Лорд Роуленд со стуком положил вилку на стол.

— Не тебе говорить. Как будто я не видел тебя пьяным как свинья. И не единожды.

Но Финн только отмахнулся:

— Ну, было такое, один или два раза. Любой человек может позволить себе иногда расслабиться. Но вы превратили все это в систему. Вино, женщины и скандалы, как гласит пословица.

— Ничего подобного, — вяло запротестовал лорд Роуленд. — Никаких скандалов. Ну, или почти никаких.

— Да, тут и говорить-то не о чем, — добавил Уоллингфорд.

Финн подался вперед и уперся локтями в край стола по обе стороны от тарелки.

— Три дня назад, — сказал он, — я видел нашего старого знакомого еще по Кембриджу. Каллахана. Помните его?

— Каллахана? Конечно, я его помню. Веселый малый. Немного туповат, но всегда готов к озорству, — нахмурился лорд Роуленд. — Что с ним не так?

— Он мертв. Захлебнулся собственной рвотой в гостиной у своей любовницы в Кэмдене.

В наступившем молчании Финн услышал тиканье старых позолоченных часов, висящих над камином. Они неумолимо отсчитывали уходящие в вечность секунды.

— Боже правый, — наконец выдохнул Уоллингфорд.

— Кэмден, — пробормотал лорд Роуленд. С таким же выражением он произнес бы «Антарктида».

Финн убрал локти со стола и снова взялся за вилку и нож.

— Я случайно увидел похоронную процессию. Его тело отвезли в старый фамильный склеп в Манчестере, недалеко от завода, который я собирался купить. Оказалось, он единственный сын в семье. Его мать совершенно уничтожена.

— Ну, с этой точки зрения у нас все в порядке, — пожал плечами Уоллингфорд. — Наша мать уже десять лет, как отбыла в мир иной, так что в случае чего никто не заплачет.

Финн продолжил:

— Мне сказали, что гроб не открывали. Любовница обнаружила его тело утром и в панике сбежала вместе со своей горничной. Бедолагу нашли только через неделю.

Уоллингфорд выпрямился, сурово уставился на Финна и, величественно скрестив руки на груди, заговорил:

— Прекрасно, Берк, я все понял. Разгульная жизнь заканчивается трагедией и грязью. Женщинам доверять нельзя. Предупрежден — значит вооружен. Я немедленно удаляюсь в деревню и впредь буду вести жизнь трезвую и благочестивую.

Финн, конечно, ожидал сопротивления. Нельзя указать герцогу на необходимость изменить свой образ жизни и встретить лишь покорное согласие. Поэтому он терпеливо улыбнулся и сказал:

— У меня есть для вас предложение.

— Уверен, что есть. Ты же пришел в такую рань не просто так. И оно как-то связано с замком в Италии.

— Дело в том, что я уже некоторое врет переписываюсь с одним человеком. Он живет недалеко от Рима, занимается тем же проектом, что и я, но подходит к делу с другой стороны.

— Ты имеешь в виду свою навязчивую идею создать экипаж, который двигался бы без лошади? — спросил герцог.

— Дрянные машинки? — вмешался лорд Роуленд.

Финн возвел глаза к потолку:

— Да вы просто луддиты! Впрочем, ладно. Несколько недель назад мой коллега в Риме, его зовут Дельмонико, предложил мне устроить… не знаю, можно ли это назвать соревнованием, некую выставку, на которой будут показаны лучшие экземпляры машин. Если же их наберется достаточно много, можно будет устроить гонки.

— Гонки! — Лорд Роуленд расхохотался. — Какие к черту гонки! Я хожу быстрее, чем двигаются твои творения.

— Выставка, — сказал Финн, не обращая внимания на насмешки, — пройдет летом в окрестностях Рима.

— Я начинаю тебя понимать, старина, — мрачно буркнул Уоллингфорд.

— Мне потребуется абсолютный покой, чтобы я мог сконцентрироваться на проекте. И я подумал, что год, проведенный в деревенской тишине, вдали от вашей компании бездельников и дегенератов, безусловно, пойдет вам на пользу. Будете заниматься наукой, без вина и женщин…

— Подожди! — Судя по тону лорда Роуленда, он никак не мог поверить услышанному. — Ты хочешь сказать, что собираешься втянуть нас в… — Он бессильно пожал плечами, не в силах найти нужные слова.

— Целомудрие, — с отвращением сказал герцог.

