Джуд Деверо - Ласковый обманщик

— Это хорошо, особенно если это касается моей внучки.

— Теперь мне есть ради чего жить. Может, это звучит странно, но мне кажется, я ждал Сэм всю свою жизнь. И знаете, что особенно удивительно? Похоже, ее отец знал об этом.

— Дэвид, — мечтательно произнесла Макси. — Мой красавец…

На какое-то время она ушла в свои мысли, глаза ее наполнились слезами. Она думала о том, что произошло за эти годы: разбитая жизнь ее внучки, смерть сына… Тогда, в 1975-м, если бы только она была там, смерть настигла бы ее, а не мать этой девочки…

Майк взял Макси за руку, которой она прижимала к себе Саманту, в крепко сжал ее.

— Дейв не хотел, чтобы я познакомился с его дочерью. В свое время мне показалось странным, что он так торопил меня с отъездом, пока не приехала его дочь, — особенно после того, как я жил в комнате его маленькой девочки, а не в гостевой.

Тут Майк умолк, так как наконец понял, что означала эта комната для Дэвида: время, навечно остановившееся на том холодном февральском утре, когда его жена была столь страшно убита. Остановившееся для него, а следовательно, и для его маленькой дочери.

— Дейв выбрал для Саманты мужа, — проговорил Майк, глядя Макси в глаза.

Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что он хочет сказать.

— Потом он выбрал для нее тебя. — Это не был вопрос, это было утверждение.

— Да. Дейв все повторял, что хочет компенсировать ей то плохое, что он ей сделал. Стыдно признаться, но я одно время думал, что он приставал к ней. Теперь я понимаю, что он имел в виду выбранного для нее мужа. Потому-то Саманта при первой нашей встрече и отнеслась ко мне так неприязненно: ведь меня тоже как бы навязал ей етец. А его первый выбор был крайне неудачным.

Макси усмехнулась:

— Однако его вторая попытка оказалась куда удачней, не так ли?

Майк не улыбнулся в ответ.

— Он чуть было не сделал роковую ошибку. Весь первый месяц в моем доме Саманта провела в одиночестве в своей комнате. И я это допустил. Я даже не представляю, что бы могло произойти, если бы не моя подруга Дафния, которая заметила, что Саманта… — Майк тяжело вздохнул, — думаю, она была на грани психического срыва.

Макси ободряюще сжала его сильную, молодую руку.

— Но ты ведь компенсировал ей упущенное время. — Ее голос повеселел. — Теперь, когда ты герой, спасший юную принцессу, как ты себя ощущаешь? Думаешь, совершил бескорыстный подвиг?

Майк так громко рассмеялся, что Саманта дернулась во сне.

— Поначалу так оно и было. Я считал себя мучеником. Как же так: я, такой благородный, спасаю ее от самой себя, а эта неблагодарная даже отказывается со мной переспать в виде вознаграждения за труды.

— Но ты решил эту загвоздку? — засмеялась Макси.

— Она решила. Она решила все проблемы. Благодаря ей я понял, насколько был одиноким все эти последние годы, насколько все мне надоело. Сэм смотрит на жизнь так, будто все для нее впервые и все так интересно. Наверное, только те, кто по-настоящему пережил что-то в жизни, не воспринимают как должное приятные мелочи, которые нас окружают.

Майк погладил Саманту по щеке.

— Вы бы только видели ее на пикнике с моими родственниками! Она так гармонично влилась в мою семью, будто жила в ней с самого детства. Как ее дети заобожали! А ведь они не переносят плохих взрослых, у детей на них нюх.

Отойдя от кровати, Майк начал рассматривать висящий на стене идиллический викторианский пейзаж, написанный маслом. Однако Макси чувствовала, что думает он о другом. — Она вам что-нибудь рассказывала о пикнике?

— Кое-что. Кажется, она замечательно провела время. — Даже если бы Саманта описала весь тот день по минутам, Макси не сказала бы об этом, так как было очевидно, что Майк сам хотел что-то рассказать.

— Я так рассердился на мою маму за все это мероприятие. Я-то в отличие от Сэм знал, что ее проверяют. Она не рассказывала, что у меня есть близнец?

— Нет.

Переведя взгляд с картины на Макси, Майк криво усмехнулся:

— Она не упомянула об этом, так как это не имеет для нее значения… Все, что считают важным другие люди во мне — что, можно сказать, отличает и выделяет меня, — похоже, ничего не значит для Сэм. Ей безразличны мои деньги, безразлично то, что у меня есть брат-близнец. Иметь такого брата вообще-то неплохо, но иногда у тебя возникает такое чувство, что ты не единственный и не неповторимый, что ты в отличие от других лишь часть целого. Одной из причин, почему я сбежал в Нью-Йорк, было то, что в маленьком городишке, откуда я родом, даже мои родственники постоянно спрашивали меня, я это или мой брат!

