Норма Джин Карлссон - Кружки любви

Она пихает свой телефон к моему лицу, не позволяя своей хватке ослабнуть на мне. Лицо хмурящегося Гаррета высвечивается на экране, и, наконец, мои слёзы начинают течь.

— Эмили, — болезненно шепчет он.

— Гаррет, — рыдаю я, приближаясь к его лицу.

— Разве это не трогательное воссоединение? — саркастически говорит Анжелика, — Гаррет, я хочу, чтобы ты увидел её ещё один раз, перед тем как я позволю Свитчу разобраться с ней по-своему. Если она не стоит десять миллионов для тебя, я также могу получить кое-что от её использования.

— Анжелика, — рычит Гаррет, сочась ядом. — Что угодно, что произойдет с Эмили, произойдет также с тобой, твоими сестрами и твоей матерью.

— Обещания, обещания, — саркастически комментирует она, но я слышу небольшое опасение в ее голосе.

— Свитч! — ревет Гаррет, и мужчина, который притащил меня сюда, становится за мной.

Я не могу его увидеть отсюда, где меня удерживает Анжелика, но его лицо отображается в углу телефона. Он выглядит как смерть. Нет ничего в его серых глазах, никакой жизни. Его белокурые волосы неопрятные и сальные.

— Притронешься к моей женщине, и я приду за тобой. Я знаю, что у тебя нет семьи и тебе на это плевать, но твоя собака имеет значение, насколько я помню. Эта дворняга с тобой? Её голова будет прибита к моей гребаной стене с твоими яйцами во рту, — рычит Гаррет.

— Пошел на хер, Шарп, — бормочет Свитч, прежде чем щелкает, открывая нож около моего лица. — Я выпотрошу твою суку просто ради забавы, и я сделаю так, что она прочувствует каждое движение моего лезвия.

Он пробегает холодной сталью по моей щеке, пока говорит. Глаза Гаррета становятся полностью черными — они наполнены гневом.

— Я знаю, что у тебя есть наличка под рукой, Гаррет. Прекрати прикрываться банками. У тебя есть час привезти десять миллионов в «Дамочки». Если ты этого не сделаешь — Свитч получит её. Мне насрать, какой силой ты якобы обладаешь. Ты — ничто теперь. Достань, мои гребаные деньги! — вопит Анжелика, прежде чем завершает звонок.

Свитч отрывает меня от Анжелики и тащит назад в комнату, прежде чем швыряет на пол. На этот раз я удерживаю себя, но жду, пока он закроет дверь до того, как начать двигаться. Как только я оказываюсь на матрасе, я использую одеяло, чтобы прижать глубокую рану на моем лбу.

Как Гаррет собирается достать десять миллионов долларов за час? Нет никакой возможности. Я должна выбраться отсюда. Куда-нибудь с телефоном, это всё, что мне нужно. «Дамочки» — это стрип-клуб в Канзас-Сити. Мы должны быть недалеко, если именно там хочет Анжелика, чтобы бросили деньги. Я знаю дороги вокруг города достаточно хорошо, чтобы сориентироваться, как только окажусь на улице.

У меня здесь нет никакого оружия. Нет ничего, чтобы я смогла оторвать со стен, чтобы использовать против Свитча и Анжелики. И если в этом здании есть другие люди, я должна буду отбиваться от них, чтобы сбежать. Я уверена, что я в здании какого-то типа, поскольку комната, в которой я только что была — бойлерная. Время импровизировать.

Я ползу к ванной и проверяю, как прикреплена ручка. Если я смогу вырвать её, то смогу сделать заостренное оружие. Она слегка болтается, и я начинаю виснуть на ней всем телом. Это тот момент, когда Вы нуждаетесь в шпильке. Опять же это не кино, так что на мне нет ничего, чтобы я могла использовать.

Я устала. У меня всё болит. Я голодна. Я под действием гормонов. Я испугана. Но больше всего я безумна. Я пробую использовать это, чтобы получить эту тупую ручку. Я немного видела, когда Свитч вытащил меня отсюда, но видела металлическую лестницу справа. Именно туда я и направлюсь.

После того, как прошла, кажется, целая жизнь, дверь рассыпается на щепки. Трещина издает достаточно громкий звук, чтобы я замерла, ожидая, что дверь распахнется. Но ничего не происходит. Я дергаю ещё некоторое время и возвращаюсь с округлой ручкой, которая помещается в моей ладони с продолжительной зазубренной частью выступающего металла, с другой стороны. Это практически как нож для колки льда. Это оружие.

