Бабушка никогда напрямую не говорила, что ее выслали из Германии из-за Хрустальной ночи, но даты совпадали.
– Хрустальная ночь вынудила международное сообщество собраться и обратить на случившееся внимание. Многое можно скрыть, но только не зверские убийства. Евреи, квакеры и британские лидеры обратились к премьер-министру с просьбой разрешить Англии принять еврейских детей и подростков. На следующий день был подготовлен законопроект. Его быстро одобрил парламент, и через три недели после Хрустальной ночи в Великобританию прибыла первая группа детей из Германии. В общей сложности из Европы в Англию приехали десять тысяч детей в возрасте до семнадцати лет.
– Выходит, мы тоже это сделали? – спросил Ной. – Приняли детей?
Она усмехнулась.
– Не совсем так. Американцы попытались продвинуть подобный законопроект как в Англии, но его отклонили.
Ого.
– Почему?
– Многие считали, что беженцы не их проблема. Они были евреями. В Штатах их и так хватало, а нацистов считали проблемой Европы. Однако некоторые отказались сидеть сложа руки. Эти люди начали неофициальную программу американского Киндертранспорта, в частном порядке привозя детей в Штаты. Они устраивали детей в приемные семьи, с которыми они жили до исполнения двадцати одного года. Эти простые граждане спасли больше тысячи детей, так операцию и окрестили – «Тысяча детей».
Тысяча детей. Огромное число, хотя не такое большое, как десять тысяч. И все же тысячу детей спасли без вмешательства правительства. Тысяча жизней была спасена действиями обычных людей.
– Думаю, я познакомлю тебя с моей подругой, доктором современной еврейской истории, – сказала рабби. – Она попробует выяснить, была ли твоя бабушка в той группе детей.
– Да, пожалуйста, – ответила я. – Спасибо огромное.
– Отлично. – Она взглянула на часы. – Уже пора начинать. Вы останетесь на службу? – Она увидела наши лица и засмеялась. – Вы не обязаны.
Я уже открыла рот, но Ной пнул меня под столом.
– Думаю, мы пойдем. Большое спасибо, что встретились с нами.
– Не за что. Приходите в любое время. Приятно познакомиться, Эбби.
Мы вышли, и я глянула на Ноя, пока мы шли по коридорам.
– Так что это за дендрарий?[10]
– Это парк в Бостоне.
– Э… древесный парк?
Ной изогнул губы.
– Ну, ты не ошиблась.
– Суффикс «рарий» его выдал, – пошутила я. – Какой затасканный синоним для парка. Ведь люди постоянно бегают по кругу и приговаривают: «Мистер Рарий, не паркуйте машину в Гарвардском дворе», – добавила я, изображая наш знаменитый массачусетский акцент.
– Ты смешная, – рассмеявшись, сказал Ной и открыл дверь. Он покачал головой, а я широко ему улыбнулась, разволновавшись от своей ужасной шутки.
Ной резко замер.
– Что? – Я повернулась в том же направлении и увидела, как прямо к нам идут его родители. И тоже остолбенела, как олень в свете фар. – О нет.
– Эбигейл! – остановилась рядом с нами мама Ноя. – Как я рада снова тебя встретить. И Ной. Такая неожиданность. Что вы тут делаете?
– Эбигейл переживала о моем здоровье.
Его мама нервно улыбнулась.
– Он шутит, – быстро вмешалась я. – Мы… – Упс. На самом деле не очень-то хотелось упоминать мою бабушку. – Просто заскочили на минутку.
– Останетесь на службу?
Ной покачал головой:
– Не!
Впервые в разговор вступил его отец, и тон его сочился неодобрением.
– Почему?
– У нас уже есть планы, – ответил Ной и взял меня за руку. Не знаю, для чего: чтобы поддержать или тащить за собой, если придется бежать.
– Хм. – Гарри Барбанел обратил внимание на меня. – А как, хм… продвигается твое… расследование, Эбигейл?
