Алисса Джонсон - Леди-наследница

— Что мы будем делать, чтобы скоротать время? — поинтересовалась она.

— Сейчас?

— Нет. — Она рассмеялась. — Когда поедем в Лондон.

— A-а… В основном я буду сосредоточен на том, чтобы прямо держаться в седле. Путь неблизкий.

— О… — Надеясь, что он не заметил ее разочарования, она поспешила отвернуться к окну. — Значит, вы будете ехать верхом?

— По большей части. — Он указал в окно, когда карета поднялась на небольшой взгорок и показалась тюрьма. — Это она?

Поскольку Уиннифред ничего не могла поделать с решением Гидеона ехать рядом с каретой, а не в ней, она выбросила из головы мысли об этом и сморщила нос, глядя на мрачное массивное здание тюрьмы из темного камня.

— Да. Ужасная, правда?

Гидеон наклонился вперед, чтобы разглядеть получше.

— Не такая уродливая, как Ньюгейт. Да и поновее, верно? Полагаю, и пахнет получше.

Уиннифред отвернулась от окна и недоверчиво воззрилась на него.

— Пахнет получше? И это все, что вы можете сказать про это чудовище? Что оно меньше воняет?

— Сомнительное отличие, согласен. — Он откинулся на спинку сиденья. — Только не для тех, кто имел несчастье провести время в обеих.

— Я… — Уиннифред не хотелось признавать, что он прав. — Но все равно это тюрьма. Не место для мальчика.

— На этот счет вы не услышите от меня никаких возражений. — Он склонил голову набок. — Как вы познакомились с этим Томасом? Я думал, вы чинили рубашки надзирателей.

— Мы чинили рубашки всех, кто в состоянии заплатить за работу, включая заключенных.

— Интересно, — с прохладцей отозвался он, — что вы забыли об этом упомянуть.

Она не забыла. Ей просто показалось неразумным затрагивать этот вопрос.

— Гм. В любом случае одного из заключенных, у которого хватает денег, чтоб носить приличную рубашку, зовут Коннор. Он сидит по обвинению в разбое, но я не думаю, что он виновен. Он…

— В разбое? — Лицо Гидеона на долю секунды побелело, потом он поднял трость и застучал по крыше кареты. — Стой!

Уиннифред сползла вперед, когда карета замедлила движение.

— Что? Что вы делаете?

Сверху прозвучал голос возницы:

— Что-то случилось, милорд?

— Да! Нет! Минуту, Питер! — Гидеон опустил руку и повернул к Уиннифред лицо, похожее на каменную маску. — Разбой? Это преступление, которое карается повешением, Уиннифред. О чем выдумали, связываясь с таким человеком…

— Я думала о том, как сильно мне нужны деньги! — огрызнулась она и с удовлетворением увидела, что он захлопнул рот. — С Томасом я познакомилась, потому что его поместили в камеру по соседству с Коннором и его людьми.

— Его людьми, — медленно повторил Гидеон. — Чудесно.

— В сущности, они и есть чудесные. Они были очень добры к Томасу.

— Вы верите, что они проявили к мальчишке доброту совершенно бескорыстно? — фыркнул он.

— Бескорыстным Коннора уж никак не назовешь, это я понимаю, — призналась она. — Но покровительство Коннора, пусть и не бескорыстное, сослужит Томасу гораздо лучшую службу, чем горстка букв, которым я научу его из жалости или…

Он вскинул руку, прерывая ее, но заговорил не сразу. Уиннифред воспользовалась этими мгновениями, чтобы понаблюдать, как ходят у него на скулах желваки.

— Вы правы, — наконец выдавил он. — Но только в этом вопросе. Как вы думаете, что будет с Томасом, когда его отпустят?

— Я… — Она поерзала на сиденье. — Я предложила ему временное пристанище в Мердок-Хаусе.

Он прикрыл глаза и с силой втянул воздух.

— Пять фунтов в год, и вы…

— Временное пристанище. Только до тех пор, пока он не сможет найти работу и дом. — Она опять поерзала. — А что мне было делать? Он же еще совсем ребенок.

Судя по жестким чертам его лица, она ожидала, что Гидеон озвучит очень длинный список того, что она могла бы сделать, но он ничего не сказал. Он просто сидел, не сводя с нее пронзительного взгляда.

— Так мы едем дальше? — осторожно спросила она.

— Да, пожалуй.

— Ну и чего же мы ждем?

— Когда я решу, стоит или не стоит позволять вам входить в эту тюрьму.

— Что? — Она изумленно воззрилась на него. — Но вы же обещали.