Единственное, что я могу использовать в этой комнате, — это сама дверь. Мой план состоит в том, чтобы ударить ею того, кто бы ни зашел в эту дверь. Я перекрещиваю свои пальцы на ней, чтобы я смогла дать кому-то хороший сильный удар по голове и устроить свой побег.

Я опираюсь на стену и жду с моей дверной ручкой в переднем кармане, а мои плечи отведены назад — готовы к удару. Мой папа заставил меня изучать самооборону, но я сомневаюсь, что это поможет мне против Свитча. Я собираюсь попробовать все самое лучшее. Я задолжала моему будущему ребенку и себе эту борьбу.

Я отказываюсь сдаваться и позволять этим людям забрать мою жизнь, когда я только начала жить.

Я выбираю жизнь.

Когда дверь открывается, я задерживаю своё дыхание. Свитч смотрит вокруг двери, и я клянусь, что слышу, как моя мама шепчет:

— Сейчас.

— Бл*дь! — ревет он, держась за свой нос.

Он слегка спотыкается, так что я снова бью его. Так что он снова горбится, я хлопаю краем тяжелой металлической двери по его макушке. Он падает на колени, пока безуспешно тянет свою руку за пояс.

— Беги, — я снова слышу голос моей матери.

Я перепрыгиваю Свитча, в то время как он пытается схватить меня за ноги. Я спотыкаюсь немного, прежде чем ставлю свою правую ногу, и бегу к лестнице. Я радуюсь, что никого больше не вижу, пока передвигаюсь. Но для того, чтобы перестраховаться, я возьму с собой своё импровизированное оружие, и оно у меня наготове, пока я поднимаюсь по металлической лестнице.

Свитч кричит на меня, чтобы я остановилась, в то время как он преследует меня. Его тяжелые шаги отдаются по всей лестнице. Я фокусируюсь: сначала одна нога, затем другая. Если я упаду, он достанет меня. Огни наверху мерцают, но не вижу дверь, а я поднялась уже на три пролета на данный момент.

Я следую всё дальше, вынуждая себя не оглядываться на Свитча. Мои легкие горят, а мои ноги кричат на меня, но я их не слушаю. Я заставляю их передвигаться.

Наконец, передо мной дверь. Я тараню её моим плечом и практически падаю, когда она распахивается. Я в подземном гараже. Пустом подземном гараже с яркой оранжевой строительной сеткой и в строительных лесах повсюду.

Я гоню в другой конец по бетону в сторону съезда.

— Стой! — ревет Свитч, а затем пули свистят мимо меня.

Я кричу о помощи во весь голос, пока достигаю съезда и начинаю бежать по нему. Я пытаюсь оставаться с краю, где он не сможет меня пристрелить, так как он продолжает палить в меня.

Когда я достигаю края, мое сердце обрывается. Выход заколочен, а остальное затянуто сеткой. Он достанет меня теперь. Я быстро осматриваю территорию, пока шаги Свитча становятся ближе.

Я вижу крошечный промежуток в древесине и решаю, что это мой единственный выход. Он маленький, но я должна попробовать. Я пропихиваю свою голову и плечи, несмотря на мучительную острую боль, разрывающую мою голень. Он подстрелил меня. Я продолжаю прорываться через свой путь, в то время как его мясистый кулак зажимает внизу мою рану.

Я визжу от боли, пока пытаюсь отбиться от него, падая на землю. Я пинаю и пинаю, прежде чем чувствую ствол пистолета, прижимающейся к моей голени.

— Бл*дь, не двигайся, — кипит он.

Я останавливаюсь, пока он разбивает деревянную баррикаду на щепки. Свитч наклоняется и отрывает моё тело с земли, и я нападаю. Я погружаю зубчатый конец дверной ручки в его шею, и его безжизненные глаза искрятся, поскольку он задыхается, а струя крови брызжет мне в лицо.

Его пистолет выпадает из руки, в то время как я борюсь против него. Я хватаю его пистолет с земли и направляю на него, в то время как борюсь своими ногами. Ручка двери всё ещё в его шее, так что он задыхается и давится, падая лицом на начало мостовой.

Я медленно двигаюсь в обратном направлении, лихорадочно оглядываясь вокруг, чтобы узнать достопримечательность или уличный знак. Я теряю много крови и ужасно хромаю, в то время как двигаюсь. Я не смогу бежать, если Свитч вернется. Однако, судя по тому, как он лежит некоторое время… возможно, он умирает. Моё сердце сжимается от этой мысли, пока я не отталкиваю её. Он собирался убить меня.

И я продолжаю осматриваться, я понимаю, что нахожусь в центре города Канзас-Сити. Всё закрыто. Предприятия не работают. Нет ни людей, ни машин на улице. Сейчас середина ночи, темная и холодная. Всё же я не знаю, на какой я улице. Я должна пойти и обыскать Свитча и забрать его телефон, но я не могу так рисковать.

