— Тише, не плачь, я все понимаю. — Его большие теплые руки успокаивающе гладили ее по плечам.

Александра открыла глаза и в упор взглянула на мужчину.

— С самого начала, с того первого ужина в гостинице, когда ты смотрел на меня своими невероятными колдовскими глазами, смотрел прямо в сердце, я поняла, что пропала. И ты должен это знать.

Финн привлек женщину к себе. Она слышала биение его сердца, все еще слишком частое от спринта по полю.

— Я знаю, дорогая. Теперь знаю.

Александра закрыла глаза, наслаждаясь каждой секундой близости. Он наконец был рядом — большой, сильный, надежный. Как же сильно она соскучилась! Это стало ясно ей только сейчас, в его объятиях. Какой же скучной и пустой была жизнь без него.

— Что было в твоем письме? — тихо спросила она.

— Всякая любовная чепуха. Сейчас я даже рад, что ты его не получила.

— Если бы я получила твое письмо, то немедленно отправилась бы в Рим. Следующим же поездом.

Финн тихо засмеялся:

— А сейчас почему ты приехала?

— Помочь Хартли, разумеется. Если он выиграет гонку…

— Что? — отпрянул Финн. — Если он выиграет гонку. Ты на его стороне?

— Ну конечно. С практической точки зрения. Я же держательница акций. — Она заметила потрясение и недоверие на лице любимого мужчины и похлопала его по руке. — Я, разумеется, желаю тебе всего хорошего, Финн. Но ему это необходимо. И мне тоже. Он должен доказать Лондону, что будущее за автомобилем.

Лицо Финна стало грозным.

— Но почему, Александра? Почему именно он должен доказать Лондону преимущества автомобиля?

Новое и крайне неприятное чувство пробилось сквозь благословенный любовный дурман и охватило Александру. Но иначе поступить она не могла.

— Потому что тогда акции поднимутся в цене, я смогу продать свой пакет, вернуть деньги и…

— Полагаю, ты в курсе, что владельцы компании уже получили предложение продать свои акции по весьма щедрой цене?

— Да. — Это короткое слово едва не застряло у Александры в горле.

— Думаю, ты также знаешь, от кого поступило это предложение? — Финн уже не говорил — рычал.

— Конечно, Финн, — улыбнулась она. — Это очень мило с твоей стороны, Финн, очень благородно, но я не могу позволить тебе выбрасывать деньги на целую компанию, только чтобы вернуть мне мое состояние. У меня тоже есть гордость.

Финн убрал руки с ее плеч и взъерошил свою шевелюру.

— Господи, Александра, надеюсь, ты не отговорила Хартли принять мое предложение?

— В этом не было необходимости. Он и сам считает, что мы можем получить больше.

— Он безумен.

Александра горделиво расправила плечи:

— И все равно я не позволю тебе это сделать. Я не продам свои акции, сколько бы ты ни предложил.

— Но почему, черт побери? Почему? — Финн стоял перед ней, подбоченившись, и казался на несколько дюймов выше и на целый фут шире, чем был на самом деле. Восходящее солнце зажгло яркие огоньки в его волосах.

Женщина почувствовала, что ее переполняет злость — горячая, страстная, безрассудная. Похоже, этот мужчина непоколебимо уверен в своей правоте и непогрешимости.

— Потому что не желаю! Я не позволю тебе купить меня, как это сделал Морли, как это делают все мужчины, — выкрикнула она. — Я не продаюсь, Финеас Берк. Советую это хорошо запомнить. И манчестерский машиностроительный завод тоже.

Она развернулась и направилась в сторону гаражей. На площадке уже появились люда, участники выставки готовили свои машины к показу, фотографы устанавливали камеры.

— Александра, подожди! — окликнул ее Финн.

Она перешла на бег, спотыкаясь и путаясь в юбках, уверенная, что он бросится вдогонку.

Но он этого не сделал.

Глава 25

— Кого я вижу? Неужели это леди Морли?

Александра вздрогнула и, обернувшись, увидела мужчину среднего роста с блестящими черными глазами. Он приподнял шляпу и вежливо поклонился. Почувствовав ее смущение, мужчина поспешил ей на помощь.

— Бартоломео Дельмонико к вашим услугам, ваша светлость. Мы встречались весной в мастерской моего друга мистера Берка в Тоскане.

— Синьор Дельмонико, конечно, я вас помню. — Александра протянула руку. Мужчина взял ее руку в перчатке и склонился над ней.

