Она слышала выстрел, видела, как прямо к ее ногам повалился Уилл, как его тело распростерлось на ковре опавших листьев. Вот только лица его она не могла разглядеть. Хуже того, в новом сне она увидела того, кто застрелил ее мужа. Худощавая, неясных очертаний фигура, закутанная в какие-то развевающиеся черные одежды. Человек стоял рядом с безжизненным телом Уилла, смотрел на его лицо, которое ей не дано увидеть, и легонько покачивал ружьем, которое уверенно сжимал в руке. Максимилиан де Роуэн?!

Господи, как же все перепуталось у нее в голове! Суть произошедшего все больше и больше ускользает от нее. Кэтрин рывком выпрямилась, прижала ладони к вискам и крепко зажмурилась. Подожди-ка, напомнила она сама себе, ведь все случилось во время охоты; в Уилла попал выстрелом из ружья один из его приятелей. Такой же жизнерадостный сквайр-провинциал, как и сам Уилл, а вовсе не высокая, зловещего вида фигура в черных одеяниях. Тогда еще стояла жуткая погода. Спаниели бросились врассыпную по густому кустарнику, крики загонщиков затерялись в густом тумане. Произошел несчастный случай. Не более чем злополучная случайность! Следует забыть о мистере де Роуэне. Видеться с ним еще раз ей незачем. Он полицейский, а даже Кэтрин понимала, что полицейские не вхожи в лондонский высший свет.

Внезапно кто-то отрывисто и громко забарабанил в дверь ее спальни. Кэтрин сразу поняла, что это не прислуга. Она спокойно села на кровати, оперлась спиной о подушки, расправила юбки и только потом пригласила войти стучавшего.

К ее радости, в проеме широко распахнувшейся двери возникла широкоплечая коренастая фигура младшего брата.

– Бентли! – воскликнула Кэтрин, мигом соскакивая с кровати.

Тот, все такой же по-ребячески развязный, с широкой улыбкой шагнул в комнату, устремился навстречу сестре и, поймав ее в свои широко расставленные руки, заключил в объятия и закружил по комнате.

– Клянусь Богом, да это же Кэт! Неужто сестрица пожаловала в город? – весело выговорил он наконец, с осторожностью опуская молодую женщину на пол. – Каким ветром тебя сюда занесло? Когда приехала?

– Бентли! Где ты был?

– Ох, моя дорогая, сама знаешь – то там, то сям. – Он слегка отстранил от себя сестру и вгляделся в ее лицо. – Что за сырость ты развела, Кэт? – Бентли протянул руку и осторожно провел подушечкой большого пальца по левой щеке сестры. – Что с тобой происходит?

Кэт смущенно опустила взгляд и с преувеличенным вниманием принялась разглядывать неряшливо повязанный галстук брата. По правде говоря, вид у Бентли был весьма неопрятный.

– Ничего особенного, просто разболелась голова, – тихо выговорила она.

– Черта с два! – проворчал Бентли и, исполненный решимости, протопал к кровати, мягко, но решительно увлекая за собой Кэтрин. – От головной боли глаза у женщины такими не бывают. Где твоя горничная?

Не услышав ответа, он усадил сестру на постель, отступил на шаг и нервно взъерошил свою непокорную черную шевелюру.

– Господи, Кэт! Может, ей стоит заняться хоть чем-нибудь? Ну я не знаю! Жечь перья, например. Или пичкать тебя всякими слезливыми выдумками, над которыми вы, дамочки, так горазды шмыгать носом.

Кэтрин закрыла лицо ладонями и залилась приглушенным смехом.

– Ох, Бентли, ну ты и скажешь! – выдохнула она и, все еще смеясь, откинулась на мягкие подушки. – Ах, если бы все можно было решить так просто! Однако ты меня развеселил. – Она отняла руки от лица, выпрямилась и посмотрела на брата. – А теперь ответь на мой вопрос: где же ты все-таки пропадал последние две недели?

Смоляные брови Бентли хмуро сошлись вместе.

– Моей сестре незачем про то знать, – буркнул он.

– Вот как? И чем ты там занимался, твоей сестре тоже знать незачем?

– Именно так, – угрюмо бросил он.

С обреченным вздохом Кэтрин снова откинулась на подушки. Бентли, как всегда неугомонный, принялся метаться по комнате, расхаживая взад и вперед, будто зверь в клетке. Он все время останавливался, чтобы то разглядеть картину, висевшую на стене, то рассеянно повертеть в пальцах флакон духов.

– Опять затосковала по старине Уиллу, да? – спросил он, наконец, беря в руки книгу, которую она читала в парке, и рассеянно ее пролистывая. – Мне его тоже не хватает.