Майк прервал рассказ и провел рукой по полировке столика из вишневого дерева.

— В нашей семье есть такая примета. Дурацкая и глупая. Не знаю, откуда она взялась. «Следует жениться на той, которая различит братьев-близнецов».

Макси поглядела на Майка, ожидая продолжения. Но он молчал. Она попыталась осмыслить услышанное.

— Значит, вся твоя семья прибыла сюда, чтобы посмотреть, отличит ли Саманта тебя от брата? В этом и заключалась проверка?

— Вкратце — да. Пять лет назад мой близнец Кейн позвонил маме из Парижа и сказал, что безумно влюбился в красавицу француженку и собирается на ней жениться. Мама поздравила его и повесила трубку. А затем велела мне сесть на сверхзвуковой «Конкорд», отправиться в Париж и встретиться с этой девушкой. Она не уточнила, для чего, но в этом не было необходимости, я и так знал.

— Чтобы увидеть, отличит ли парижанка тебя от брата?

— Да.

— Ну, и отличила? — поинтересовалась Макси.

— Нет. Кейн не знал, что я прилечу. Я отправился к нему на квартиру, а эта оказался дом ее родителей. Я постучал — никто не открывал; я обошел дом кругом и оказался во дворике. Там я ее и увидел. Действительно, красавица, Кейн был прав. Едва она меня увидела, тотчас вскочила с кресла, подбежала, бросилась в объятия и просто фантастически поцеловала. К моменту, когда появился Кейн, она уже почти содрала с меня рубашку.

— Твой брат разозлился, увидев тебя с его девушкой в таком щекотливом положении?

— Нет. У нас это не принято. Он понял, что произошло, но даже не взглянул на меня, потому что знал, что она не способна отличить нас и никогда не сможет. Каждый раз, когда я был рядом, она спрашивала, кто я — Кейн или Майк.

— Что с ней произошло? Ты говоришь о ней в прошедшем времени.

— Она погибла в катастрофе. Кейн чувствовал себя опустошенным. Он ее обожал, но…

— Но что?

— Мои родственники так ее и не видели, и было такое чувство, что она погибла потому, что не подходила Кейну, не была, как бы… его духовной парой.

— А что произошло на этом пикнике?

Майк ухмыльнулся.

— Сэм тотчас почувствовала, что Кейн — это не я. Брат даже не мог в это поверить. Он ее проверял весь день. Подходил в ней сзади и клал руку на плечо, но Сэм даже не нужно было видеть его руки — она чувствовала, кто он, и тотчас говорила что-то вроде: «Что тебе нужно, Кейн?» Причем достаточно резким тоном.

При этом Майк расплылся в довольной улыбке.

— Мне кажется, она его недолюбливает.

— А что он думает о ней?

Майк ненадолго задумался. Вспомнил, как его брат смотрел на Сэм, которая возилась с его детьми, вспомнил, как он глядел на нее во время пикника.

— Если я завтра помру, думаю, что мой брат попросит ее руки. На коленях будет умолять ее выйти за него замуж.

Майк засунул руки в карманы.

— Благодаря Кейну я понял, как я счастлив, скольким обязан Саманте. Если б она не ворвалась в мою жизнь, я бы, наверное, женился на ком-то вроде моей последней подруги и прозябал бы остаток своих дней без особой радости и без особого горя, так… серединка на половинку… Но все время чувствовал бы себя неуютно, жизнь была бы какой-то неполной.

Макси взяла его за руку.

— Господь услышал мои молитвы и послал тебя. Если бы мне сказали, что исполнят одно-единственное мое желание перед тем, как мне покинуть этот мир, я бы попросила, чтобы моя внучка была в таких любящих и заботливых руках.

— Вам нечего беспокоиться. Я ее люблю больше, чем это укладывается в голове. Я даже не могу припомнить, что у меня была за жизнь до тою, как я ее повстречал. Пытаюсь, но не могу вспомнить, что же я все это время делал, как я жил. — Майк улыбнулся. — Может, просто ждал, пока она придет ко мне. Может, как я уже говорил, это судьба. И Дэвид Эллиот был тем, кто вручил мне мое счастье.