— Если я не ошибся, ваша светлость, это вы вчера вели автомобиль мистера Хартли. Потрясающее зрелище.

— Да, спасибо.

Она позволила себе на секунду отвести глаза, высматривая в толпе рыжую шевелюру Финна. Вчера она видела его весь день: он деловито сновал по выставке, видный издалека, поскольку был на полголовы выше всех остальных. Он излучал уверенность и командный дух. Это была его вотчина, его владения, здесь он был царь и бог. И он взирал на толпу сверху, словно Юпитер с Олимпа. Александра не могла сосчитать, сколько раз ей говорили: «Смотри, это мистер Берк из Англии. Этот человек — гений».

Это ее чрезвычайно раздражало. И чрезвычайно возбуждало.

Она постоянно говорила себе, что нужно иметь гордость и не идти к нему первой. Или что они оба слишком заняты. В действительности он казался ей довольно странным, незнакомым, пожалуй, даже грозным. Здесь, в чужой стране, где английские аристократические титулы ничего не значили и на окружающих производили впечатление только ум, гениальность и предприимчивость, он был на своем месте. Накануне организаторы выставки устроили ужин для участников. Она сидела в противоположном конце стола с командой Хартли и сумела переброситься с Финном лишь парой фраз. «Наслаждаешься?» — спросил он ее в какой-то момент, когда толпа на мгновение свела их вместе. Его голос был холоден, как дождливый мартовский вечер, когда они впервые встретились. «Да», — ответила она, вздернув подбородок, после чего ее отвлек полупьяный бельгиец. Больше они не разговаривали.

Ночь была для нее очень тревожной.

— Вы уже познакомились с моим другом Еллинеком? — спросил Дельмонико, указывая на бородатого человека, стоявшего слева от него. — Мой дорогой Еллинек, имею честь представить тебе леди Морли, английскую розу из самой высокопоставленной оранжереи.

Александра растянула губы в улыбке.

— Синьор Дельмонико мне льстит. Рада знакомству, герр Еллинек.

— А уж как я рад, — расплылся в улыбке бородач, говоривший с сильным немецким акцентом.

— Вы тоже привезли на выставку свой автомобиль? — спросила Александра.

Тот покачал головой:

— Нет, я всего лишь энтузиаст, леди Морли.

Дельмонико засмеялся:

— Герра Еллинека знают все участники выставки, леди Морли. Его страсть к автомобилям глубока и прочна, и он как раз подыскивает самый многообещающий, в который собирается вложить средства.

— Вы — отважный человек, — сказала Александра. — Полагаю, наш дорогой Дельмонико не спускает с вас глаз.

Еллинек заулыбался и покосился на итальянца.

— Его машина действительно произвела на меня очень большое впечатление. Он намного опередил других разработчиков автомобилей с бензиновыми двигателями, кроме разве что герра Даймлера.

— А, герр Даймлер! — воскликнула Александра. — Я слышала о нем. Это ученый из Мюнхена с четырехтактным двигателем. Он здесь?

Физиономия Дельмонико скривилась в сердитой гримасе.

— Нет.

— Жаль, — вздохнул Еллинек. — Не понимаю, почему он не приехал. Было бы очень интересно и полезно увидеть обе машины вместе.

Заметив злость и тревогу на лице Дельмонико, Александра тоже сказала:

— Действительно жаль. Я с вами согласна.

Она увидела рядом с Еллинеком молодую женщину, держащую на руках ребенка, на лице которой была написана откровенная скука. Приветливо улыбнувшись, Александра спросила:

— Вы привезли с собой жену, герр Еллинек?

— О, простите! — произнес немец и обнял жену за талию. — Это моя супруга, фрау Еллинек. Леди Морли. Боюсь, моя жена не говорит по-английски.

Александра пожала свободную руку женщины:

— У вас прелестный малыш, фрау Еллинек.

Еллинек зашептал что-то жене на ухо. Ее лицо осветилось довольной гордой улыбкой, и она произнесла длинную фразу по-немецки.

Бородач повернулся к Александре:

— Она благодарит вас за внимание, леди Морли. Нашу дочь зовут Адриана. Но мы зовем ее Мерседес, поскольку она — дар нам свыше.

— Мерседес, — повторила Александра и вложила палец в кулачок малышки. — Какое замечательное имя.


