Ханна Рейнольдс - Лето потерянных писем

Я вскрикнула.

– Что? Что там?

– Я нашла их. – Нашла своих прадедушку и прабабушку. Родителей моей бабушки. Я повернула ноутбук экраном к Ною, чтобы он сам посмотрел. – Погляди!

– Ого! Превосходное расследование.

Я обхватила лицо Ноя руками и запечатлела смачный поцелуй на его губах.

На трудоемком немецком, искусно переведенном с помощью онлайн-переводчика в Гугле, я написала в организацию, с которой скачала архивы, с вопросом, есть ли у них похожие документы. И поискала Любек – город, в котором, видимо, и родилась моя бабушка. Это был немецкий порт, заселенный со времен неолита. Евреев в него не допускали, поэтому в начале восемнадцатого века они обосновались в соседнем городке Мойслинг. Когда в 1806 году Мойслинг вошел в состав Любека, им разрешили въехать. К началу двадцатого века в Любеке проживало свыше семисот евреев.

Неужели так сложно найти нескольких Голдманов среди семисот евреев? Я написала мэрии Любека с вопросом, сохранились ли у них записи акта о рождении моей бабушки или ее родителей. Потом отправила похожий запрос в синагогу Любека, которую построили в восьмидесятых годах девятнадцатого века и, видимо, бывшую единственной функционирующей в довоенное время церковью. Выглядела она как раз так – кладка красного кирпича.

Через три дня синагога прислала мне свидетельства о рождении бабушки и ее родителей, а также их свидетельство о браке.

– Я в шоке, – на следующий вечер сказала я Ною, когда он заехал за мной после смены в «Проуз Гарден». – У меня ощущение, будто я ищу иголку в стоге сена.

– Но они не сообщили тебе о родственниках?

Я вздохнула.

– Нет. И я пыталась погуглить, но ничего не нашла. И все же это доказательство того, что они существовали. Доказательство, что у них была жизнь. – Я посмотрела из машины на луну. Было пол-одиннадцатого, обычно в это время я шла домой и ложилась спать, но Ной настоял на встрече. – Куда мы едем?

– Это сюрприз.

– Ненавижу сюрпризы.

Он наклонился и поцеловал меня.

– Облом!

Мы поехали по Норт-Бич-стрит, но вместо пляжа свернули немного направо, а потом к Коблстоун Хилл. Мы ехали по незнакомой мне дороге, мимо огромных темных домов, а потом припарковались возле пустой лужайки посреди переулка.

– Сюда, – прошептал Ной. Даже в такое позднее время суток воздух был влажным и жарким и не помогал даже вялый ветерок. Ной взял меня за руку и довел до конца пешеходной дорожки. Дальше шла песчаная тропинка, зажатая двумя высокими живыми изгородями, очерчивающими границы двух земель. Эта нейтральная полоса заканчивалась деревянными ступеньками, встроенными в дюны, и вела вниз, на пляж. Мы встали у края, и нам открылся захватывающий дух вид на океан.

Я застыла. Оказалась, что я не всегда ненавижу сюрпризы.

– Господи, как красиво.

Ной обхватил рукой мои плечи и притянул к себе.

– Согласен.

Вода переливалась неоновыми голубыми искорками и омывала волнами берег. Таинственная, мистическая и прекрасная. Я вздрогнула от восхищения. Я даже не подозревала, что мир может быть таким.

– Что это?

– Биолюминесцентные медузы. Они называются гребневики.

Мы спустились по ступенькам на песок, скинули обувь и подошли к океану. Красивые, сияющие и диковинные волны бились о берег, и меня охватило какое-то странное чувство. Иногда, при виде столь невероятной и поразительной природы, я чувствовала, будто мне передают мучительную тайну, которую не суждено постичь, – что-то очень древнее и важное.

Только сейчас в груди щемило не так сильно, как обычно. Близость Ноя заполнила эту дыру в сердце. С ним я могла оценить по достоинству эту красоту. И притом не тосковала о том, чего никогда не имела.

Ной стянул футболку, и я вернулась мыслями к нему.

– Что ты делаешь?

– Отправляюсь в воду. – Он улыбнулся мне с сияющим от счастья лицом.

– Серьезно? – Я уставилась на него, разинув рот, а потом посмотрела на переливающуюся воду. – Это безопасно?

Он попятился к воде.

– Предлагаю узнать. Или ты боишься?

– Это провокация, Ной Барбанел.

Его улыбка была ярче луны.

– Тогда ты должна сразиться со мной. – И не успела я запротестовать, как он бросился вперед, закинул меня на плечо и вбежал в океан, забрызгав меня водой. Я отважно боролась с ним, хохоча и крича:

– Даже не думай!

