Кэрол Мортимер - Кружевной веер

– Хочу. – По правде говоря, хотя Гейбриел очень соскучился по матери, идти к ней ему не слишком хотелось. С матерью его всегда связывали более близкие отношения, чем с отцом, но их близость прекратилась после того, как его выгнали из родного дома. За все то время, что Гейбриел провел за границей, мать ни разу не написала ему. Поэтому, несмотря на заверения Элис Бриттон, что мать тоскует по нему, он по-прежнему сомневался.

– За меня не беспокойтесь, – продолжала Диана. – За время вашего отсутствия я успею умыться и переодеться к ужину. В конце концов… – она чуть скривила губы, – нельзя позволять миссис Прескотт думать, будто вы женитесь на провинциальной простушке!

Гейбриел нахмурился:

– Мнение миссис Прескотт по какому бы то ни было поводу меня совершенно не интересует. И меньше всего меня заботит, что она подумает о женщине, на которой я собираюсь жениться.

Диана подавленно улыбнулась:

– Знаете ли, у нас, женщин, свои взгляды на подобные вопросы.

– Будьте осторожны, Диана! – предупредил он. – Я на собственном горьком опыте узнал, как опасно иметь врага в лице такой женщины, как Дженнифер.

– Гейбриел, пусть я и прожила всю жизнь в глуши, но уверяю вас, я немного разбираюсь в характерах представительниц моего пола. И потому смею вас заверить: вскоре миссис Прескотт убедится, что я умею думать и делать собственные выводы.

Гейбриел невольно залюбовался своей невестой. Он не мог не восхищаться ее непреклонной решимостью, той силой характера, которая позволяла ей долгие годы заботиться об отце и младших сестрах – а совсем недавно помогла принять его брачное предложение. Однако та же самая непреклонность привела к тому, что он вынужден был, вопреки своему желанию, последовать за ней в Кембриджшир.

Неожиданно он понял, что больше не сердится на Диану. Она чистосердечно призналась, что считала, будто действует в его интересах. Может быть, так оно и есть… А может, Гейбриел слишком долго откладывал визит к матери!

– Дорогая моя, вашей силе духа можно только позавидовать.

Она ответила ему доверительной улыбкой:

– Милорд, пусть мы с вами и вступаем в брак по расчету, а не по любви, но никакой расчет не помешает мне хранить верность вам и нашей помолвке.

В ее верности он не усомнился, даже узнав, что Диана уехала в Кембриджшир, взяв с собой лишь одну горничную. Она решила, что так будет правильно. Вот и сейчас она, судя по всему, считает, что они должны здесь остаться, несмотря на то что ей стала известна истинная причина непростых отношений, связавших ее жениха с обитателями Фолкнер-Мэнор.

Чем больше росло его уважение к невесте, тем больше Гейбриел презирал молодого идиота, который отверг любовь и преданность Дианы…

– Дорогая моя, я не достоин такой преданности, – хрипло прошептал он, беря ее руку в свою и поднося ее к губам. Он поцеловал ее ладонь, затянутую в перчатку, и, перед тем как выпустить руку, сжал ее пальцы.

– Смею надеяться, скоро вы ее заслужите! – Глаза ее лукаво сверкнули, уголки губ поднялись вверх.

Неожиданно для себя он улыбнулся в ответ, но сразу помрачнел, вспомнив, что его ждет.

– Как вы и предлагаете, сейчас я навещу матушку, а вас оставлю переодеваться к ужину.

Пока Гейбриел не вышел из ее спальни, Диана не понимала, что стоит затаив дыхание. Она судорожно втянула в себя воздух, когда за ним закрылась дверь. Как странно! Можно подумать, она разучилась дышать – и только потому, что он взял ее руку и поцеловал! В прошлом по светским обычаям ее руку целовали многие мужчины, как старые, так и молодые, но они всегда целовали тыльную сторону ладони… В прикосновении же Гейбриела угадывалась особая близость: вначале он нежно поцеловал ее ладонь, а затем сжал ее пальцы. Даже сквозь кружевную перчатку Диана до сих пор чувствовала тепло его губ. Она закрыла глаза и отчетливо пред ставила его себе, как будто он по-прежнему стоит рядом. Она с нежностью вспоминала и его растрепанные черные волосы, и сапоги, забрызганные грязью с дороги. Не приходится сомневаться в том, что Гейбриела, причесанного и одетого по последней моде, можно считать одним из самых красивых представителей лондонского высшего общества. Но он был дорог ей и таким, каким она видела его только что, – с растрепанными волосами, в слегка запачканном дорожном костюме. Ей показалось, что в последнее время он утратил часть своей надменности.

