— Боюсь, что не смогу выполнить вашу просьбу. Вы не должны его отсылать.

— Но почему? — спросила Гвен, продолжая разглядывать Алекса.

Это оказалось настолько соблазнительно, что могло легко войти у нее в привычку. Гвен была готова целыми днями смотреть на Рамзи. Например, на его губы, такие четко прорисованные, красивые. У Томаса губы были более тонкими.

Губы Алекса, к которым был прикован взгляд Гвен, зашевелились.

— По многим причинам, — промолвил он. — Мне кажется, вы сами могли бы о них догадаться, но главное, мы не знаем, что Пеннингтон сделает с этим письмом.

Гвен как будто не слышала Алекса, продолжая размышлять о его губах. Он наверняка умел целоваться. Богемные дамы терпеть не могут слюнявых мужчин. Только светские леди, решившие во что бы то ни стало выйти замуж, смиряются со всеми недостатками своих избранников.

Нет, Гвен, конечно, и не помышляла о том, что может поцеловаться с Алексом. Он выглядел таким взрослым, хотя был всего лишь на четыре года старше ее и на два старше Томаса. Однако по сравнению с Алексом Томас казался юношей. Ему не доводилось быть в дальних странах или совершать дерзкие экстраординарные поступки, если не считать, конечно, сегодняшнего бегства из церкви. Томас не сколотил своими руками состояние, несмотря на то, что его семья крайне нуждалась в деньгах, никогда не был в Аргентине, не ухаживал за суфражистками, которые и не помышляли о замужестве. Обладавшему большим и разнообразным опытом Алексу было бы, наверное, очень скучно целовать благовоспитанную девушку.

Что касается Гвен, то для нее Алекс был прежде всего лучшим другом Ричарда. Поэтому поцеловаться с ним значило примерно то же, что поцеловаться с собственным братом! Впрочем, конечно, Алекс не был для нее настоящим братом… Но сам он относился к ней, пожалуй, как к младшей сестренке.

Гвен вдруг занервничала, хотя с ее стороны было глупо волноваться в присутствии Алекса, который, как и обычно, вел себя грубовато и одновременно снисходительно.

— Гвен, вы следите за нитью разговора? — протянул он. — Может быть, мне следует говорить медленнее?

— Я хорошо расслышала, что вы сказали. Вас беспокоит, что Томас сделает с письмом. У меня есть ответ на этот вопрос: он его прочитает.

— И ознакомит с его содержанием своих приятелей, — сухо промолвил Алекс. — А затем, без сомнения, Пеннингтон пошлет его в газету. Ему же крайне нужны деньги, а продажа приватной корреспонденции — дело выгодное. Пеннингтон получит кругленькую сумму, не напрягаясь и не утруждая себя работой. — Алекс усмехнулся. — Я уверен, что газетчики ваше письмо с руками оторвут. Чего стоит одно сравнение с… с…

Алекс вдруг осекся, не в силах продолжать, и зашелся в беззвучном смехе. Все его тело сотрясалось. Казалось, он сейчас задохнется. Гвен испугалась за него и схватила его за руку, решив, что у Алекса начался припадок.

— С вами все в порядке?

— О да, слава Богу! — пересилив себя, с трудом ответил он и, наконец, расхохотался в голос.

Гвен отдернула руку. Его смех не удивил ее, Алекс и раньше часто потешался над ней. Но сейчас из его груди вырывался не просто смех, а гомерический хохот. Алекс веселился искренне, от всей души. Отступив от него, Гвен невольно улыбнулась. Его веселье было заразительным.

Через некоторое время Алекс взял себя в руки и успокоился.

— Сравнение с терьером, — наконец закончил он фразу.

Гвен кивнула, и это вызвало у Алекса новую вспышку веселья. Он прыснул и опять звонко расхохотался.

Не удержавшись, Гвен засмеялась вместе с ним. Ее радовало, что Алекс отдал должное ее юмору и фантазии. Сравнение с терьером было хлестким и метким.

— Простите меня, — снова заговорил Алекс, вытирая глаза, наполнившиеся от смеха слезами. — Нужно признать, что вы, несомненно, обладаете даром слова.

— Спасибо за комплимент. Но теперь вы понимаете, что, Томас никогда никому не покажет это письмо? Он очень тщеславный. Хотя понять не могу почему.

Алекс усмехнулся:

— Он еще слишком молод, молоко на губах не обсохло. — Алекс говорил так, словно не был старше Томаса всего лишь на какие-то два года. — Знаете, я бы на вашем месте не стал обольщаться. Полагаясь на его тщеславие, вы сильно рискуете.