– Меня не остановить.

Я шлепнула его по заднице.

– Я тебя укушу…

И тут Ной бросил меня в воду.

Океан сомкнулся над моей головой, утянув в тихий уединенный мир.

Я выпрямила ноги, а мои волосы медленно плыли по течению. Потом я выскочила из воды и запрыгнула на Ноя.

– Ты мокрая! – взвыл он. – И холодная!

– Так тебе и надо. – Пиная Ноя по ногам, я пыталась вывести его из равновесия и скинуть в воду. Но он поймал меня за лодыжку и прижал ее к своему боку. А потом вдруг закинул вторую мою ногу себе на талию, видимо, решив, что это удачная идея. Я обхватила его ногами, а Ной придерживал меня руками, и мы радостно улыбались и смотрели друг другу в глаза.

Потом мы целовались, смеялись и плавали, и играли в воде до тех пор, пока не выбились из сил. Нас снова окружили светящиеся зелено-голубые медузы, которых мы вначале спугнули. Мы перевернулись на спину и медленно поплыли, держась на соленой воде, оказавшись между небом и океаном.

Вот что самое главное.

Я не нравилась семье Ноя, которая думала, что нам лучше не встречаться. Но я считала иначе. Ной нравился мне так сильно, что иногда казалось, у меня будет удар, если я проживу день и не увижусь с ним. Он нравился мне так сильно, что я представляла его всякий раз, как закрывала глаза. Я тосковала по его прикосновениям, смеху, взгляду. Может, другие и сомневаются, что у нас что-то выйдет, – я уважала их мнение. Но сама решила, что отношения между нами – прекрасная идея.

Возможно, лучшая идея на свете.

– Как ты относишься к светским приемам в саду, устроенным до неприличия богатыми людьми? – спустя несколько дней спросил Ной, когда мы валялись на пляже после того, как я закончила работу, а он – тренировку по гребле.

Я приподнялась на локтях и посмотрела на него сверху вниз. Какой же красивый этот парень с вьющимися волосами, темными глазами и улыбкой, которая не сходила с его лица, когда мы были вместе.

– Как, например, к той, на которой я подавала напитки?

– Замени начало лета на конец лета. Бабушка с дедушкой устраивают ее каждый год.

– Я немного скептично отношусь к вечеринке с твоей семьей.

– Чем чаще они будут видеться с тобой, тем быстрее привыкнут. Экспозиционная терапия[17].

– Хм.

– Моей маме ты нравишься. Папа просто немного злится из-за ботаники, но скоро угомонится. Особенно если поймет, что у нас серьезные отношения.

Серьезные отношения. Меня очаровывало, что он говорил об этом как бы невзначай. Ной не сомневался в нас. Он хотел, чтобы его семья лучше меня узнала. У него были серьезные намерения.

И все же.

– А бабушка с дедушкой?

– Постараемся не попадаться им на глаза. – Он притянул меня к себе и сказал умоляющим тоном: – Пожалуйста, я обязан там быть. И это мой последний вечер на острове перед отъездом в Бостон. Я хочу провести его с тобой.

Меня охватила грусть при мысли, что он так скоро уедет. Я и сама уеду через неделю, а потом мы не увидимся бог знает сколько. Я с трудом ответила:

– До чего же круг замкнулся.

– Пожалуйста. Если хочешь, можем снова вломиться в кабинет.

Вот тут я улыбнулась по-настоящему.

– Если тебе повезет.

Ной посмотрел на меня с ухмылкой.

– Можешь и мне подать шампанское.

Я легонько стукнула его по груди.

– На тебя я его пролью.

– О, думаю, это мне тоже придется по вкусу, – прошептал он. У меня отвисла челюсть, а Ной расхохотался и, притянув меня к себе, поцеловал.

– Испорченный мальчишка.

Он перевернул нас и прижался губами к моему подбородку.

– Только если тебе повезет.

Так что мы все же пошли на вечеринку.

В этот раз я надела легкое розовое платье и босоножки на каблуке. Вместо того, чтобы тайно пробираться в дом, я приехала пораньше и во время подготовки провела время в компании Ноя и кузенов. И вместо ранних летних цветов мы были окружены пышной зеленью и яркими красками; мир словно расцвел.

И все же забыть о том, что скоро наступит осень, не удавалось. Утром Ной уедет в Кембридж, а следом и я – в Саут-Хэдли. Я пыталась представить, как мир снова становится холодным. Казалось нереальным, что сюда, где солнце напитало меня от макушки до самых пяток, может прийти зима. Кожа покрылась бисеринками пота, а воздух наполнился дурманящим благоуханием цветов. И тем не менее я чувствовала, что времена года готовы сменять друг друга, пока мир продолжает вращаться. Мой мир продолжает вращаться.

