Когда наступило время ехать в гости, в Бригхэмптоне царила суматоха. Надев через голову греховно мягкий шелк, Крессида затрепетала, любуясь собой. Аквамариновый шелк удивительно подошел к цвету ее кожи и волос, а фасон очень подходил ее фигуре. Она покрутилась, наслаждаясь покачиванием юбки, замечательным ощущением шелка на коже, и на какой-то миг почувствовала себя красавицей.

— Стой смирно, успеешь порадоваться своему великолепию, осталось совсем немного, — говорила Калли, застегивая пуговицы на спине сестры.

Крессида перестала крутиться и рассмеялась:

— Великолепию! Рядом с тобой я по-прежнему простушка.

Калли, с ее высоко заколотыми темными локонами и бабушкиными золотыми сережками в ушах, выглядела потрясающе. Шею Крессиды украшал бабушкин золотой медальон.

Калли закончила возню с пуговицами и одобрительно похлопала Крессиду по спине. Та отстранилась, и они стали смотреться в зеркало. Платья были несложных фасонов, со скромной отделкой, но смотрелись роскошно, так что Крессида чуть не застонала от удовольствия.

— Как чудесно хоть один день не чувствовать себя бедной, — тихо сказала Калли, словно угадав мысли Крессиды.

— Я считаю, что мы выглядим просто отлично, — заявила Крессида. — Богатые джентльмены, увидев нас, упадут замертво, так что мы недолго будем бедными.

Калли прыснула:

— Лучше идем, пора ехать!

Том уже ждал их с экипажем. Бабушка, дремавшая в гостиной у камина, проснулась, чтобы поахать, какие они красивые, и поцеловала обеих. Бабушка не захотела ехать с ними и осталась дома с соседкой, дом которой стоял у самой дороги. Но она вышла проводить их и махала им рукой, пока Том выезжал на основную дорогу.

Пенфорд сиял огнями. Джулия сказала, что народу будет немного, но миссис Хейз постаралась устроить все как нельзя лучше. Крессида сняла у дверей свой легкий плащ и старалась не выказывать удивления, осматриваясь вокруг. Она и раньше бывала в Пенфорде, но никогда дом не выглядел таким праздничным, как сейчас. В просторном холле горело множество свечей, пахло свежесрезанными розами, ваза с которыми стояла на столике с мраморной столешницей в центре, — сад Пенфорда был известен всему Харфордширу. Миссис Хейз была здесь же и встречала гостей приветливой улыбкой. А рядом с ней, высокий и красивый, но с отсутствующим выражением лица, стоял майор.

Крессида перестала дышать. Он выглядел… важным, не таким, как раньше, и одновременно опасно притягательным. Темный вечерний костюм хорошо сочетался со строгими чертами его лица и не по моде короткими волосами. В нем отсутствовала мягкость или легкость — только мужская притягательность, которая практически приковала ее к полу. Он не был похож на человека, которым можно вертеть, хотя до сих пор она была с ним резка, даже груба и капризна. А сейчас у нее явно глупый вид, потому что, когда он заглянул ей в глаза, мысли у нее сразу смешались. Она не могла двинуться с места, не могла говорить и думать, пока его синие глаза удерживали ее взгляд. Калли подтолкнула ее, и она шагнула вперед.

— Тебе что, плохо? — шепнула ей сестра.

— Нет, — пролепетала Крессида, краснея от собственной неловкости. Она заставила себя улыбнуться и последовала за Калли.

Миссис Хейз сердечно приветствовала их, потом повернулась к сыну, стоящему рядом.

— Вы ведь уже знакомы с моим сыном Александром? — с улыбкой спросила она.

— Да. Сэр, рада видеть вас снова. — Калли присела, он склонился над ее рукой.

— Миссис Филлипс. Добро пожаловать в Пенфорд. Крессида взяла себя в руки.

— И мисс Тернер. — На этот раз его губы чуть дрогнули в улыбке. — Добро пожаловать в Пенфорд.

— Благодарю вас, — сумела выговорить она, когда он взял ее руку.

— Надеюсь, когда вы в тот день возвращались домой, прогулка была приятной.

Он продолжал удерживать ее руку, не сводя с нее глаз, в глубине которых она различала таинственное мерцание. Калли говорила что-то миссис Хейз. Крессиде нужно было самой выходить из положения. Она старалась держаться как можно прямее, широко улыбнулась ему и сказала:

— Спасибо, просто великолепная.