— Я сказал, что отвезу вас в тюрьму, и я отвезу. — Он заколебался, потом поднял трость и снова постучал по крыше. — Но вы не будете встречаться с Коннором и его людьми.

— Конечно, буду. У меня же рубашка…

— Ее может передать кто-нибудь из надзирателей.

— Томас в соседней камере. Я не могу встретиться с ним и не…

— Я договорюсь, чтоб Томаса привели в другую комнату.

— Вы не можете… — Она вспомнила, что он — лорд Гидеон Хаверстон, брат маркиза Энгели. — Ну хорошо, можете, но это нелепо, и я не соглашусь…

— Вы подчинитесь в этом вопросе мне, Уиннифред.

Подчиниться?

— Это нелепо и бессмысленно… — Она расправила плечи и просверлила его мятежным взглядом. — Я буду встречаться с кем хочу.

Если Гидеон и разозлился на ее вспышку раздражения, то никак этого не показал.

— Я понимаю, что вы привыкли поступать так, как вашей душе угодно, но я не могу позволить вам и дальше подвергать себя опасности.

— А я не могу позволить вам и дальше оставаться в заблуждении, будто вы можете распоряжаться, куда мне ходить и что делать. Я попросила вас сопровождать меня сегодня только ради Лилли, не более. Вы мне не опекун, не отец и не муж…

Он нацелил на нее палец.

— Примерно через две секунды я буду тем, кто оттащит вас обратно в Мердок-Хаус и запрет в вашей комнате.

Она откинулась на сиденье, сложила руки на груди и удостоила его самым надменным и самым вызывающим взглядом. По словам Лилли, этот взгляд был воистину внушительный.

— Что ж, попробуйте! — бросила она вызов.

К удивлению и немалому раздражению, она увидела, что его губы дернулись. У нее возникло желание поддернуть юбки и пнуть его по ногам.

— Вы находите это забавным?

— Да, немного. Еще ни разу леди не бросала мне вызова. — Подергивание обратилось в ухмылку. — Я вдвое крупнее вас, Уиннифред.

— Я проворная, — процедила она сквозь зубы и многозначительно взглянула на его трость. — И не замедлю воспользоваться оружием, вы же знаете.

К ее растущему раздражению, он рассмеялся.

— Вы бы побили меня моей собственной тростью?

Нет, но без колебаний пригрозила сделать это. Уиннифред открыла рот, чтобы выдать язвительную реплику, но он остановил ее, протянув руку и мягко постучав ее пальцем под подбородком.

— Ну, ну, перестаньте. Это разногласие, не дуэль. Не злитесь так.

Она плотно сжала губы, чтобы не дать сорваться с языка инстинктивному отказу. Хоть она и чувствовала, что гнев ее оправдан в свете его высокомерного поведения, но, уступив своему порыву поколотить лорда, она дела не исправит.

— Я соглашусь не злиться… во всяком случае, постараться не злиться, если вы без лишнего шума разрешите мне пойти в тюрьму.

Он покачал головой и уронил руку.

— Если я разрешу вам пойти туда, а с вами что-нибудь случится, то я навек лишусь доверия Лилли.

— Лилли встречалась с Коннором. Она знает, что он для меня не опасен. Он и его люди…

— Они — что? — подсказал он.

— Они не то чтобы друзья… но мы с ними в хороших отношениях.

— В хороших отношениях, — повторил он. — Вы в хороших отношениях с разбойниками с большой дороги.

— Ох, перестаньте говорить это таким тоном. Я же сказала, что не считаю их виновными. — Ей в голову пришла новая тактика. — Кроме того, разве не защита — главная цель присутствия джентльмена? Наверняка вы сможете защитить меня от человека за железной решеткой.

Он отвел глаза.

— Плохой из меня защитник.

Она всей душой была не согласна, но на споры уже не было времени.

— Меня и не требуется защищать.

— Нельзя сказать, что это ваша заслуга.

Она больше не выйдет из себя, нет, ни за что. Этим ничего не добьешься.

— Вы должны по крайней мере позволить мне представить их вам, прежде чем выносить суждение.

Желваки снова заходили у него на скулах, но она пока не могла сказать, хороший это знак или плохой.

— Ладно, — наконец объявил Гидеон. — При одном условии.

— При каком?

— Если, познакомившись с этими людьми, я решу, что вам лучше там не находиться…

— Это же тюрьма. Всем лучше там не находиться…

— Если я прикажу вам уйти, — холодно продолжил он, — вы уйдете. Немедленно. Без возражений, Уиннифред.

— А как же Томас?