Мне не нравилось, что Гарри Барбанел называет меня полным именем. Вот из уст Ноя это звучало мило, а у его папы – нет. И мое расследование? Ну, с ним уж я меньше всего хочу его обсуждать, памятуя, как он кивком позвал Ноя домой в «Золотые двери» после того провального ужина. Я помнила, в каком напряжении Ной вернулся в стан Барбанелов.
Поджав губы, я улыбнулась мистеру Барбанелу.
– Хорошо.
Миссис Барбанел взяла мужа за локоть. Наверное, она тоже была готова утащить своего партнера.
– Тогда приятного вечера. Еще увидимся.
Мы подождали, пока родители Ноя скроются в молельной, и еще минуту шли молча. Но даже потом я старалась говорить негромко.
– Твои родители что-нибудь упоминали об ужине на прошлой неделе? Что они знают о моем, эм… расследовании?
Ной покосился на меня.
– Теперь почти все. У нас состоялась семейная дискуссия.
– Ты серьезно? – почти взвизгнула я. – И что собой подразумевает «семейная дискуссия»?
– Ничего особенного. Папа потащил меня в кабинет деда вместе с мамой и бабушкой. Дед рассказал моим родителям, что Рут росла в его семье, но это все. Потом папа спросил у меня, почему дедушка сильно расстроился, а бабушка вела себя так странно… и… – Ной пожал плечами.
– И что?
– Я рассказал ему о письмах. Об Эдварде и Рут. О том, как я пытаюсь помочь тебе узнать историю твоей семьи.
В груди у меня смешались самые разные чувства, как пищевая сода и уксус. Столкновение и взрыв, и я не знала, как с ними справиться. Конечно, я хотела, чтобы Ной поговорил со своим отцом. Но мне не нравилось, что Гарри Барбанел знал о моих поисках – может быть, потому что он откровенно демонстрировал свое неодобрение, а я ненавидела внушающее отвращение, гадливое чувство, которое вызывало у меня это неодобрение.
Думаю, Ной чувствовал то же самое, когда столкнулся со своим папой.
– И что он думает? – спросила я. – О твоей помощи мне?
Ной пожал плечами.
– Хочешь поужинать?
– Ной!
Он вздохнул.
– Ему не пришлось это по душе.
– Предположу, он считает, что тебе стоит отвести меня от дальнейших поисков.
Ной коротко кивнул.
– Поэтому он наверняка был не рад увидеть нас сегодня вместе.
– Наверное, нет. – Ной ухмыльнулся мне. – Хотя, с другой стороны, моя последняя девушка была католичкой, и родители почти уверовали, что я на ней женюсь, поэтому, возможно, они все же рады.
Два удара мне прямо в сердце. Первый: сравнение с предыдущей девушкой, будто я могла претендовать на подобный статус (почему я всегда так парюсь?). Второй: с кем он раньше встречался? Почему они расстались? Как бы исподтишка все о ней разузнать?
– А?
– Есть местечко на Мейн-стрит под названием «Моби Дик», я хотел там побывать, – сказал Ной. – Пошли туда.
Это мне за то, что разнюхивала о его девушках. Я пошла с Ноем в город, продолжая держать его за руку.
– Выходит, ты рассказал папе о романе и письмах. А про ожерелье упоминал?
Ной бросил на меня взгляд, но ответил не сразу.
– Нет.
– Нет? Ты помедлил с ответом.
У него вырвался смешок.
– Нет. Просто сомневаюсь, что это поможет.
– Потому что он решит, что я еще сильнее докапываюсь?
– Да, все равно это не привело бы ни к чему хорошему. – Ной остановился у входа в ресторан. – Мы пришли.
И мы вошли в ресторан, позабыв о потерянных ожерельях, бывших девушках и осуждающих семьях.
Мама уже знала о Киндертранспорте, потому что мамы знают все о Киндертранспортах, налогах, возможностях здравоохранения и умрешь ты или нет от странной шишки на локте. Но она ни разу не слышала про американский Киндертран-спорт.
"Лето потерянных писем" отзывы
Отзывы читателей о книге "Лето потерянных писем". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Лето потерянных писем" друзьям в соцсетях.