— Она больше не будет пытаться меня убить?

— Надеюсь.

Амти подумала, что Шайху попросит ее, но он смело вошел в ванную с бессознательной девушкой. Да, со стороны не слишком-то храбро, однако для Шайху это был подвиг.

— Спасибо, — сказал Неселим, коснувшись кончиками пальцев ожога на щеке. — Чудесно, что Амти вам позвонила. Мы очень признательны.

Ашдод не скривился, голос его остался таким же скептическим, однако что-то в его поведении все-таки выдавало брезгливость, которую он тщательно пытался скрыть.

— Не за что. В конце концов, она — одна из нас. Только она явно об этом не знала. У нее есть магия?

И тут Амти поняла, что Яуди никогда ей не говорила о своей магии и никогда не показывала. Какая же она скрытная.

Амти пожала плечами.

— Ладно, — сказал Ашдод. — Это мы спросим у нее.

— Хотите чаю? — предположила госпожа Тамия. — Я могу сделать! Ох, как же хорошо, что я отпустила слуг!

— Да, спасибо. Чай чудесно сбавил бы мои опасения о том, что я лишусь работы.

— Чай это чудесно.

— Сарказм.

— Что?

Ашдод посмотрел на старушку с сочувствием, сказал:

— Сарказм — это чудесно.

— Что с ней было? — спросила Амти.

— Кровь Инкарни. Когда мы пьем кровь Инкарни, это может спровоцировать помешательство, а потом и приступ. Так мы реагируем на Тьму. Но есть кое-что похуже. Я поговорю об этом с пареньком.

— Что? Что может быть еще хуже, чем то, что случилось утром? — спросил Неселим.

Ашдод почесал свою неаккуратную щетину. Да уж, бомжа он напоминал больше, нежели Перфекти. Впрочем, вспоминая Яуди и госпожу Шэа, Амти подумала, что некоторая характерная хипповая расхлябанность была у них в крови.

Когда Ашдод почесывал щетину, из-под рукава у него показалась татуировка с мотыльком, как у госпожи Шэа.

— Кровь Инкарни это наркотик, во многом. Как и кровь Перфекти — для вас. Поэтому первым, рефлекторным импульсом Перфекти является убийство того, чью кровь он пил. Если он находится в зоне досягаемости, конечно. Эволюционный механизм, если хотите.

— Хитро.

— Да. У вас такого нет, — хмыкнул Ашдод.

— Да, — сказал Неселим с присущей ему тихой растерянностью. — Мы всех подряд обычно убиваем.

— Извините, если вас обидел. Но такова жизнь.

Они спустились вниз.

— А вы не такие уж добрые ребята.

— Я не понимаю, почему нас считают добрыми, — вздохнул Ашдод. — Отец Свет обманул Мать Тьму, чтобы она создала мир. В первую очередь мы все — обманщики.

Амти промолчала. Мысль показалась ей неожиданной.

— Но не плохие, — поспешно добавил Ашдод. — Надеюсь, ваша подруга и моя сестра в свете скоро очнется. Все прошло хорошо.

— Она еще будет пытаться убить Шайху? — спросила Амти.

— Если он не будет давать ей крови — нет. Однако, без крови ей придется пережить несколько неприятных недель ломки.

Ашдод изъявил желание остаться на ужин, поэтому госпожа Тамия велела Амти пройти на кухню и помочь ей с едой. Она ведь не зря отпустила прислугу. Нарезая мясо и пассируя лук, Амти как никогда чувствовала себя одинокой без Эли. Амти злилась, пока госпожа Тамия без умолку болтала о произошедшем утром. Почему бы не попросить Неселима к ним присоединиться? Втроем было бы быстрее. Но нет, они с Ашдодом вели интеллектуальные разговоры. Мужчины.

Первым вернулся Аштар, сказал, что голоден, как кот и стащил кусок со стола сырого мяса, оправдав предыдущее заявление. Адрамаут и Мелькарт приехали, когда стемнело. Судя по голосам, они были чему-то очень рады.

Адрамаут заглянул на кухню, улыбнулся, обнажив зубы.

— Помочь? — спросил он.

— Нет, спасибо, Адрамаут, — защебетала госпожа Тамия. — Мы вполне справляемся в женской компании!

— Нет! — выпалила Амти. Она имела в виду «нет, не справляемся», но госпожа Тамия так убедительно кивнула в сопровождение, что Адрамаут явно понял ее восклицание, как «нет, спасибо».

Амти вдруг почувствовала себя непередаваемо одиноко. Дело было не в том, что Адрамаут ушел, он устал, он мотался в Гирсу. Просто у всех были свои проблемы, проблемы важнее и серьезнее, а ее единственный друг оставался где-то далеко, и Амти даже не знала, жива ли Эли. Она осталась со взрослыми один на один, и взрослые понятия не имели, что с ней происходит, и она не стала бы им говорить, чего боится, за что ей стыдно, что ее волнует.

