Он еще долго ворочался, не в силах успокоиться.

Но на другой день, по-прежнему услужлив, о своих сомнениях и не обмолвился. Ренье был раздражен – гонца от короля все не было. Лишь к вечеру следующего дня их догнал посланник. Ренье, не останавливая коня, взял у него свиток, кликнул дьяка-чтеца. Эврара в этот миг рядом не было – задержался в конце обоза, следя, как воины вытаскивают съехавший с обочины и застрявший воз с разнообразной мебелью. Когда вернулся в голову кавалькады, увидел, как Ренье хлещет плеткой посланника. Рикуин еле успел вмешаться, остановив руку Ренье.

– Опомнитесь, мессир! Этот человек всего лишь посыльный, и не его вина, что Карл оказался таким дураком.

Эврара разобрало любопытство. Когда вновь тронулись в путь, пристроился сразу за лошадьми герцога и Рикуина, слышал каждое слово. Оказалось, Ренье разозлило, что Карл вместо ожидаемого извинения лишь напомнил о присяге, давая понять, что отныне Длинная Шея все же является его вассалом, а значит, власть Каролинга распространяется на все земли Лотарингии.

– По-своему он прав, – спокойно ответил Рикуин. – Теперь вы связаны с ним, и, может, это даже хорошо, ибо германские Конраддины не посмеют открыто домогаться Лотарингии, не рискуя ввязаться в войну с западными франками. Ведь ко всему прочему Карл Простоватый – последний правящий Каролинг, а власть этого рода священна. Поэтому, если Карл возжелает посетить наши земли, вы обязаны будете его принимать как сюзерена и ни словом не должны обмолвиться о нанесенной вам обиде.

– Все демоны ада! – вскричал Ренье и так дернул повод коня, что тот взвился на дыбы. – И самое противное, Рикуин, – добавил он, уже справившись с лошадью, – что в этом послании Карл величает меня родичем. А сие означает, что этот мужелюбивый лицемер все же теперь признает, что я стал супругом его племянницы. Каков пес! При всех он ее и знать не желает, а в письме уже готов раскаиваться.

– Но ведь это же превосходно! – рассмеялся граф Верденский. – Ибо свидетельствует о том, насколько вы сблизились теперь с Простоватым. И вам бы не следовало отсылать госпожу Эмму, ибо, случись что, Карл вменит это вам в вину, а вам, что бы вы ни чувствовали к Простоватому, стоит держаться его руки хотя бы ради того, чтобы не оказаться меж двух огней – франками и германцами. А война с двух сторон вам невыгодна, да и мне, и всем лотарингцам тоже, ибо тогда, может статься, мы потеряем свою независимость. Понятно, вы присягнули Карлу. Но сей ничтожный правитель даже в своих землях не обладает реальной властью. В то время как германцы…

– Проклятье! Неужели ты, Рикуин, полагаешь, что я должен так дрожать перед этими могущественными франками, что смогу терпеть подле себя женщину, чье прошлое может опорочить меня?!

Эврар невольно затаил дыхание. Он понял, что сейчас решается судьба Птички. И с невольной надеждой ждал, что сейчас скажет этот славный парень – Рикуин Верденский.

– Вам действительно не следует сейчас приближать ее к себе. Хотя бы для того, чтобы Гизельберт не узнал о ее прошлом и не воспользовался этим. Но со временем… Лотарингия ведь так далеко от Нормандии. Никто может и не узнать, что Эмма Робертин и есть та Эмма из Байе, которая родила Роллону бастарда. Но на случай, если Карл или герцог Роберт захотят поинтересоваться своей племянницей – она должна вновь явиться как ваша супруга. Должна… Я говорю об этом, ибо знаю, какие поручения вы обычно даете этому греку.

– К тому же ею может интересоваться и Роллон, – неожиданно подал голос Эврар. – Говорят, он голову терял от рыжей.

Ренье резко оглянулся.

– Подслушиваешь, Меченый?

– Слышу, – сухо обронил мелит. – И скажу, что и нового герцога Нормандского нельзя сбрасывать со счетов. Ведь его наследник Гийом все же от нее.

Он не жалел, что вмешался. Знал, что Ренье затаил злобу против норманна еще с тех пор, как последний держал его господина в плену. И понимал, что Гизелла хоть и жена, но не соперница Эмме. Рано или поздно Роллон поинтересуется своей прежней возлюбленной. И не местью ли для Ренье будет показать, что отныне он – полноправный хозяин красавицы с рыжими волосами.

Ренье ничего не ответил. Молчал весь остаток пути. И лишь когда они сделали очередную остановку, неожиданно позвал к себе Эврара.