Гейбриел попал в переплет по ее милости, тем более она не имеет права его бросать. Диана все больше убеждалась в том, что тревога, сквозившая в письмах Элис Бриттон, была вполне оправданной. В этом доме в самом деле происходит что-то странное.

* * *

– Гейбриел!

Войдя к себе в спальню, Гейбриел вскинул голову и увидел Диану. Она стояла у двери, соединяющей их апартаменты. Глядя на нее, он постарался изгнать из головы неприятные мысли. Как она и обещала, она воспользовалась предоставленным ей временем с толком: умылась и переоделась к ужину. Ее шелковое с кружевной отделкой платье цвета топленых сливок выгодно подчеркивало красоту ее кожи цвета магнолии, ее ясные голубые глаза, полные алые губы, похожие на спелую клубнику, и рыжевато-золотистые локоны, которые были собраны в прическу с помощью двух гребней, инкрустированных жемчугом, – все было великолепно! Его невеста являла собою зрелище небывалой красоты.

Выражение его лица немного смягчилось.

– Диана, вы выглядите… очень мило.

– Так и было задумано. – Она вошла к нему в комнату. – Как чувствует себя ваша матушка?

Гейбриел тут же посерьезнел.

– Трудно сказать, ведь все то время, что я провел у нее, она спала.

Он не сказал, как был потрясен видом матери. За прошедшие годы она сильно постарела. Лицо ее осунулось, побледнело, а в густых темных волосах появились седые пряди.

Диана нахмурилась:

– Значит, она не знала о вашем присутствии?

– Нет.

– Вы не пытались ее разбудить?

– Конечно пытался! – досадливо ответил Гейбриел. – Я взял ее за руку и разговаривал с ней, но она так и не проснулась.

По ожесточенности его лица Диана поняла, как ему сейчас больно. Ничего удивительного! Он так долго ждал встречи с матерью! Наверное, он сильно разочарован. Фелисити Фолкнер даже не проснулась и не поняла, что к ней пришел ее единственный сын.

Подойдя к нему, она легко положила руку ему на плечо и снова почувствовала, как напряжены его мышцы.

– Наверное, утром вам повезет больше.

– Будем надеяться. – По правде говоря, состояние матери его сильно встревожило; он пожалел, что так долго тянул с приездом. Пожалуй, нужно подробнее расспросить обо всем Элис Бриттон, а также извиниться за свой прежний, сухой и лаконичный ответ. Теперь он понимал, что компаньонка матери преуменьшила степень опасности. Больше всего Гейбриелу сейчас хотелось увезти мать из этого дома. Лишь бы она только была в состоянии передвигаться. И лишь бы выразила желание уехать с ним…

– Гейбриел, я не сомневаюсь: когда ваша матушка проснется, она будет очень рада снова видеть вас, – заверила его Диана, ободряюще улыбаясь ему.

В его ответной улыбке отсутствовала всякая уверенность.

– Будем надеяться! – только и произнес он.

– Вы с матушкой были близки?

– Очень. – Тридцать лет назад, когда отец Гейбриела женился на двадцатилетней Фелисити, ему исполнился тридцать один год. Он не любил, когда его отвлекали от его повседневных дел, и потому после рождения сына не часто посещал детскую. Интерес к сыну проснулся позже, когда Гейбриел достаточно подрос и его можно было учить стрелять и ездить верхом. Мать относилась к единственному сыну совершенно по-другому. С самого раннего его детства она проводила рядом с ним большую часть времени. Поэтому Гейбриел привык к доверительным, теплым отношениям с матерью. Вот почему сейчас ему невыносимо было видеть, как она ослабла и постарела.

Диана кивнула:

– Не сомневаюсь, ваши отношения вскоре восстановятся!

Гейбриел удрученно вздохнул и ответил:

– Хорошо, что хотя бы один из нас оптимист!

– Помимо оптимизма, мне свойственна и предусмотрительность. Посмотрите, я заранее приготовила ваш вечерний костюм!

Обернувшись, Гейбриел действительно увидел, что его одежда аккуратно разложена на кровати, чтобы он мог переодеться, как только умоется и приведет себя в порядок.

– Я сочла своим долгом приготовить вам одежду, потому что вы по моей вине остались без камердинера. – Она озорно улыбнулась ему.

Гейбриел заметил, что Диана действительно позаботилась обо всем: даже запонки лежали рядом с шейным платком. Он бросил на нее удивленный взгляд и заметил:

– Многие женщины не разбираются в тонкостях мужского туалета.