Получилось. Его брови немного поднялись, он выпрямился. Между ними будто пробежал поток свежего воздуха. Или ей это почудилось, потому что каждый раз, когда он оказывался рядом, она задерживала дыхание. Она ненавидела это ощущение — ее сердце словно сжималось, а потом вдруг подпрыгивало к горлу. И так происходило каждый раз, когда он фиксировал на ней внимание. Плохо, что он с такой легкостью приводит ее в замешательство.

— Крессида! — Джулия очень вовремя подлетела к ним. — Как я рада вас видеть! — весело воскликнула она, хватая ее за руку, которую майор выпустил, услышав восклицание сестры. — Извини нас, — бросила Джулия брату, уводя Крессиду. — Слава Богу, вы пришли, — шепнула она. Взяв подругу под руку, она повела ее в гостиную. — Я уже все глаза проглядела.

— Мы опоздали всего на четверть часа, — заметила Крессида, смеясь. Теперь, когда она оказалась подальше от майора, ее сердце билось ровнее. — Что такого ужасного произошло с вами за это время?

Джулия вздохнула:

— Все ужасно. Гости осторожничают, боятся слово сказать о последних пяти годах, но не могут думать ни о чем другом. И Алек! Он нисколько не помогает разрядить атмосферу и все время угрюмо молчит.

Он не показался ей очень суровым в холле, когда поддразнивал ее и нарочно долго удерживал руку. Крессида пыталась отделаться от воспоминания о прикосновении его длинных пальцев.

— А как, по-вашему, он должен себя вести?

— Ему следовало все объяснить.

— Как, просто стать перед всеми и все рассказать? — Крессида оглядела комнату, большинство гостей она не знала. Отсутствующий пять лет майор, вероятно, тоже не был с ними знаком. — Вряд ли это возможно.

Джулия подумала.

— Вы не знаете Алека. Он совсем не скрытный и всегда выкладывал все как есть.

Крессида вспомнила, как он осторожно, крадучись двигался в их конюшне и не произнес ни слова, когда она нацелила на него пистолет. Возможно, иногда он мог быть откровенным, но держать язык за зубами он тоже умел. На самом деле он совсем не был похож на человека, описанного Джулией, и Крессида гадала, кто же из них ошибается.

— Как и я, — сказала она. — Вечер чудесный, и я очень благодарна вам за приглашение.

— И я тоже! Большое спасибо, Джулия. — К ним подошла Калли, ее глаза блестели, щеки разрумянились.

Джулия повеселела, и они переключились на другие темы.


Алек никогда не думал, что будет скучать по войне, но, когда он шел с матерью через гостиную, ему захотелось оказаться на поле боя, под пулями лучших французских стрелков, лишь бы не здесь, под тщательно маскируемыми любопытными взглядами гостей.

Его мать намеревалась рассказать ему все о каждом из присутствующих.

— Мистер Эдварде, новый викарий, — ворковала она. — Очень хорош, но его жена чересчур благочестива. Я думаю, она бьет своих детей, слишком уж они тихие и послушные. — Жена викария, поджав губы, присела перед ним.

Алек знал, что вечер нужен его матери, чтобы она снова могла гордиться им, поэтому он просто улыбался и кланялся, пока его мать не заговорила с ним об интересных ему гостьях.

— Миссис Филлипс и мисс Тернер. — Мать тихонько цокнула языком. — Очень грустно.

— Вот как? — наконец проявил интерес Алек. — Почему?

— Мне кажется, они жили не по средствам и близки к разорению. Не думаю, что это полностью их вина. Их отец — совершенный мот, сейчас его нет, он бросил их в таком положении. Джулия хорошо знает мисс Тернер, она опасается, что вскоре они могут потерять дом.

Теперь, когда все прояснилось, Алек бросил долгий взгляд на мисс Тернер. Она была очень привлекательной сегодня — в шуршащем платье из шелка цвета морской волны, с золотым медальоном, поблескивающим над холмиками ее грудей. В свете канделябра волосы ее казались более темными, каштановыми, но когда она повернула голову, они заблестели и приобрели оттенок медовых сот. Она стояла с Джулией, выслушивая его сестру с озорной улыбкой на губах, отчего внутри у него что-то сжималось.

— Как жаль, — пробормотал он.

— Очень жаль. Они обе очень милы. — Мать помолчала. — Особенно миссис Филлипс.

Алек перевел взгляд на миссис Филлипс. Она была прелестна в своем розовом платье, но его глаза вернулись к мисс Тернер. Эту не назовешь красавицей, но в ней есть нечто совсем другое.

