Я моргнула.

– Подождите… так их не было здесь во время войны? Я думала, бабушка приехала сюда маленькой девочкой.

– Может, она приехала, когда они только взяли ее к себе в конце тридцатых годов, но потом все вернулись в Нью-Йорк до середины сороковых. Мы познакомились позже, вроде в то время нам было десять или двенадцать.

– А. – Полагаю, мало кто захочет отдыхать, пока вокруг острова шныряют подлодки. – Каким он был тогда?

– О, – Нэнси улыбнулась, погрузившись в воспоминания, – чудесным. Раньше мы вольготно бегали по всему острову. Он был более диким, в зимний период здесь проживало всего тридцать пять тысяч человек. Треть сегодняшнего населения.

– И она часто приезжала сюда до восемнадцати лет?

– Каждое лето. А в течение года мы переписывались.

– У вас не осталось ее писем?

Она похлопала меня по руке.

– Мне жаль, дорогая, год назад я выбросила все старые бумаги.

– Выходит, вы знали и моего деда? – спросил Ной.

Она задумчиво на него посмотрела.

– Так или иначе. Пока мы росли, он часто проводил время в частной школе, а потом в Гарварде. Но в последующем стал чаще бывать тут летом.

Мы с Ноем быстро переглянулись.

– Значит, наши бабушка и дедушка на самом деле… не росли вместе?

– О нет, – рассмеялась она. – На самом деле нет. Они даже редко находились в одном доме, за исключением праздников и некоторых летних каникул.

Очень интересно. Я хотела поинтересоваться, были ли между ними какие-нибудь любовные перипетии, но меня отговорило присутствие Ноя. Вместо этого я вытащила телефон, открыла фотографию бабушки в ее ожерелье и повернула к Нэнси.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы она носила это ожерелье?

Она нахмурилась.

– Выглядит смутно знакомым…

У меня екнуло сердце, и я посмотрела на Ноя.

Он нахмурился.

– А мою бабушку вы тоже знали?

– А, Хелен. – Ее улыбка стала походить на ухмылку. – Встречались как-то.

– Что? – Ной продолжал говорить вежливо, и я поняла, что за этой безучастной вежливостью он прятал другие чувства.

– Мы были подростками, когда впервые с ней встретились. Какое это было время!

В голове что-то щелкнуло, и эта мысль меня околдовала. Нэнси была лучшей подругой моей бабушки, она на ее стороне, как я всегда буду на стороне Нико или Джейн. Хелен наверняка была их заклятым врагом.

Настроение Нэнси сменилось с шаловливого на степенное.

– Ной, твоя бабушка – истинный дар этому острову.

Удачно выкрутилась. Я сделала глоток лимонада.

– Если Эдвард и моя бабушка не особо были знакомы до подросткового возраста… то у них не было… отношений, свойственных для брата и сестры?

– О нет, – уверенно заявила Нэнси, переводя на меня блеклые глаза. – Они были безумно влюблены друг в друга.

Ной закашлялся.

– Все было очень прилично, – заверила его она. – Отношения закончились задолго до того, как он женился на твоей бабушке.

– Вы знали? – воскликнула я. – Все знали?

У Нэнси вырвался смешок.

– Вряд ли! Нет. Нет, думаю, знали только мы. Надеюсь!

– Что случилось? – спросила я. – Как они полюбили друг друга?

На ее губах появилась улыбка, и женщина отвернулась, устремив взгляд на поля.

– Это было давным-давно.

Я ждала. Ной ждал. Дочь Нэнси ждала, а потом прерывала затянувшееся молчание:

– Серьезно, мам?

– Леди нравится держать некоторые вещи в секрете. – Она подмигнула мне. – Хотя не такая уж я и леди.

– Почему они разлюбили друг друга? – спросил Ной. – Вы можете нам рассказать?

– О, они вовсе не разлюбили друг друга.

Ной зажал коленями ладони и наклонился вперед с сосредоточенным взглядом.