— Я назвал свои условия. Вы согласны с ними?

Она задумалась. Естественно, уступить его требованиям — не выход. Если Гидеон думает, что имеет право ограничивать ее свободу, то он глубоко заблуждается. Но они уже подъезжают к тюремным воротам. Если она откажется, он развернет карету и увезет ее назад в Мердок-Хаус. И вполне вероятно, даже попытается запереть ее в комнате. Конечно, Уиннифред станет сопротивляться, и все это будет ужасно неприятно.

— Считаю, что это нелепо, но сегодня уйду, если вы того потребуете.

«И вернусь, — добавила она про себя, — в другой раз».

Поскольку глаза его сузились, словно он догадался о направлении ее мыслей, она поспешила выскользнуть из кареты, едва та успела остановиться.

— Мисс! — услышала Уиннифред голос Бесс и, подняв глаза, увидела, что служанка накручивает на палец прядь белокурых волос и с явным беспокойством оглядывает тюрьму. — Я должна сопровождать вас… туда?

Уиннифред представления не имела.

— В этом нет необходимости, — сказал Гидеон, выходя из кареты и вручая Уиннифред ее корзину. — Ты можешь остаться здесь с Питером.

— Да, милорд. — На лице Бесс отразилось заметное облегчение. — Спасибо.

Уиннифред подождала, когда сторож впустил их в ворота, и только потом оглянулась на служанку.

— Почему вы разрешили Бесс остаться возле кареты? — спросила она Гидеона.

— Потому что мне не улыбается перспектива выносить ее на руках, если она хлопнется в обморок.

Он взял Уиннифред за руку и повел через главный вход в тюрьму. Воздух внутри был спертым и теплым, несмотря на прохладу дня, и в нем отчетливо витали запахи старой соломы, немытых тел и плесени, ни один из которых, казалось, ничуть не беспокоил Гидеона. Он лишь раз принюхался и кивнул:

— Я был прав. Тут пахнет лучше.

— Поверю вам на слово.

Уиннифред улыбнулась, когда из комнаты рядом с главным коридором к ним вышел какой-то молодой человек с длинным лицом и серьезными голубыми глазами. — Мистер Кларксон.

Мистер Кларксон вздрогнул и заморгал, уставившись на Уиннифред, глаза его метнулись к Гидеону, потом снова к ней.

— Мисс Блайт?

— Как видите. — Она засмеялась, впервые осознав, каким сюрпризом должна быть перемена в ее внешности для тех, кто привык видеть ее в старом платье. — Лорд Гидеон Хаверстон. Мистер Рональд Кларксон. Это благодаря мистеру Кларксону нам с Лилли было разрешено посещать… — Когда глаза Гидеона сузились, она осеклась, а мистер Кларксон побледнел. — Э… как ваша жена, мистер Кларксон?

— Хорошо. Очень хорошо, благодарю вас. У нас родился сын… на прошлой неделе.

— Ой, это же чудесно.

— Да, я… — Он снова бросил взгляд на Гидеона, прокашлялся и махнул рукой в противоположную сторону коридора. — Я… э… пойду приведу кого-нибудь, чтобы вас проводили.

Когда мистер Кларксон поспешно удалился, Уиннифред повернулась к Гидеону.

— Вы напугали его.

— Я не сказал ему ни слова.

— Вам и не нужно было. Достаточно и того, что вы стоите тут такой… грозный. Уверена, некоторых это может здорово нервировать.

— В самом деле? — Он слегка нахмурился. — Как неожиданно приятно слышать это.

Она хмыкнула и сунула ему корзину.

— Вот. Если не можете быть милым, будьте хотя бы полезным.

Гидеон чувствовал себя не столько полезным, сколько смущенным. Была некая неловкость в том, чтобы идти, хромая, по тюрьме с тростью в одной руке и корзиной в другой.

Надзиратель, которого выделил им мистер Кларксон, молчаливый тип по имени мистер Холлоуэй, вел их по длинным коридорам без окон и через ряд запертых дверей, останавливаясь то там, то тут, чтобы дать возможность Уиннифред обменять у надзирателей рубашки на монеты.

Гидеон хотел было предложить ей возвращать рубашки, не беря платы, но знал, что она откажется. Не потому; что ей нужны деньги, а потому, что не захочет обидеть людей, которые согласились платить. Теперь он жалел, что все же поднял этот вопрос. Каждый обмен денег на товар был ему как соль на рану. Он поневоле задавался вопросом, как часто она делала это одна и как часто Лилли засиживалась до поздней ночи, орудуя иголкой с ниткой при тусклом свете единственной свечи.