— Да. Я имел удовольствие на днях познакомиться с ними обеими.

— Неужели? — В голосе матери послышался интерес. — Так вот где ты был? А я-то гадала. Мне следовало бы знать, привлекательные леди по соседству…

— Не начинай сватовства, мама, — ровным голосом сказал он. — Я заезжал к ним, чтобы предложить свою помощь в розыске сержанта Тернера.

Она остановилась и с удивлением посмотрела на него:

— Боже, а я и не знала. Ты знаешь сержанта Тернера?

— Нет. — Она ждала объяснения, глядя на него широко открытыми синими глазами. Алек неохотно добавил: — По просьбе одного человека в Лондоне.

— Вот как! — Она обрадовалась, словно ждала этого с того самого момента, как он возвратился домой. Скорее всего, так и было. — Ты был в Лондоне? Александр… — Она дотронулась до его руки. — Дорогой, я не знала, что сказать людям. Все так… интересуются, что с тобой было, какие приключения могли выпасть на твою долю…

Алек испытывал стыд и неловкость. Его мать терпеливо ждала, когда он все объяснит ей, а он не сказал ни слова. Люди, разумеется, судачили о нем, он знал это. Следовало бы сочинить какую-нибудь историю, о ранениях, неудачах, может быть, о тайной страсти или потере памяти — в общем, что-нибудь такое, чем можно было бы объяснить, его отсутствие последние пять лет. Он уже не раз ловил себя на придумывании подробностей своего недавнего прошлого, это уже становилось привычкой. «Говорите что хотите, — учил его Стаффорд, — кроме правды. Правду — никогда. В какой-то момент это может вам навредить».

Но это относилось к чужим. Алек не хотел лгать матери, если в этом не было особой необходимости.

— Я был в Лондоне, — неопределенно ответил он. — Об этом одолжении попросил меня некто из армии. Мисс Тернер написала ему письмо с просьбой о помощи, и он попросил меня заняться этим.

— О, — его мать была в замешательстве, — армия, понимаю.

Он надеялся, что нет.

— Я не хочу, чтобы кто-то об этом узнал — из-за его семьи. Они кажутся славными женщинами, и мне бы не хотелось травмировать их. — Он слишком поздно вспомнил, что мисс Тернер еще не дала своего согласия и, возможно, ему придется вести расследование самостоятельно. Но она была здесь — это наверняка означало, что она склоняется к тому, чтобы дать согласие, хотя ему в любом случае надо действовать, не дожидаясь ее реакции. Внезапно он осознал, что уже несколько минут неотрывно наблюдает за ней, и отвернулся.

— Конечно. — Тень легла на лицо матери. — Вот почему ты вернулся домой. Потому что тебя послали сюда.

Печаль в ее голосе пронзила его. «Никогда не говорить правду». Алек опустил голову.

— Нет, — тихо сказал он. — Я вернулся домой из-за Фредерика.

Глава 10

Крессида прекрасно проводила время. Большинство гостей оказались приятными людьми без претензий, достаточно тактичными, чтобы не упоминать о том, ради чего их собрали, и настроенными получить удовольствие от вечера. Когда Джулия, извинившись, вышла, чтобы распорядиться насчет напитков, Крессида с удивлением обнаружила, что прошло уже почти два часа.

— Я рада, что мы приехали, — тихонько заметила Калли, оказавшаяся рядом с ней.

— Я тоже, — призналась она.

— И не только потому, что приятно снова почувствовать себя хорошенькой, хотя это тоже чудесно. — Она задвигалась, заставив колыхаться свои юбки, ей очень нравилось смотреть, как по шелку пробегает рябь от падающего на него света. — Так хорошо оказаться в обществе.

— Уверена, что присутствующие джентльмены думают то же самое. Ты сегодня выглядишь замечательно.

Ее сестра сморщила носик — чуть-чуть, чтобы не испортить свою привлекательность.

— Не все они смотрели на меня. — Она помолчала. — Майор Хейз определенно то и дело бросал взгляды на тебя.

Крессида удивленно встрепенулась.

— Не может быть.

— Не веришь? — Калли нашла его глазами. Крессида из-под опущенных век взглянула туда же и заметила, что он смотрит в ее сторону. Он стоял рядом с матерью, потом наклонился к ней, что-то сказал, и они вышли из комнаты. — Клянусь, каждый раз, когда мне случалось взглянуть на него, он пребывал в задумчивости и смотрел на тебя.