После Лестницы они стали более жестокими, еще больше стали Инкарни. И Амти переживала, что все, во что они верили оказалось фикцией — они были так же плохи, как и все остальные. Она была так же плоха.

Дикие, зверские, существа, и сама Амти — такая же. Она любила их и скучала, но не могла им довериться.

Они с госпожой Тамией накрыли на стол, Мелькарт при их появлении живо затушил сигарету. За столом все разговаривали довольно оживленно, а Амти только тыкала вилкой в мясо. Аштар говорил, что не нашел ничего подходящего.

— Были ритуалы, где нужно приносить в жертвы детей Перфекти, — он посмотрел на Ашдода, подмигнул ему. — Но наша Эли явно не подходит.

— Зато мы кое-что нашли, — сказал Мелькарт. — Потому что херней всякой не занимаемся.

— Вроде спасения моей жизни? — спросила Яуди. Она стояла у входа в столовую, в зубах у нее дымилась сигарета. Яуди госпожа Тамия совершенно не смущала. Амти не знала, сколько Яуди там простояла, такая она была тихая. Видимо, Мелькарт тоже ее не заметил.

— Ну, — сказал Мелькарт. — Вообще да. Есть хочешь?

— Не откажусь, спасибо.

Яуди посмотрела на Шайху, потом отвела взгляд. Она села с другой стороны от Шайху, да еще и на другом конце стола. Амти помахала ей, и Яуди ответила тем же. Выглядела она намного лучше, чем утром. Даже намного лучше, чем в предыдущие недели. Может быть, потому что из нее ушла кровь Шайху.

— Словом, — сказал Мелькарт, налив себе водки из графина. Ашдод от водки тоже не отказывался. Они чокнулись и, опрокинув свою стопку, Мелькарт продолжил:

— Есть эта женщина-зверь. В черном, да. С вуалью. Она приходила в поселок под Гирсу. Появлялась иногда. Они там считали, что она призрак. Называли ее Жуткой Вдовой. Я так думаю, сука вылезала, ну хрен знает, еды достать, соли-спичек там. Короче, сцапали мы, по крайней мере, место, где ее видели до всего. Я уверен, что в лесу где-нибудь, в охотничьем домике она девчонок и хранит.

Ашдод, которого в курс дела, видимо, ввели, пока Амти плакала, шинкуя лук, сказал:

— И что вы намерены делать дальше?

— Прочешем близлежащие к поселку леса. Наверняка, найдем там хотя бы ее след, — сказал Адрамаут. — Но я думаю, что найдем там и девочек. Где она может держать их в Столице? Здесь очень сложно прятаться.

— Вы ведь прячетесь.

— Резонно, кстати, — сказал Аштар.

— Тебе просто не хочется шляться по лесам провинции, — хмыкнул Шайху.

— Это уж точно.

— Поедем завтра, — сказал Адрамаут. — Ашдод? Вы не хотели бы…

— Присоединиться? С радостью. Возьму отгул на работе и поеду в провинцию, шляться по лесам с кучкой безумных Инкарни-ренегатов в поисках потенциально всемогущей жрицы Матери Тьмы.

— Это сарказм? — спросила Амти.

— Нет, — ответил Ашдод. — Я вполне серьезен.

— Отлично. Выдвинемся в шесть, к восьми будем к Гирсу. Тогда получается отлично, разделим ближайшую к поселку местность на сектора. Неселим и Мелькарт, Шайху и Аштар, я и Ашдод…

— А я? — спросила Амти.

— Нет, — сказал Адрамаут. — Ты присмотришь за Яуди.

— Но я здорова, — сказала Яуди. — И тоже с радостью помогла бы. Мне не всегда продают сигареты, но я уже не девочка.

— Если хочешь, — начал было Адрамаут, но Амти снова прервала его:

— Я - хочу!

— Ты же — трусиха, — сказал Мелькарт.

— Да, но я была на настоящих заданиях.

— Малыш, мы уже потеряли Эли. Мы не возьмем тебя. Это опасно.

— Но женщина-зверь меня проигнорировала.

— Мы не знаем, тверда ли она в своих решениях, — сказал Неселим. Они все за нее волновались. Они все были против нее.

— Это не обсуждается, малыш. Мы ищем Эли и не хотим потерять тебя.

Амти посмотрела на Ашдода, как будто он мог в чем-то кого-то убедить, но Ашдод только пожал плечами. За столом продолжали разговаривать, но Амти не слушала, ей хотелось разораться или расплакаться.

Некоторое время Амти сидела молча, рассматривая пол, а потом она услышала имя Шацара. Амти подняла голову.

— Конечно, он безумен, — говорил Неселим. — Но дело не в этом. Даже если Шацар хотел осквернить саму человеческую природу и заставить людей перегрызть другу глотки это не…

— Не страшно, — подсказал Ашдод с усмешкой. — Вы же к этому стремитесь.