– Боже мой, Бентли ... – От искреннего сочувствия брата уже взявшая себя в руки Кэтрин вновь готова была расплакаться. – Конечно, я по нему тоскую, но... – Голос ее прервался.

Бентли бросил на нее испуганный взгляд.

– Наплюй ты на все, Кэт, – пробормотал он. Подойдя к стоявшему у стены зеркальному комоду, распахнул его и принялся копаться на его полках, разыскивая носовой платок. И не подумав закрыть раскрытые дверцы, он подошел к кровати, присел и протянул Кэтрин платок:

– Ну так в чем же дело?

Кэтрин почувствовала, что от сдерживаемых рыданий у нее вот-вот задрожат плечи.

– Я сама не пойму! – Она схватила носовой платок и уткнулась в него лицом. – Я тоскую о нем, потому что ... Бентли, я просто не могу вспомнить, как он выглядел! Плохо помню, понимаешь? Я имею в виду – до того как он умер. Мне так стыдно за то, что я забываю его.

– Ой, Кэт! – только и смог выговорить ее брат, неуклюже заключая сестру в объятия.

Кэтрин ласково провела рукой по его щеке.

– Боже мой, Бентли! Я ясно помню и вижу его таким, каким он был, когда они его принесли в дом, – прорыдала она ему в плечо. – Ничего больше.

Брат неловко похлопал ее по спине.

– Успокойся, дорогая, успокойся! Прошло уже целых два года. Ничего удивительного, что ты его не можешь ясно вспомнить. Жизнь ведь продолжается.

Кэтрин обессилено приникла к нему.

– Бентли! Иногда мне кажется, что вот этого-то я и боюсь больше всего, – вздохнула она.

В дверь негромко постучали, и в спальню вошла Делайла. Кэтрин и глазом моргнуть не успела, как Бентли уже оказался возле распахнутого комода и почему-то принялся с занятым видом перебирать сложенные там вещи. Когда он, наконец, захлопнул комод и стремительно обернулся, исполненный решительного вида, то в его глазах читалась некоторая тревога.

– Леди·Кертон, мэм, – сообщила Делайла, присев в глубоком реверансе. – Она спрашивает, не составите ли вы ей компанию за чаем.

– Черт, сколько можно! – возмутился Бентли, бросился к сестре, клюнул ее в щеку торопливым поцелуем и с не меньшей быстротой устремился к двери. – Лучше обрубить все сразу. Я сегодня совсем не в настроении любезничать с твоей тетушкой Изабель.

– Бентли, подожди, куда же ты?

Когда он поспешно протискивался мимо стоявшей в растерянности горничной, из кармана его пальто вывалилось что-то тяжелое. Он проворно подхватил это и засунул поглубже в карман.

– Бентли, постой! – еще раз воскликнула Кэтрин, соскакивая с кровати. – Куда ты собрался? И что за штуковина у тебя в кармане пальто?

– Нюхательная табакерка, – буркнул он и в очередной раз взъерошил свои и так уже донельзя растрепанные волосы.

Приостановившись на самом пороге спальни, Бентли оглянулся.

– Я уезжаю в Эссекс. Испытываю страстное желание малость подготовиться к прибытию Гаса Вейдена, – сказал он и выскочил из спальни.

Кэтрин успела добежать до двери и, выглянув в коридор, крикнула вслед уходящему брату:

– А где именно в Эссексе?

Однако Бентли уже и след простыл, только его тяжелые сапоги громко топали по служебной лестнице, что вела на первый этаж.


Де Роуэн покинул Уайтхолл только во второй половине дня и направился в сторону Мейфэра. Заметно нервничавший привратник после недолгих колебаний все же впустил его в городской особняк лорда Сэндса. Однако де Роуэн отдал шляпу и трость только после того, как увидел выходящего из библиотеки лорда Делакорта.

– О, де Роуэн! – Его светлость даже лицом просветлел. – Приятно видеть вас, старина! Надеюсь, вы пришли с визитом к Гарри и Сесилии? Признаюсь, я понятия не имею, что нужно говорить в таких ужасных обстоятельствах.

Привратник незаметно удалился. Де Роуэн чуть задержался в дверях, украдкой разглядывая Делакорта.

– Мне необходимо побеседовать с лордом Сэндсом, – решился сообщить он, чувствуя себя бесстыдным предателем. – Но должен вам сказать вполне откровенно, ваша светлость, что я нахожусь здесь на правах агента министерства внутренних дел.

Делакорт печально улыбнулся.

– Понимаю, – более чем спокойным тоном заметил он. – А что еще можно ожидать? Дела-то ведь хуже некуда, кошмар какой-то. Боюсь, что моя супруга все еще не совсем ясно представляет, насколько плохо складываются дела для ее брата. Господи, о чем только думал Гарри, когда на весь дом грозился выкинуть бедняжку Джулию с того балкона первого яруса?

