четыре не моих ребенка.

— Вот именно! И это твой прощальный обед. Ты прошла сквозь ад.

— Ты опять не поняла меня. Я вовсе не хочу, чтобы у этих сорока четырех матерей не было детей. Не хочу, чтобы у Хэлен не было близнецов. Я желаю, чтобы у тебя появились дети, когда ты будешь готова, хочу слышать про каждый чих и пук твоего малыша. Поменяйся мы с тобой местами, я тоже надоедала бы тебе рассказами о детях, но болтала бы о них вместе с тобой, а не вместо тебя. Если бы Хэлен решила, что мне будет неприятно видеть ее с детьми и не пришла бы, я поняла бы, что обречена. Понимаешь, она польстила мне, взяв с собой детей.

— А по-моему, ты слишком рьяно защищаешь ее. Она просто ничего не замечает вокруг, кроме близнецов и муженька.

— Само собой. Когда Нейла вызвали на работу, Хэлен подумала: «Отлично, теперь-то я испорчу Клаудии прощальный обед. Ведь они с Элом всего неделю назад потеряли ребенка. Редкая удача!»

— Никуда Нейла не вызывали.

— Какая разница? Нейл мне не друг — в отличие от Хэлен. Она стремится сохранить отношения между нами. Малышей она взяла бы с собой в любом случае, независимо от моего выкидыша. Вы все должны вести обычную, нормальную жизнь, иначе я свихнусь.

Клаудиа с трудом сглотнула, пригладила прическу и снова взглянула на меня. Я присмотрелась: теперь, когда она откинула волосы со лба, стало видно, что граница роста волос отодвинулась. Обычно волосы падали на лоб Клаудии, и я ничего не замечала, а они, оказывается, поредели.

Клаудиа перехватила мой пристальный взгляд, и я отвела глаза.

— Хэлен привезла сюда малышей, поэтому я обязана вести себя нормально. И ты должна это понять.

— Но ведь это невероятно трудно.

Трудно и эмоционально, и физически, судя по виду Клаудии.

— А хотя бы и так. Не тебе мучиться, так что же ты злишься?

Я уставилась на нее.

— Ну что с тобой, Тесса?

Я покачала головой.

— У тебя что-то стряслось?

Вот чем плохи давние подруги — от них ничего не утаишь.

— Ты беременна?

У меня отвисла челюсть.

— Боже, нет, конечно!

— Но в случае чего сказала бы мне, правда?

Я притянула к себе Клаудиу, чтобы она не видела облегчения у меня на лице.

— Я не собираюсь беременеть, у меня даже мужчины нет.

— Ты же постоянно с кем-то спишь.

— Ну спасибо тебе.

— Просто… всякое бывает.

— Но не со всеми. Кто рискует, тот и попадается. А я не рискую…

Клаудиа приготовилась возразить.

— Да, не рискую!

— Чушь. В прошлый раз ты пользовалась кондомом?

Вообще-то нет — ни в спальне, ни в душе.

— Так нечестно. У меня были особые обстоятельства.

Клаудиа скрестила руки на груди.

— Это значит «нет, Клаудиа, не пользовалась, потому что я дура»?

— Я пью таблетки, — оправдывалась я.

— А о хламидиозе ты слышала? Не говоря уже обо всем остальном.

— Конечно, но…

— Думаешь, тебя это не коснется?

— Однажды уже коснулось, Клаудиа.

— Хм… — Она задумалась, подбирая слова. — А если ты наконец встретишь свою половинку, захочешь детей и вдруг обнаружишь, что не можешь забеременеть только потому, что раньше не пользовалась презиками? Вот смеху-то будет.

— Сейчас речь не обо мне.

— А ты не увиливай. Ишь, научилась.

— Клаудиа, извини, что я разозлилась на Хэлен, — обиженно произнесла я. — Но это еще не значит, что надо злиться на меня.

— Иногда ты здорово бесишь.

Я совсем растерялась. Если кто и заслуживает упреков, так это Хэлен — избалованная эгоистка Хэлен с гигантской коляской и сумками для памперсов.

— Ты что-то скрываешь от меня, я точно знаю. — Клаудиа дырявила меня взглядом.

— Ошибаешься.

— А больше ничего сказать не хочешь?