Гвен нахмурилась.

— Чем это я рискую? — спросила она, не сводя глаз с волос Алекса.

У всех Рамзи были прекрасные волосы — густые, волнистые, каштановые, блестящие.

— Я не хочу, чтобы вы поняли меня превратно, Гвен, но сегодня утром произошла крупная неприятность, и теперь ни в коем случае нельзя допустить развития скандала. Это может повредить вашим планам удачно выйти замуж.

У Гвен стеснило грудь.

— Да какие уж там планы! Все пропало.

Алекс внимательно вгляделся в ее глаза.

— Не скажите. Сейчас вы, конечно, все еще находитесь под впечатлением неприятного инцидента, произошедшего в церкви. Но не надо его переоценивать. Ваше состояние является мощной приманкой для женихов. Кроме того, вы обладаете женскими чарами, перед которыми трудно устоять. — Алекс окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом. — Да, я уверен, что большинство мужчин не обратят внимания на произошедший скандал.

Алекс, наверное, прав. Гвен пользовалась прекрасной репутацией в высшем обществе и слыла первой красавицей в Лондоне. В сочетании с тремя миллионами фунтов приданого это являлось большим преимуществом. Перед такими достоинствами скандалу суждено померкнуть. Вряд ли он в самом деле мог отпугнуть женихов.

Гвен опустилась в кресло. Ей казалось, что ее тело налилось свинцом и отяжелело, во рту ощущался вкус горечи. Какой же дурой она была! Неужели она не понимала, что ее запала хватит ненадолго? Гвен воспарила душой и почувствовала свободу лишь на краткий миг, а теперь снова вернулась в реальность.

— Ну, что же вы понурили голову? — промолвил Алекс. — Вы так долго и упорно добивались уважения и обожания, что теперь наконец сможете пожинать плоды любви общества.

Да, разумеется. Гвен долго работала над тем, чтобы завоевать репутацию благовоспитанной леди. И теперь ей следовало дальше двигаться по тому же пути: вести себя со всеми как ангел и терпеливо принимать ухаживания джентльменов, претендующих на роль ее жениха. И венцом ее стараний и усилий будет новое предложение руки и сердца — осуществление ее заветной мечты!

— Гвен…

Голос Алекса вывел ее из задумчивости. Очнувшись, она увидела, что он сидит перед ней на корточках.

— Не надо так расстраиваться. С вами дурно обошлись, но вы ни в чем не виноваты, — сказал Алекс и, помолчав, добавил; — Вам, конечно, следует быть более разборчивой в выборе женихов. Но это единственный ваш недостаток. В остальном вам просто не везет.

Если уж Алекс проявил сочувствие к ней, значит, она действительно выглядела жалко. Гвен отвернулась от него, пряча выступившие на глазах слезы.

Мысль о том, что она должна распрощаться со своей мечтой, если не хочет стать всеобщим посмешищем, подействовала на нее как глоток свежего воздуха. Гвен вдруг успокоилась и выпрямилась в кресле. Зачем ей выходить замуж? Женщины обычно стремятся устроить свою судьбу, вступить в брак с состоятельным человеком, чтобы безбедно жить. Но у Гвен достаточно денег, чтобы быть независимой.

Увидев, что она приободрилась, Алекс вздохнул с облегчением.

— Я приму участие в вашей судьбе, — сказал он, — верну вам кольцо брата, а затем найду достойного жениха. Надеюсь, это поможет вам воспрянуть духом? К осени вы будете уже замужем.

«О нет!» — едва не вскричала Гвен, но сдержала себя и поспешно встала из кресла.

— О Господи, Алекс… вы очень добры ко мне! Я уверена, брат высоко оценил бы вашу заботу обо мне. Но… хотя я и благодарна вам за участие, мне все же придется отказаться от вашей помощи. Я освобождаю вас от данного слова. Да вы и не обещали брату выдать меня замуж. Вы поклялись ему всего лишь приглядеть за мной, помочь устроиться в жизни. А я прекрасно устроена, уверяю вас! Обратите внимание на стены — они обиты дорогими обоями, на полу лежит обюссонский ковер. Разве я плохо устроилась в этой жизни? По-моему, отлично! Вам не о чем беспокоиться.

Алекс взглянул на ковер, и потом с недоумением уставился на нее:

— Боже правый, Гвен, это вовсе не обюссонский ковер.

— Как не обюссонский?! — Она нахмурилась. — Я приобрела его в прошлом году на аукционе в Кромбли. Посмотрите, какой он потертый. Это старинная ручная работа.