— Почему бы и нет? Ну а если желание станет слишком сильным, всегда можно что-нибудь придумать. Хотя я подозреваю, что, ведя монашескую жизнь, мы довольно скоро войдем во вкус, и физические потребности не будут мучить нас очень уж сильно.

— Ты спятил, — грустно констатировал герцог.

— Я предлагаю вам считать это вызовом, — сказал Финн. — Если такое мероприятие по силам мне, то, безусловно, вам тоже. Ты — человек, обладающий железным самообладанием, Уоллингфорд, если только вспомнишь об этом. Что касается тебя, Пенхоллоу, то я хорошо помню время, когда твоя жизнь была намного более добродетельной.

— Это было давно, — поспешил вставить лорд Роуленд, — и неправда.

— Все равно в свое время вы были способны сдерживаться и ограничивать себя. — Финн вздохнул и посмотрел сначала на одного своего друга, потом на другого. Оба сидели, понурив головы, не поднимая глаз от тарелок, в которых стыл завтрак.

— Подумайте, друзья. Представьте, чего мы сможем добиться за год, если откажемся от праздных удовольствий. В конце концов, что такое год? Временная ссылка, не более того. Всего лишь несколько месяцев. За это время можно узнать много нового, открыть в себе новые таланты. А в дополнение — теплое солнце и оливы. Возможно, местное виноградное вино. Уверен, мы сможем позволить себе пропустить стаканчик-другой, что не будет нарушением правил нашего маленького общества.

Уоллингфорд поднял голову:

— Нет, нет и еще раз нет. Это самый абсурдный план, который мне когда-либо приходилось слышать.

— Только безумец мог предложить нам такое, — вторил брату лорд Роуленд.

Финн повернул голову и посмотрел в окно. Тяжелое январское небо было хмурым и неприветливым. В воздухе лениво кружили крупные снежинки. Было не очень холодно, но мрачно и промозгло. Лондон зимой — Финн ненавидел его. Кругом сырость и слякоть, влажный воздух насыщен копотью и с трудом проникает в легкие.

— Страна незаходящего солнца, — тихо сказал он и повернулся к Уоллингфорду. — Подумай хотя бы.

— Это не обсуждается, — отрезал герцог.

— Совершенно невозможно, — поспешил добавить лорд Роуленд.

Финн аккуратно сложил газету.

— Целый год вдали от всех лондонских неприятностей и проблем. Год, свободный от пороков и обязательств, посвященный науке, лишенный всех возможных излишеств. — Он встал, положил газету в карман и широко улыбнулся. — Что может быть лучше?

Глава 1

Тридцать миль к юго-востоку от Флоренции, Италия

Март 1890 года


Она всегда была взыскательной и разборчивой. И пока другие молодые леди мечтали о мистере Совершенство, Александра нацелилась на герцога Совершенство.

В конце концов ей пришлось согласиться на маркиза, но поскольку он был одновременно очень богат и очень стар, она все равно считала свое замужество удачным. Проси и получишь — таков был ее девиз (она пребывала в уверенности, что нечто подобное встречается в Библии). И никогда не соглашайся на второй сорт.

Даже убегая от кредиторов.

А эта комната просто отпугивала своей второсортностью. Хуже того, размером она была чуть больше шкафа, в котором в межсезонье обычно висели летние платья Александры. Узкая койка, придвинутая к стене, не оставляла места даже для шляпной коробки, единственное грубое шерстяное одеяло выглядело раем для блох. Комната была, пожалуй, четвертого, если не пятого сорта. С этим нельзя мириться.

Александра обратилась к хозяину:

— Боюсь, нам это не подходит. Здесь жить невозможно. Non possiblo. Понимаете? Comprendo? Она слишком маленькая. Tropро, э-э-э… petito. Нас трое. Trio. И еще мальчик.

Хозяин гостиницы нахмурился:

— Гостиница переполнена, миледи. Я могу постелить вам в общем зале. Постели будут очень теплыми, очень удобными, обещаю.

— Спать в общем зале? Трем английским леди? Вы не можете предлагать это серьезно! — Александра возмущенно фыркнула, стараясь подчеркнуть абсурдность идеи.

— Но, миледи, идет дождь. Мост залило. Все комнаты заняты.

— Кто их занял? — требовательно вопросила Александра, величественно выпрямившись.

— Герцог, миледи. У нас поселился английский герцог, его брат и его друг.