– Держись рядышком, – сказал Ной, когда начали прибывать гости. Он разглядывал входящих взрослых с нашего укромного уголка в компании кузенов.

– Что произойдет, если я отойду?

– Тогда я не смогу защитить тебя от разговоров, вошел или вышел из моды змеиный принт.

Я захлопала глазами.

– И что же?

– Ладно, может, тебе стоит поучаствовать в этих беседах.

Но таких заурядных разговоров не было – или, может, и были, но я почти их не замечала, потому что каждый раз, как мы подходили к новой группе людей, Ной говорил: «Это Эбигейл, моя девушка». К тому моменту я спускалась с небес на землю – его девушка! – и мы переходили к следующим гостям.

Я старалась держаться рядом с ним, потому что не хотела упустить ни минуты этого вечера, даже если нам приходилось делить его с другими людьми. Но в какой-то момент я очутилась поодаль от Ноя, а в следующую секунду поняла, что передо мной стоит его мама.

– Эбби, я так рада, что ты пришла.

Миссис Барбанел была, наверное, единственным членом клана Барбанел, которая искренне радовалась моему визиту, поэтому в ответ я осторожно улыбнулась.

– Здравствуйте, миссис Барбанел. Все очень красиво.

– О нет, благодарить надо не меня. Это все усилиями бабушки Ноя. – Она наклонила голову, как птичка. – Ной сказал мне, что в следующем году собирается на курсы по биологическому разнообразию.

Я напряглась, испугавшись, что меня вежливо попросят на выход.

– Вроде неплохая идея, – к моему удивлению, добавила миссис Барбанел. – Он рассказывал мне о программе и очень ей рад. Ной всегда увлекался природой. Его бабушка обучала его искусству садоводства каждое лето, когда мы сюда приезжали.

– Правда? – пропищала я.

Миссис Барбанел улыбнулась.

– Она пыталась научить и меня, когда я только вышла за Гарри, но природа – это не мое. Она пришла в восторг, когда Ной проявил интерес. Это отчасти семейная традиция – бабушка моего мужа научила Хелен. – Ясный твердый взгляд миссис Барбанел навел меня на размышления, много ли она знала об этом лете. – Садоводство – одно из немногих их общих интересов.

– Я рада, – искренне ответила я. Да, я горой стояла за бабушку, но также мне было горько за Хелен, за любого человека, который чувствовал себя запасным вариантом. Ведь, разумеется, она хотела влиться в эту семью. Разумеется, она хотела получить одобрение свекрови. За Еву Барбанел сердце у меня тоже болело. Она показывала моей бабушке все цветы, которые высадила. Когда бабушка бросила Эдварда, чувствовала ли Ева, что потеряла дочь?

Солнце скрылось за морем, и на небе появилась луна, напоминая идеальную жемчужину на черном бархате. За веселыми разговорами вечер шел быстро. В одиннадцатом часу по пути из уборной я остановилась у изгороди и вдохнула ночной воздух, внимательно осмотрев двор. На лужайке толпились люди: взрослые, подростки, даже дети. Между гостями потоком разливались летние радость и удовольствие. Даже окна сияли уютным теплым светом. Впервые «Золотые двери» казались мне домом.

Я вытащила телефон, чтобы запечатлеть этот момент, и навела камеру на Ноя, стоявшего напротив дома в компании друзей. Наверху экрана появилось уведомление о новом письме – пришел ответ на мое сообщение в Хольцман-Хаус. От удивления и предвкушения я резко втянула воздух и открыла письмо.

Дорогая Эбигейл!

Здравствуй. Меня зовут Меган Вольф, я стажер в Еврейских архивах Нью-Йорка. Мне передали твой запрос относительно фотографий 1939 года из Хольцман-Хаус. Я оцифровала собрание снимков тех лет, они в приложенном файле. Надеюсь, его содержимое – то, что ты ищешь! Пожалуйста, дай знать, нужна ли еще какая-то помощь.

Отправлю-ка я этому стажеру подарочную корзинку.

Ной по-прежнему болтал с гостями посреди лужайки и смеялся вместе с двумя мужчинами в костюмах из жатой ткани. Не соскучится еще за несколько минут. Я открыла сканированный документ.

Фотографии медленно загружались, поэтому я так же неспешно прокручивала их и внимательно разглядывала. Дети и подростки. Девочки моего возраста держат младенцев. Лица печальные, тяжелые пальто, вышедшие из моды шляпы, редкие улыбки…