Алекс с сочувствием посмотрел на нее:

— Кто-то хорошо потер ворс пемзой, дорогая.

Гвен досадливо махнула рукой:

— Наплевать! Я куплю другой. Дело, не в ковре, а…

— Давайте все же поговорим о вашем будущем, — перебил ее Алекс. — Я готов упростить задачу и подыскать вам жениха по заранее составленному описанию. Давайте составим его портрет в общих чертах. Какими должны быть волосы, глаза…

— Никакими!

— Никакими, то есть бесцветными? Это осложняет задачу. Среди аристократов мало альбиносов.

— Я решила не выходить замуж, — торжественно объявила Гвен, пристально следя за реакцией Алекса. Однако ее не последовало. — Я не собираюсь вступать в брак! Меня привлекают более интересные занятия.

— Например? — с невозмутимым видом спросил Алекс.

— Например, садоводство.

Алекс вздохнул.

— О, Гвен… — промолвил он таким тоном, каким наставник сетует на неразумное поведение нерадивой ученицы.

— Что вам не нравится? Я всегда мечтала заняться изучением ботаники, собирать гербарии редких растений, как это делал Линней, разбить висячие сады. Я буду путешествовать по всему миру, как вы, изучая флору!

— Как я? — Алекс рассмеялся. — А вы знаете, что в большинстве портов, которые я посетил, нет кутюрье? И что цветы не всегда красивы? Некоторые из них ядовиты или даже являются хищными.

— Меня мало интересуют цветы, Алекс. Я мечтаю проектировать и разбивать пейзажные парки, а не клумбы. У меня талант дизайнера. Вы видели, во что я превратила усадьбу Хитон-Дейл?

Однако Алекса не убедили ее слова. Он смотрел на нее недоверчиво.

— Одним словом, — заключила Гвен, — я покончила со светским образом жизни.

— Значит, мы не будем составлять портрет потенциального жениха? — терпеливо спросил Алекс.

— Не будем! Вам не придется никого искать.

— Прекрасно. У меня отлегло от сердца. Знаете, роль сводника отнюдь не радует меня. — Алекс снова окинул Гвен взглядом с головы до ног. — День был насыщенным, трудным. Думаю, вам следует отдохнуть, поэтому я, пожалуй, покину вас. Продолжим этот разговор в следующий раз.

Гвен почувствовала, что ей так и не удалось убедить Алекса в серьезности своих намерений, и пала духом.

И, как бы в подтверждение ее подозрений, Алекс галантно поклонился:

— Всего доброго!

О Боже, он вел себя в ее присутствии как джентльмен! Алекс был намерен найти ей жениха из высшего общества.

— Алекс, я не шучу! Все, что я вам сказала, — это серьезно! — крикнула она ему вслед.

Он обернулся, уже взявшись за дверную ручку:

— Замечательно. Я вам не судья. А теперь позвольте мне откланяться…

— Можно я поеду с вами в Париж? — неожиданно спросила Гвен.

Алекс изобразил на лице ужас:

— В Париж? Со мной? Вы это серьезно?

— Абсолютно. Вы покажете мне достопримечательности.

Алекс разразился смехом, свидетельствовавшим о том, что он не воспринимал слова Гвен всерьез.

— Вы полагаете, что я устрою вам экскурсию по Лувру? А потом мы выпьем чаю в Тюильри и засушим цветочки, на память в своих альбомах с фотографиями?

Гвен обиженно поджала губы:

— Поездка в Тюильри — это не оригинально, меня не интересуют музеи. Мне просто хочется устроить взбучку Пеннингтону. А потом, когда дело будет сделано, я с удовольствием прогуляюсь по городу, побываю в опере, посмотрю выставки, взгляну на новую башню. Говорят, она качается на ветру. Вот жуть! Знаете, я многого в жизни не видела и хотела бы посмотреть то, что обычно не показывают приличным девушкам.

Алекс убрал ладонь с дверной ручки.

— Вы невежда, Эйфелева башня — чудо инженерной мысли. Что же касается остального, то я не понимаю, о чем вы говорите. Вас тянет на рыбный базар или в работные дома?

— В злачные места! В варьете, в «Мулен Руж», где женщины танцуют канкан всю ночь.

Алекс фыркнул:

— Советую вам поехать в Италию, Гвен. Вот уж где весело! Песто, Рим, Медичи. Разве перед этим кто-нибудь устоит? Вы сможете купить там изящный перстень с ядом — на случай встречи с виконтом.

— Но он сейчас не в Италии, а в Париже, — возразила Гвен. — Я же уже сказала, что мне необходимо вернуть кольцо брата.