— К черту! Покажите мне его комнаты! Видите ли, любезный, — возмущалась она, волоча хозяина гостиницы за собой по узкому скрипучему коридору, — в нашей стране есть один милый обычай, согласно которому джентльмен обязан тотчас отказаться от удобств, чтобы помочь леди. Именно так и должны вести себя цивилизованные люди, вы со мной согласны? Иначе мы опустимся до уровня варваров. Так что этот ваш герцог, безусловно, все поймет. О да!

Александра остановилась на пороге и обвела комнату глазами. Эта была намного лучше — большая, удобная. Пышная двуспальная кровать стояла у середины противоположной стены. С одной стороны от кровати расположился гардероб, с другой — камин, который как раз чистила юная краснощекая мисс с волнистыми черными волосами. Александре всегда хотелось иметь такие же.

В целом, комната была, конечно, очень простой. Гостиница стояла вдали от цивилизации Милана или даже Флоренции, на старой тосканской дороге, но Александра была готова великодушно сделать скидку на грубую мебель и отсутствие отделки. В конце концов, за окном лил проливной дождь и завывал ветер. В такие дни нельзя позволять себе излишнюю привередливость.

— Идеально, — заявила она, с улыбкой повернувшись к хозяину. — Мы берем эту комнату. И смежную тоже, — сообщила она, кивнув в сторону двери, видневшейся возле гардероба.

Хозяину гостиницы явно с большим трудом удалось пережить долгую дождливую зиму. Казалось невозможным, чтобы впалые щеки ввалились еще больше, а изможденная физиономия стала бледнее, и тем не менее это произошло. На глазах Александры все краски жизни покинули его лицо, уступив место одной — землисто-серой.

— Но, миледи, — вскричал он, — это невозможно! Эта комната занята. Ее взял герцог. Очень большой герцог. А его брат и друг тоже очень большие и сильные мужчины.

— В этом нет ничего странного, — беспечно проговорила Александра. — Я часто замечала, что крупные мужчины выбирают себе таких же крупных друзей и наоборот. Интересно, почему. Наверное, есть такой закон природы. Вы сказали, большой герцог? — Она наклонила головку и медленно пошла к лестнице. — Как вы думаете, это не может быть Уоллингфорд? Нет, конечно же, нет. Я бы знала.

— Да, да, герцог Уоллингфорд! — До крайности встревоженный хозяин семенил за ней, возбужденно размахивая руками. — Его зовут Уоллингфорд, и ему это не понравится.

Ерунда, — поморщилась Александра. — Уоллингфорд может громко возмущаться, но вообще он тих и мягок, как ягненок. Ну, или как молодой барашек.

Она остановилась у верхней ступеньки лестницы. Поднимавшиеся с нижнего этажа запахи — дым, мокрая шерсть, подгоревшее масло на кухне — могли сбить с ног и более сильного человека. К тому же внизу было очень шумно, что изрядно укрепило решимость Александры.

— В любом случае, любезный, это вполне решаемые вопросы. Предоставьте дело мне. Я быстро все улажу.

— Миледи, прошу вас, в общем зале совсем не так плохо…

— Это неприемлемо, — отрезала она, — non possiblo, вы меня слышите? Мы англичанки, anglese, и мы не можем…

Она замолчала, остановилась, обвела глазами комнату с длинными столами, над которыми склонились голодные люди, и сразу нашла того, кто ей был нужен.

— О, ваша светлость! — оживленно воскликнула она, вложив в интонацию точно отмеренную долю удивления и радости.

Со стороны могло показаться, что герцог Уоллингфорд ждал ее. На его физиономии застыло выражение глубочайшего смирения. Он что-то сказал своему соседу, после чего бросил на стол салфетку и встал. Рост у него был весьма впечатляющим.

— Леди Морли. Добрый вечер. Надеюсь, у вас все в порядке. — Александре показалось, что он скорее рычит, чем говорит.

Она глубоко вздохнула, чтобы придать себе уверенности, и продолжила спуск по лестнице.

— Мой дорогой Уоллингфорд, вы именно тот человек, который может мне помочь. Я никак не могу объяснить этим итальянцам, что английские леди, какими бы они ни были сильными и либерально настроенными, не могут ночевать в общей комнате с незнакомцами. С незнакомыми мужчинами. С незнакомыми мужчинами-иностранцами.

Она стояла перед ним и улыбалась победной улыбкой, перед которой не устоял еще ни один высокомерный аристократ.

— Вы со мной согласны, ваша светлость? — спросила она, устремив на него томный взгляд из-под полуопущенных ресниц — последний, смертельный удар.