Финн нашел Уильяма Хартли без особого труда — в самом центре фаланги фотографов и позирующим на фоне своей машины. Однако улучить спокойную минуту, чтобы переговорить с ним, оказалось намного сложнее.

В конце концов он решил прибегнуть к грубой силе.

— На пару слов, сэр, — сказал он, взял Уильяма за руку и уволок из-под объективов камер.

— В чем дело, мистер Берк? — Хартли поправил рукава и вытянул шею, пытаясь встретиться взглядом с Финном. — Чем могу быть полезен?

Большую часть жизни Финн считал свой слишком большой рост результатом недовольства им Создателем. Нет ничего плохого в том, чтобы быть высоким сильным мужчиной — вроде Уоллингфорда или Пенхоллоу, но все хорошее имеет свои пределы. После того, как на пятнадцатом году жизни Финн перерос семьдесят четыре дюйма, он проклинал каждый следующий дюйм, коих оказалось четыре, откровеннее, чем предыдущий. Из нескладного тощего подростка он превратился в широкоплечего сильного мужчину, но был на полголовы выше всех своих товарищей. Он всегда задевал головой притолоку, никогда не помещался на кровати, а в железнодорожных купе ему приходилось складываться пополам. А когда добрых шесть с половиной футов венчает ярко-рыжая шевелюра, это может восприниматься только как еще одно оскорбление.

И только глядя сверху на обладавшего средним ростом Уильяма Хартли, который поправлял рукава с такой тщательностью, словно от этого зависела его жизнь, Финн изменил свое мнение. Высокий рост — это хорошо.

— Вы можете быть мне очень полезны, — с подчеркнутой медлительностью проговорил он, — и начнете с объявления леди Морли о том, что в гонке будете участвовать сами.

Хартли снял шляпу, взъерошил пятерней волосы и снова водрузил шляпу на место.

— О, мистер Берк, боюсь, что все уже решено.

— Так измените свое решение.

— Ну, видите ли… — Хартли еще некоторое время мялся и выпалил: — Я считаю, что это не ваше дело, сэр.

Финн чуть-чуть наклонил голову.

— Ошибаетесь, сэр. Все, что касается леди Морли — очень даже мое дело. Вы меня поняли, сэр?

— Да, сэр.

— Я не желаю, чтобы ей угрожала хотя бы малейшая опасность. Даже намек на опасность. Это ясно?

— Да, сэр. Но мистер Берк! — Хартли достал из кармана платок и принялся вытирать разом вспотевший лоб. — Я не вижу способа что-то изменить. Гонка начинается через час. Я не успею найти другого водителя.

Финн с намеренной медлительностью пожал плечами:

— Если вы не можете найти подходящего водителя, откажитесь от участия.

— Но, мистер Берк, вы же знаете, что для нас очень важно проявить себя. — Голос Хартли был тоненьким и просящим. Казалось, еще чуть-чуть, и он заплачет. С пухлых щек исчез обычный румянец. — Мы не можем отказаться от участия. Наши инвесторы… — Он замолчал. — О, я понял.

Финн прищурился:

— Что вы поняли, мистер Хартли?

— Вы хотите, чтобы мы проиграли.

— Естественно, хочу. Но не это главное. В первую очередь я беспокоюсь за безопасность леди Морли.

Хартли ткнул пальцем в направлении груди Финна:

— Вы хотите, чтобы мы проиграли и были вынуждены принять ваше жалкое предложение относительно моей компании?

Финн поднял свою слишком большую руку и взял направленный в него палец Хартли.

— Пятьдесят шиллингов за акцию — не жалкое предложение. Для вас это неожиданная и очень приличная прибыль, а для меня — расточительство, и вы это отлично знаете.

— Если мы выиграем…

— Что будет, если вы выиграете? Ваша компания будет стоить полмиллиона фунтов? Когда действующие английские законы запрещают скорость, превышающую четыре мили в час? Когда легальная эксплуатация моторизированного транспортного средства требует привлечения не менее трех сопровождающих лиц? — Он заставил Хартли опустить руку и выпустил его палец. — Думаю, что нет.

Хартли покраснел:

— Мы считаем, что эти законы будут отменены.

— Ну, это вряд ли. Если это и произойдет, то очень не скоро. Железнодорожники не позволят. Со временем это, наверное, произойдет, но не сейчас.

Фотографы, заметившие, что беседа ведется на повышенных тонах, стали подтягиваться ближе. Хартли нервно оглянулся на них, потом снова посмотрел на Финна и облизнул губы.