— Да, — ответил Неселим. — Для Инкарни это естественно. Однако он истреблял своих собственных братьев и сестер. Геноцид собственного народа, понимаешь? В этом он виновен.

— Ага, — сказал Мелькарт. — Ну и я тоже. Немного. Не в таких масштабах. Но ты, друг, не видел Двора!

— Разумеется, — кивнул Ашдод. Несмотря на то, что они с Мелькартом были примерно одинаково пьяны, Ашдод держался лучше.

— Мы убиваем друг друга, это да. Иногда даже бездумно. Но во Дворе всегда принимают новых Инкарни, им дают кровь и пищу. Мы не ставим убийства таких как мы на поток.

— А у вас к нему как относятся? — поинтересовался Адрамаут.

— Плохо, — ответил Ашдод. — Он — чудовище. Безотносительно того, какая цель за этим стоит, мы против истребления миллионов людей. Это как-то уж вовсе даже для тех из нас, кто ненавидит Инкарни. Но с другой стороны, не равняйся бытие Инкарни смерти, боролись бы вы сейчас за людей или наслаждались собственными предпочтениями во славу Матери Тьмы?

— Спорный вопрос, — сказал Мелькарт. — Может быть, мы бы научились жить в мире. Раньше люди вот мясо сырое жрали.

— Мы и сейчас жрем, — сказал Аштар.

— Ты меня понял, — засмеялся Мелькарт. — Не все мы плохие. Есть фанатики, есть чокнутые, но другие — стараются сохранять человеческое. И даже те, кто этого не умеют, преданы хотя бы Двору.

Адрамаут плеснул в стопку водки, пил он редко и очень немного.

— Господа, — сказал он. — История не знает сослагательного наклонения. Но человек, истребляющий свой народ, включая женщин и детей, будет навеки проклят всеми, и семя его будет проклято. Есть вещи, которые страшны даже для нас.

Мужчины чокнулись рюмками, раздался звон, показавшийся Амти оглушительным. Она встала из-за стола и вышла из столовой. Вслед ей спрашивали, куда она, но Амти не отвечала.

Она поднялась по ступенькам и захлопнула дверь в свою комнату. Она злилась, что ее не хотели взять с собой, но отчего-то еще ей было очень обидно от того, что говорил Адрамаут. Наверное, потому что все до последнего слова было правдой. Амти легла на кровать Эли, где подушка все еще сохранила запах ее шампуня. Она лежала неподвижно некоторое время, потом в комнату постучались.

— Входи, Адрамаут, — сказала Эли.

— Это я, — ответил Ашдод. — Сказал, что сам поговорю с тобой. Я вроде как профессионал. Кроме того, я в курсе…контекста.

— Этого-то ты не сказал?

— Нет. Я же все-таки профессионал.

Он сел на кровать Амти, она перевернулась, глядя в потолок.

— Я не знаю, что делать. Все так глупо, — сказала Амти. — Что бы вы делали на моем месте?

— Очень бы удивился, я все-таки привык считать себя мужчиной.

Амти запустила в него подушкой, Ашдод попытался с пьяной ловкостью ее поймать, но завалился на кровать.

— Да, — сказал он. — Хороший бросок.

— Спасибо, — шмыгнула носом Амти и снова отвернулась. Некоторое время они молчали, а потом Ашдод сказал:

— Я бы рассказал кому-нибудь из близких. У меня нет для тебя универсального совета. Тебе нужно довериться кому-то.

— Я доверилась вам.

— Это совсем не то. Во-первых, ты сделала это случайно, во-вторых, я чужой тебе человек. Ты не хочешь позвонить отцу?

Амти помотала головой.

— Я устала и хочу спать, — сказала она. — И вообще я не хочу обсуждать эти проблемы с вами, вы взрослый мужчина. Я вас стесняюсь.

— Я понимаю, Амти. Подумай денек, пока мы будем искать этого вашего маньяка. Потом можем попробовать найти врача. У меня были знакомые Перфекти, которые не откажут в помощи.

Фу, подумала Амти, как стыдно, но сказала:

— Спасибо.

Когда Ашдод ушел, чуть пошатываясь, Амти выключила свет. Сон не шел. Внизу смеялись и пели. Около полуночи все потихоньку начали расходиться спать, Амти слышала шаги. Немудрено, завтра было рано вставать. Утром, Амти знала, ее не будут будить. А вернутся они к вечеру, если не ночью. Услышав пьяный храп Мелькарта, заглушавший даже ее собственный мысли, Амти потянулась к телефону. Ей было страшно одиноко и просто страшно, стыдно, неловко, обидно, что ее не берут с собой взрослые, и она ничем не может помочь Эли. Все будто навалилось сразу, и Амти чувствовала тяжелую, тупую злость. Она вспомнила про пистолет в сумке и подумала, что будет, если выстрелить в кого-нибудь, к примеру в Мелькарта, он ведь так крепко спит, он даже не заметит, как она войдет к нему в комнату.