– Доверь свои полномочия кому-нибудь, а сам возвращайся в Реймс. Застанешь Леонтия – хорошо. Нет – ищи. Я сказал, что он может распорядиться Эммой по своему усмотрению. Не наделал бы глупостей! Надеюсь, что он все же сообразит, что Эмма как-никак моя жена.

«Сообразит – как же! – думал мелит, седлая коня. – Как бы этот изверг не сожрал ее живьем».

Он мчался, сам удивляясь своему стремлению защитить девушку от жестокого нотария. Обычно обоз идет медленно, и путь, что они проделали за двое суток, Эврар одолел едва ли не за ночь. Под ним был хороший конь – Эврар вообще выбирал лишь отборных лошадей, но мелит не желал его загонять и в Реймсе дал ему передышку, пока наводил справки о Леонтии и герцогине. Узнал лишь, что грек с Эммой покинули город на следующее утро после них и вроде бы двинулись по той же дороге.

Эврар накормил коня, накупил провианта в дорогу и выехал следом. Теперь он не мог нестись как раньше. Приходилось задерживаться у каждой сторожевой вышки, у каждого постоялого двора, благо их было много у большого тракта из Реймса в Лотарингию. Столь хорошо сохранившихся дорог было мало, люди жались к ним. Уже никто не помнил римлян, уложивших через болота и луга эти плиты. Люди считали, что это дело рук подземных гномов. Или еще рассказывали, что дорогу проложила легендарная колдунья – королева Брунгильда.

Эврар скоро напал на след. Красавицу в лисьем плаще и охранников во главе с иноземцем здесь видели. Эврар даже узнал в монастыре, где они делали остановку, что сопровождающие были неизменно учтивы с дамой. Эврар было успокоился. Может, все и обойдется и он настигнет их, а Эмма не пострадает. Однако вскоре след потерялся, и Эврар лишь к ночи вновь напал на него, когда понял, что они свернули с дороги и движутся на северо-восток по пустынным, малообжитым местам.

Переночевав в крестьянской хижине, он утром возобновил поиски. Впереди была река Эна, и здесь Эврару повезло. Паромщик помнил тех, о ком спрашивал Эврар. Но мелиту стало не по себе. Куда вез Птичку грек? В глушь, в бездорожье Арденн, в необжитые края.

Весь день ушел на поиски. Его конь хорошо отдохнул, бежал легко. Эврар не опасался нападения бродяг. Вид верхового воина с мечом на бедре и заброшенным за спину круглым щитом вряд ли бы прельстил любителей легкой наживы. Хотя местность была безлюдная, неприветливая. Редкие хутора, заброшенные руины крепостей, голые нивы, переходившие в лес. Порой у дороги виднелись обглоданные остовы животных, порой – скелеты людей. Сыро, холодно, дорога – месиво из талого снега, опавших листьев и грязи. Иногда встречался старый идол, еще с языческих времен – грубый, с выпуклыми глазами и прилепленными к животу руками. В такой глуши, видимо, было еще мало монастырей, раз святые отцы не разбили их на куски, не повалили. Эврар суеверно косился на них. Перед иными клал кусок лепешки – подношение. Никто не знает, какая сила еще осталась у этих старых богов, и кто знает, если быть к ним почтительным, то, может, они помогут ему.

Весь день ушел на поиски. Его герцог совершил глупость, доверив Эмму нотарию. Бог весть что у того на уме, раз он завез жену Ренье в такую глушь. И Эврар метался по талому снегу, пока к ночи не подморозило. Жилья нигде не было, и ему пришлось заночевать под навесом скал, прямо на земле. Спал он плохо, конь его беспокоился, чуя волков. Эврар несколько раз за ночь вставал, разводил посильнее огонь. Его господин опять поручил ему сложное задание и ждет, что Эврар справится с ним, хотя другой бы уже давно спасовал и вернулся, махнув на все рукой и сообщив, что потерял след в глуши. Но Эврара почему-то не на шутку тревожила судьба Эммы, он не желал сдаваться, не попытав удачу еще раз.

И его усердие было вознаграждено, когда утром он неожиданно набрел на следы в долине. По следам определил, что ехало как раз столько человек, сколько ему нужно. И лошадиный помет совсем свежий, лишь слегка тронут инеем. Птицы еще не расклевали его. Значит, ехали здесь не далее как в прошлый вечер.

Вскоре он почуял запах дыма и, обогнув холм, заметил строение впереди. Сквозь поваливший снег увидел людей у забора, довольно хмыкнул, узнав издали яркую хламиду грека.

Леонтий сумрачно глядел на приближающегося мелита.

– Тебя словно сам нечистый выпустил из сугроба, Эврар.

Тот огляделся. На цепи заливалась лаем собака. Трое или четверо людей Леонтия заговорщицки переглядывались с Леонтием, были напряжены.

Эврар нахмурился, невольно положил руку на рукоять меча.