Он обвел рукой комнату — антикварная мебель, кар» тины на стенах, ковер на полу…

— Все это — ее идея. Знаете, она каждые десять минут говорит мне: «Большое тебе спасибо», — и каждый раз после этих слов я чувствую себя виноватым. Ведь все, что я сделал, так это истратил какую-то сумму денег, что для меня совсем безболезненно, а она отдает всю себя. Она так много дает мне, вам, моему брату и его сорванцам-детям… Даже когда она, казалось, ненавидела меня, она так беспокоилась обо мне, когда я разбил голову.

— Ну и что же ты собираешься с ней теперь делать?

— Первое — чтобы она забеременела.

Макси от чистого сердца рассмеялась, да так, что введенный зонд запрыгал, будто он тоже хохотал.

— Ты безнравственный молодой человек!

— Что-то вроде бабушки Саманты? — тихо произнес Майк. — Или как Майкл Рэнсом?

— И как давно ты об этом узнал?

— С тех пор как впервые раздел Саманту, а это, нужно сказать, было не так давно. У нее такое же родимое пятно, как было у дяди Майкла. — Майк пристально глядел на Макси. — Вы ей уже рассказали?

— Да, рассказала. Я рассказала все, что ей нужно знать. А теперь хотелось бы, чтобы ты забрал ее отсюда. Отвези ее в этот ваш маленький городок в штате Колорадо и смотри за ней. Оберегай ее.

— Теперь-то мы увязли в этом деле по самую шею. Слишком много людей думают, что мы уже почти раскрутили цепочку, которая ведет к деньгам Однорукого, и проявляют к Саманте нездоровый интерес. Мать Саманты не была в безопасности в штате Кентукки, и Сэм не будет в безопасности в Колорадо.

— И что ты будешь делать? — в голосе Макси прозвучал страх.

— Мне необходимо решить всю эту головоломку. Мне нужно узнать, что же случилось в ту ночь. Узнать всю правду, всю до конца.

Три дня Майк обращался с Самантой так, будто она была сделана из стекла. Она все время молчала, только отвечала на его вопросы, почти ничего не ела. У нее пропал интерес практически ко всему: к компьютерам, к книгам и, как с огорчением констатировал Майк, к сексу.

На четвертый день он не выдержал и вызвал в помощь тяжелую артиллерию — близнецов Кейна. В шесть утра дверь в спальню отворилась, и две маленькие фигурки ворвались туда с криками: «Сэмми! Сэмми!»

Кейн стоял в дверном проеме и наблюдал за происходящим. Саманта целовала грязные мордашки, которые лезли прямо к губам, а Майк безуспешно пытался от них отбиваться.

— Когда начнутся репетиции? — поинтересовался Кейн.

Услышав это, Майк мгновенно вскочил с постели и быстренько вывел брата из комнаты. Саманта, казалось, ничего не заметила, и лишь после того, как выкупала близнецов, накормила их и выставила гулять во двор, обратилась к Майку:

— Какие это репетиции?

Впервые за много дней она проявила к чему-то интерес. Майку очень хотелось ей все рассказать, но, с другой стороны, он боялся признаться ей в том, что задумал. Хотя отлично понимал, что все мосты сожжены и нет возможности отменить задуманное.

— Я пытался придумать, как можно выяснить, что же произошло в ту страшную ночь 1928 года, — начал Майк. — Мне кажется, что люди — и я в том числе! — хотят тебя защитить, уберечь и потому придерживают свои знания при себе. Но я понял, что единственный путь защитить тебя — это положить всей этой истории конец, а конец ей наступит лишь тогда, когда все станет известно.

Саманта села за стол напротив Майка и Кейна и, попеременно глядя в глаза то одному, то другому, сказала:

— Мне нужна вся правда. Давайте выкладывайте, без утайки.

Майк и Кейн одновременно заговорили, перебивая друг друга.

— Фрэнк купил ночной клуб Джубели, а Джейн уже скупает вещи, чтобы обновить там обстановку, а отец уже готовится, чтобы возглавить «гангстеров», а Вики уже взяла отпуск, чтобы всех соответственно экипировать, а мама работает над тем, чтобы всех вовремя накормить, а ты будешь петь вместе с Орнетом, а Уолден будет изображать своего деда и…

Услышав, что она должна петь с Орнетом, Саманта перебила их и потребовала разъяснений. Самое интересное, что эту миссию взял на себя Кейн. По глазам Майка было видно, что он опасается ее реакции.

Для начала Кейн, который, насколько она могла понять, был в курсе всех событий, заявил ей, что все герои этой истории врут.

— Джубели не говорит всего, что знает. Уолден вообще отказывается рассказывать, Макси слишком боится за тебя… Док говорит, но ему никто не верит…