– Они должны были. Если бы они друг друга любили, то непременно бы поженились.

– Это скорее вопрос к твоему дедушке.

– Очевидно же, что-то произошло. – Ной отклонился назад, в каждой линии его тела виднелось разочарование.

Нэнси поставила стакан, невозмутимо и без удивления посмотрев на Ноя.

– Он – Барбанел, – четко и ясно произнесла она. – А Барбанелы всегда действуют в интересах своей семьи.


– Если не возражаете, – сказал он.

– Конечно, нет.

Мы отошли на приличное расстояние, а потом заговорили.

– Это куда логичнее, правильно? – сказала я. – Если они виделись, в основном, будучи подростками, то неудивительно, что полюбили друг друга.

Ной ответил спустя мгновение:

– Ей не очень нравится моя семья.

– Ты о чем?

– Барбанелы всегда действуют в интересах своей семьи?

Я немного помолчала, продолжая идти.

– Но ты же так поступаешь, Ной. Я понимаю, что это уже решенный вопрос, но ты собираешься изучать то, что не вызывает у тебя интереса, просто потому что так будет лучше для твоей семьи.

На его лице промелькнуло удивление.

– Это другое.

– Серьезно?

– Это… – Он раздосадованно цокнул. – Я делаю это, потому что хочу. Потому что это правильное решение. Никто меня не вынуждает. И если Рут и мой дед были влюблены, то им стоило поступить, как они хотели, и остаться вместе.

– Ты цепляешься к мелочам, – ответила я. – Или за высокие стандарты держишься сильнее, чем за людей. Если ты считаешь, что Эдварду стоило выбрать любимую женщину, то позволь и себе выбрать дело по душе.

Ной покачал головой, но выражение его лица стало обеспокоенным.

Мы вышли к пляжу, на котором я не бывала. Он был более диким, почти пустынным. Океан слился с небом. Наши босые ноги соскальзывали с гладких ракушек и камней, утопавших во влажном плотном песке, на котором оставались следы наших пяток. Сегодня сильно пахло водорослями, и этот запах был острым, четким и чуждым.

Подойдя к кромке воды, Ной шагнул в океан. Он побрел вперед, пока волна не ударила его по икрам, заклубилась и продолжила взбивать пену. Его подбородок немного приподнялся, а плечи расслабились. Я медленно последовала за ним, и кожа покрылась мурашками от холодной бодрящей воды.

– В детстве, – начал он, когда я остановилась рядом, – приезд на Нантакет был сродни побегу в волшебную страну, как в Нарнию… Здесь, у воды, словно дышать становилось проще.

– Словно океан унесет все твои заботы?

Ной решительно покачал головой:

– Нет, как будто забот нет вовсе. Как будто в мире ничего не существует.

– Звучит немного тревожно.

– Нет, не тревожно, а… свободно. Словно все замерло.

Я смотрела на воду и понимала, о чем он: медитативное свойство волн, непрестанная тяга прилива, голубой мир. Напряжение как рукой сняло – так же случилось, когда я вошла в книжный магазин. Я посмотрела на Ноя и увидела, что с его лица исчезли морщинки и волнение.

– Почему тебе кажется, что это твоя обязанность – заботиться о бабушке и дедушке? Почему ты не передашь ответственность родителям?

Он задумался.

– Полагаю, это обязанность всех нас. Я всегда был близок с бабушкой. Я первенец, потом родилась моя кузина Шира, и наша бабушка проводила с нами много времени. Все мы жили в одном квартале, а когда родители и дед работали, мы с кузиной ходили к ней домой. Помнишь, Нэнси сказала, что мама моего деда, Ева, не выражала открыто свои чувства? Так вот, моя бабушка такая же. Но она многое сделала для нас. Шира любит кататься на коньках, поэтому мы ездили в Рокфеллер-центр, хотя бабушка презирала места, забитые туристами. Она водила нас в «Дисней на льду» и на один день вывозила из города, чтобы Шира могла покататься на озере.