Так как я достаточно далеко, я отрываю свои глаза от его тела и действительно смотрю, где я. Двенадцатая улица. Здание суда должно быть близко. Я не знаю, есть ли там кто-нибудь, но полицейские всегда вокруг здания.

Я вынуждаю свою раненую ногу хромать дальше, в то время как мое зрение становится туманным. Я опираюсь на фонарный столб, чтобы отдохнуть на мгновение и затем снова передвигаюсь, оглядываясь назад, чтобы увидеть, что Свитч не двигается.

Когда я вижу перекресток с Гранд Бульваром, я знаю, что я близко. Фешенебельный район Канзас-Сити только в нескольких шагах от меня. Между горячими точками ночной жизни и зданием суда я должна увидеть патрульную машину в любую минуту.

Мне смутно известно, что «Дамочки» находятся всего в нескольких кварталах тоже. Я не могу волноваться об этом сейчас. У меня есть пистолет. Мой папа удостоверился, что я знаю, как из него стрелять. Я не великий стрелок, но я знаю, как стрелять из этого оружия, если мне понадобится.

На расстоянии я вижу долгожданные огни патрульной машины «Полицейского департамента Канзас-Сити». Но они поворачивают не туда. Я должна их остановить.

— Помогите! — кричу я во весь голос, размахивая как лунатик.

Они продолжают удаляться.

Я импровизирую.

Я поднимаю пистолет над моей головой и стреляю. Автомобиль останавливается и вспыхивает огнями, делая разворот в мою сторону. Я опускаюсь на колени на тротуар. Когда два офицера подбегают ко мне с оружием на изготовку, я пытаюсь сообщить им, что случилось. Но я не могу разговаривать. Перед глазами рябят точки, и я чувствую, как моё тело покачнулось вперед, прежде чем все погружается во тьму.

Гаррет

Я отказался платить за Эмили. Без предъявления доказательств, что она жива. Мне необходимо увидеть, что она дышит. Сейчас я — дикий зверь, замышляющий прикончить суку, которая уже украла годы моей жизни и угрожает уничтожить единственное, что имеет для меня значение.

Анжелика позвонила мне через час, после того как мы с Джорданом добрались ко мне. Именно тогда этот бардак превратился в ночной кошмар.

Джордан, Девлин и несколько из его парней вместе со мной немедленно помчались по дороге в Канзас-Сити. Эта сука хочет десять миллионов долларов. Деньги, которые она пообещала Дэрилу. Они у меня есть. У меня есть больше — дома, но она не получит и цента из них. Она позволит Свитчу убить Эмили, в независимости от того заплачу я или нет. А Свитч убьёт Эмили. Он будет наслаждаться этим. Сначала он будет мучить её. Вероятно, изнасилует, пока она будет истекать кровью, а затем прикончит её.

Мой единственный шанс спасти Эмили — пойти за ней самому.

Так что я сижу в пабе в Канзас-Сити, из которого я обычно управлял своей бригадой. Я — кипящий сгусток ярости, теперь, когда я увидел в своём телефоне Эмили, рыдающую из-за меня. Не было ничего, чтобы дало подсказку о комнате, где они её держат, или относительно того, где она. К счастью, Зеро — не только серийный убийца, но также технический гений, и сейчас он пытается что-то сделать с моим телефоном, чтобы отследить их местоположение.

— Она жива, — хрипит Джордан.

— Мы вернем её, — заверяет нас двоих Девлин.

Я не отвечаю. Здесь нет другого варианта. Я должен вернуть её.

Дверь паба распахивается, и Гэрри Гарнер, отец Эмили, заходит с четырьмя парнями позади него в боевой экипировке. Решение позвонить ему далось не просто.

— Стало известно что-нибудь? — ворчит он, достигая нашего столика.

Сэмми — владелец паба «Гален», очистил место для меня, чтобы я мог его использовать. Он задолжал мне. Вообще-то, до сих пор должен.

— Почти, — шепчет голос Зеро в ответ.

— Простите, — извиняюсь я перед мужчиной напротив меня.

Он уже потерял свою жену, и теперь его дочь в руках жестокого убийцы. Это моя ошибка. Я должен был завязать всё в узел, когда я вышел, вместо того, чтобы попытаться начать новую жизнь. Жизнь, которую я, бл*дь, не заслуживаю.

— Сынок, это не твоя ошибка, — уверенно произносит Гэрри.

Я остаюсь молчаливым. Мы оба знаем, что это не правда.