О чем, например? Признать, что у тебя не будет детей? Я открыла воду и тщательно вымыла руки. Разговор затянулся, пора было заканчивать его, чтобы не ляпнуть лишнее.

— Извини, что я цеплялась к Хэлен, — послушно сказала я, отошла к сушилке и подставила под нее мокрые ладони.

Сушилка не включилась. Клаудиа принесла мне клок туалетной бумаги.

— Спасибо. Больше не буду, обещаю тебе. Думаешь, Хэлен заметила?

— Тесса, ты у нас сильная личность. Когда ты бушуешь, нам остается только разбегаться во все стороны.

— Ну, подруга, ты тоже не оранжерейное растение.

— Знаешь, когда я смотрю на тебя, меня тревожит… — Клаудиа сделала паузу, и я тут же воспользовалась ею:

— Честное слово, я больше не буду нападать на Хэлен.

Клаудиа накрыла ладонью мою руку и долго смотрела мне в глаза.

— Тесса, у тебя никогда не возникало ощущения, что мы застряли на одном месте? Я — с ребенком, ты — с…

Она опять не договорила, а подсказывать я не собиралась. Я недоуменно смотрела на нее. В такие минуты полезно уметь блефовать. Этим искусством я владею в совершенстве. Кстати, о блефе: надо бы научиться играть в покер. Если за близких я переживаю так, что все эмоции написаны у меня на лице, то могу быть непроницаемой как стена, когда речь идет обо мне. Маму мое выражение лица выводит из себя.

Клаудиа сдалась:

— Я понимаю, ты не выносишь Нейла, но Хэлен слаба духом. Ей нужна опора. И защита от матери. Нейл дает ей и то и другое.

— Из огня да в полымя.

— Может быть. И все-таки постарайся понять ее. Тебя любили с первой минуты. Ты привыкла быть любимой и на меньшее не соглашаешься. И правильно делаешь: ты заслуживаешь любви. А Хэлен никогда не знала ее, так будь подобрее к ней, не ревнуй ее к детям. Поверь мне, это очень обидно — обнаружить в себе неиссякаемый источник материнской любви и вдруг осознать, как мало тебя любили. Прибавь гормоны — можешь мне поверить, они любого сведут с ума, — невнимательного мужа, немереные деньги, бессонницу… Сказать по правде, она держится молодцом.

Я надеялась, что постепенно остыну, но гнев упорствовал.

— Ты нужна ей, только она об этом никогда не скажет, — добавила Клаудиа.

Уловка сработала: люблю быть незаменимой.

— Я буду скучать по тебе, — сказала я. — Хоть ты и старая карга.

— А ты приезжай к нам в Сингапур. Дадим Элу спокойно поработать, будем вдвоем кочевать с одного пляжа на другой.

Мысль показалась мне заманчивой.

— Пожалуй, я смогла бы.

— Конечно.

— Я серьезно.

Клаудиа с жаром закивала.

— А пока перестань изводить Хэлен, ладно?

— Ладно.

— Вот и хорошо. — Клаудиа взяла меня за руку. — Пойдем еще выпьем. В небеременном состоянии есть свои плюсы!


Заставить себя извиниться перед Хэлен я так и не смогла, но заглянула в коляску, поумилялась близнецам и похвалила их поведение: они спали так же крепко, как на крестинах. И задумалась: неужели Хэлен твердит о бессонных ночах и усталости только затем, чтобы скрыть истинную причину своей бессонницы, а именно — отсутствующего мужа? Хэлен заметно успокоилась, и я, чтобы загладить вину, оценила ее наряд на крестинах и отметила, что она неплохо выглядит.

— Прости, что на крестинах я так поспешно ушла, — тихо сказала мне Хэлен. — Светские беседы меня вымотали. И еще… извини, что сорвалась на тебе.

— Ничего подобного.

— Я превратилась в брюзгу. Но я исправлюсь, вот увидишь. Давай как-нибудь встретимся и поговорим не о премьерах Нейла, а о нас с тобой, как раньше.

Надо же, и полутора лет не прошло.

— Было бы неплохо, — отозвалась я, но скакать до потолка от радости не стала.

— А мне можно к вам на девичник? — спросила Саша. — А то кругом одни мужики.

— Мальчишек я оставлю с Нейлом, он сам уложит их.

— Я слышал, для него это событие мирового масштаба, — вмешался Бен.