– Где рыжая, Леонтий?

– Тебе-то что за дело до нее, Меченый?

Леонтий держался дерзко, но явно нервничал. Перекинулся быстрым взглядом с сопровождавшими.

Эврар покусывал ус.

– Меня послал за ней Длинная Шея.

– Что?! – Леонтий явно оторопел. Потом рассмеялся. – Ты шутишь. Его светлость отдал рыжую в полное мое распоряжение.

– Он передумал.

Грек по-прежнему переглядывался со своими людьми. Из дому вышли двое крестьян – хозяин с женой. С опаской следили за происходящим.

– Где Эмма, Леонтий? – Эврар спросил спокойно, но весь его вид излучал угрозу.

– Почему я должен тебе верить, Меченый?

– Пропади ты пропадом, еретик! – рассердился Эврар и сам был недоволен, что так скоро вышел из себя. – Клянусь Светлым Дубом! Неужели ты думаешь, что я по доброй воле разыскивал вас? Мне был дан приказ.

– А, верный пес, – засмеялся Леонтий. – Так ты был готов и голову сложить, разыскивая в чаще эту шлюху, лишь потому, что нашему сеньору взбрела прихоть вновь примерить ей венец Каролингов?

Эврар медленно слез с коня. Рука по-прежнему лежала на рукояти меча. Краем глаза мелит следил за переглядывавшимися людьми грека.

– Она – жена нашего господина, – медленно, но уже с явной угрозой проговорил Эврар.

Щеки Леонтия побледнели.

– Герцог – что…

– Где она?! Отвечай!

Леонтий облокотился спиной о частокол. Он уже взял себя в руки. Смотрел на мелита с наглой улыбкой.

– Не знаю.

– Как? Ты ведь охранял ее? Где она?

– Сбежала. – Леонтий хохотнул. Сделал широкий жест, указывая на окружающие их покрытые лесом горы. – Ищи.

Эврару не терпелось расспросить его, что побудило девушку к бегству. Но он сам начинал догадываться.

– Учти, если ты поступил с ней дурно… Я сам разделаюсь с тобой.

– Это тоже приказал тебе герцог?

Леонтий улыбался, но явно нервничал. И в то же время был нахален. С ним его люди. А Эврар один. И все же Леонтий знал, на что способен такой воин, как Меченый. Он хоть и не молод, но сноровка не изменила ему с годами.

Но Эврар не спешил ввязываться в драку. Рыжая девка могла сбежать и по собственной глупости.

– Когда она исчезла?

Леонтий не отвечал. Эврар увидел, как к дому подъехал еще один из людей нотария. Видимо, один из тех, кто разыскивал беглянку и не нашел. Это было видно по его удрученному виду. Сейчас он сидел в седле, переводя взгляд с Леонтия на мелита.

Леонтий словно перевел дух.

– Видишь, Эврар. Мои люди ищут ее все утро.

– У тебя плохие ищейки. Неужели так трудно найти беглянку по следу? Ладно, я разыщу ее сам.

И тут Эврар вдруг заметил, как напрягся Леонтий, глядя на что-то за спиной Эврара. И тот, еще не оглянувшись, услышал какие-то звуки. Медленно повернулся. С противоположного холма приближался воин, везший перекинутую через седло Эмму.

Эврар глядел на него, покусывая ус. Тот подъехал, огляделся несколько растерянно.

– Она далеко ушла, господин. За самые скалы.

Он обращался к Леонтию, а на лице грека явственно проступала досада. Эврар понял: Лео был сердит на солдата за то, что тот не сообразил укрыться в зарослях, увидев Эврара.

И в этот миг Эмма зашевелилась, подняла голову.

– Меченый…

У мелита перехватило дыхание, когда он увидел ее распухшее от побоев лицо. Она сползла с лошади, сделала шаг, другой. Осела на снег. У Эврара вдруг защемило сердце, когда он увидел, с какой мольбой женщина протянула ему руки. Потом глаза ее расширились. Но Эврар уже чутьем опытного воина уловил опасность. Отпрыгнул в сторону, на ходу выхватив меч. И тут же с разворота успел поймать на клинок лезвие нападающего воина. Ногой отпихнул второго.

Они напали на него все сразу, подчиняясь незаметно поданному греком сигналу. Эврар мигом понял это. Не было времени даже вытащить из-за спины щит. Пришлось уворачиваться, отбиваться сразу от нескольких. Быстро отметил, что люди Леонтия не отличаются сообразительностью – они не окружили его, а нападали с одной стороны, по сути, мешая друг другу. Эврар воспользовался этим. Дал подсечку одному так, что тот упал под ноги второму, и, когда тот оступился, Эврар успел что есть силы полоснуть его – прямо по не защищенному кольчугой бедру.