Диана заметно погрустнела.

– За два года до смерти отец решил отказаться от услуг камердинера, – объяснила она, – поэтому мне самой приходилось следить, чтобы он не спускался в столовую в ночной рубашке!

Гейбриел насупился; Диана упорно отводила глаза в сторону. Затем она убрала руку с его плеча, отвернулась и посмотрела в окно. Она так молода, а ей пришлось взвалить на свои плечи заботу об отце, который все больше замыкался в себе, и о двух непослушных младших сестрах. И все же, рассказывая о своих близких, она не проявляла ни досады, ни раздражения, Гейбриел слышал в ее голосе лишь любовь и одобрение. Он еще ни разу в жизни не встречал девушку, подобную Диане… И вряд ли когда-нибудь встретит!

А Диана очень скоро станет его женой.

Он всерьез сомневался, что заслуживает такого счастья, тем более что к выбору жены отнесся довольно поверхностно. Но его можно будет назвать совершенным болваном, если он воспримет неожиданный подарок судьбы как нечто само собой разумеющееся.

Гейбриел с нежностью смотрел на затылок Дианы, казавшийся таким беззащитным. Он любовался ее мягкими золотисто-рыжими волосами, на фоне которых ее кожа казалась особенно белой. Безупречными линиями ее полуобнаженных плеч и рук. Ее горделивой осанкой и женственными изгибами фигуры. Неожиданно он понял: ему все равно, где они находятся и зачем приехали сюда. Он хочет – нет, жаждет – близости с Дианой, как никогда еще в жизни ничего не жаждал!

Гейбриел так долго молчал, что Диана испугалась. Наверное, она опять чем-то вызвала его недовольство. Интересно, чем? Тем, что приготовила ему вечерний костюм, чтобы он переоделся к ужину, как только вернется от матери? А может, она ошибается и он злится не на нее, а на самого себя?

– Милорд… – начала она и вдруг тихо ахнула, полуобернувшись и увидев, что Гейбриел неслышно подошел к ней вплотную. Он очутился так близко, что она явственно ощутила жар, идущий от него, жар, который опалил ее даже сквозь платье. Медленно подняв голову и посмотрев ему в глаза, она рассмотрела даже черные кольца, окружающие темно-синие радужки и придающие его глазам такое волнующее и тревожное выражение. Диана невольно потупилась, но взгляд ее уткнулся в четкий рисунок его красиво вылепленных губ, которые – теперь она знала это! – иногда бывают такими ласковыми и нежными.

Внезапно она опомнилась. Совсем неподходящие воспоминания и мысли лезут ей в голову, когда они вдвоем в его спальне!

– Диана!

Она покосилась на него из-под длинных ресниц, по спине пробежал холодок. Она узнала знакомую хрипотцу в его голосе. Похоже, она ошибалась и Гейбриел вовсе не злится на нее, он испытывает нечто совершенно другое…

Она облизнула губы кончиком языка и быстро сказала:

– Вам в самом деле пора переодеваться к ужину.

– Охотно – если вы и дальше соизволите заменять мне камердинера! – Гейбриел на миг закрыл глаза, и Диана не успела разглядеть выражение его потемневших глаз.

Она едва не задохнулась; во рту внезапно пересохло, потому что ей показалось, что даже воздух в комнате сгустился, наполнившись жарким ожиданием.

– Конечно, я помогу вам, если нужно…

Он едва заметно улыбнулся:

– Особой нужды в вашей помощи нет, но почему бы нам не воспользоваться тем, что мы одни и нам никто не мешает?

Диана расслышала чувственные нотки в его голосе, и ее снова обдало жаром. Все, кроме него, исчезло, словно куда-то провалилось. Она видела и ощущала только его одного.

– В таком случае повернитесь, пожалуйста.

Те несколько мгновений, пока Гейбриел не сводил с нее взгляда, показались ей вечностью. Наконец он едва заметно кивнул и повернулся к ней спиной. Диане подумалось: едва ли он так доверяет многим людям.

Когда Диана робко коснулась его ворота, Гейбриел почувствовал, как дрожат ее руки. Едва заметно она погладила завитки его темных волос на затылке, и он с трудом удержался от стона удовольствия. Визит к матери оказался бесплодным: ему не удалось не только побеседовать с ней, но и понять, рада ли она его приезду. Когда, вернувшись к себе, он увидел, что Диана ждет его, он испытал странное и незнакомое чувство радости. Непривычного тепла. Весьма странные ощущения для человека, последние восемь лет привыкшего холодно сторониться не только врагов, но и друзей.