– Простите, что вы сказали? – быстро переспросил де Роуэн и даже немного наклонился к собеседнику.

Лицо Делакорта приняла слегка виноватое выражение.

– Черт побери! Кажется, я ужасно опростоволосился. Но полагаю, Сесилия и не собиралась говорить о таких вещах. Гарри позавчера вечером заявился в театр в подпитии. Потом они с Джулией затеяли на людях отвратительную ccopy. – Его светлость замолчал, чтобы перевести дыхание, что ему вовсе было не свойственно. – Послушайте, де Роуэн, я сомневаюсь, что вы вот так просто поверите мне, если я возьму и поклянусь, что Гарри не способен совершить убийство.

Де Роуэн лихорадочно размышлял. Он часто встречал Гарри в городе, вот и вчера они пробеседовали несколько минут. Все, что ему известно про брата Сесилии, не давало ни малейшего повода держать его за подозреваемого. Дело не в том, что Гарри – невинный младенец, вовсе нет. Просто он явно не располагал той изощренной предусмотрительностью, что необходима для совершения подобного злодеяния.

Очевидно, приняв молчание де Роуэна за согласие с его словами, Делакорт растянул губы в более теплой улыбке и по-приятельски потрепал его по плечу.

– Давайте пройдем в гостиную, – пригласил он и увлек де Роуэна за собой по коридору. – Сесилия там утешает Гарри. Она рада будет вас повидать. Между прочим, друг мой, губа-то у вас разбита. – Он шутливо толкнул де Роуэна локтем в бок. – Надеюсь, поединок был честным?

– Порезался утром, когда брился, – пробурчал де Роуэн.

Делакорт подвел его к двери и свободной рукой широко ее распахнул.

– Сесилия, дорогая, ты только посмотри, кто пришел ... – начал он и учтиво умолк, заприметив двух дам, сидевших напротив Гарри и Сесилии, спиной к двери. – Мои извинения, дорогая, – пробормотал он и чуть отступил назад. – Прошу прощения за незваное вторжение ...

Но уйти им не удалось. Гарри поднялся со своего кресла, а Сесилия вскочила на ноги и бросилась к ним.

– Макс! Ты! – воскликнула она слегка жалобным голосом и, проскочив мимо мужа, вцепилась де Роуэну в руку. – Слава Богу, ты вернулся!

– К вашим услугам, – смущенно пробормотал де Роуэн, склоняясь к миниатюрной и холодной как лед руке Сесилии.

Та, похоже, не заметила его неловкости и потянула мужа и де Роуэна в комнату.

– Проходите же и выпейте с нами чаю. Элли сейчас сходит за чашками. И позвольте, господа! Это леди Кертон – думаю, вы ее должны помнить. Она нанесла визит, чтобы выразить нам свои соболезнования, и даже привела с собой племянницу. – Сесилия представила двух дам, которые обернулись к вошедшим. – Леди Кэтрин, полагаю, что с лордом Делакортом, моим мужем, вы не знакомы? А это мой очень близкий друг, мистер де Роуэн.

От громкого судорожного вздоха, почти вскрика, де Роуэн невольно поднял глаза. Дальше все случилось буквально в один миг. Молодая женщина, сидевшая рядом с леди Кертон, вскочила на ноги. Фарфоровая чашка стукнулась о край столика и разлетелась на мелкие кусочки. Горячий чай выплеснулся на ковер. Сесилия в мгновение ока оказалась рядом с гостьей и принялась неистово промокать салфеткой мокрый подол ее платья.

Та женщина? Черт!

Де Роуэн тупо уставился на нее, изо всех сил стараясь подавить рвущийся наружу приступ истерического смеха. Сесилия, казалось, забыла обо всем на свете.

– Боже мой! – восклицала она. – Господи! Леди Кэтрин! Вы не обожглись? Боже! У чашки обломилась ручка? Вы не поранились?

Горничная примчалась с кухонным полотенцем, и леди Кертон присоединилась к промакиванию, вытиранию и сочувственному кудахтанью. Делакорт предусмотрительно отступил в сторону, время от времени издавая сочувственное покашливание. Гарри бровью не повел и преспокойно продолжал потягивать из стакана бренди.

Де Роуэн в простоте душевной возносил горячие молитвы, чтобы случилось землетрясение, пол у него под ногами разверзся и навсегда поглотил его. Мысли метались в поисках выхода из отчаянного, неудобного положения, в которое он угодил помимо своей воли. Чувствовал он себя хуже некуда. Еще более несчастный вид леди Кэтрин служил ему слабым утешением. Вся кровь у нее отхлынула от лица, оно побледнело до синевы, взгляд упирался куда-то в пол. Спустя какое-то время юбки привели в относительный порядок и у нее не оставалось выбора, кроме как сесть обратно на свое место.