— Он просил меня позаботиться о его жене и сыне, — сказал Алек Лейси, который, казалось, съеживался на его глазах. — Вы знаете, где они сейчас?

Лейси опустил голову, прикрыл глаза и мотнул головой:

— Нет.

Алек перевел дыхание. Что ему теперь делать? Интуиция подсказывала ему, что лучше всего предоставить Стаффорду решать это. Какого бы наказания ни заслуживал Лейси, у Стаффорда было больше возможностей осуществить правосудие. Но речь шла об убийстве. Он теперь не видел возможности просто уйти и ждать, как поступит Стаффорд. На руках у Стаффорда могли оказаться карты, о которых Алеку ничего не известно. Судя по тому, что он знал, Стаффорду и Хейстингсу смерть Тернера была на руку, так что они могли поблагодарить Лейси.

Визг за дверью прервал его мысли. Алек обернулся и автоматически пригнулся, готовясь защищаться и гадая, кто бы это мог кричать. Кричала женщина, а в доме Лейси вряд ли были служанки — только лакей и дворецкий, не считая Морриса, который исполнял самые разнообразные поручения…

Дверь распахнулась — вошел Моррис, подталкивая извивающуюся в его руках женщину. Сердце у Алека ушло в пятки еще до того, как он увидел ее лицо.

— Моррис, — удивленно заорал Лейси, — какого черта?

— Она пряталась у дороги, — пояснил слуга. Одна его рука обвилась вокруг груди Крессиды и удерживала ее за горло, но Алек не мог оторвать взгляд от другой его руки. В которой громила держат пистолет, приставив его к боку женщины. — Одна из Тернеров.

Глава 30

Лейси повернулся к Алеку, недоверие на его лице сменилось отвращением.

— Зачем вам понадобилось привозить ее сюда?

— Я не привозил. — Алек говорил ровным голосом, негромко, не сводя глаз с Крессиды.

Она согласилась остаться в Пенфорде. Он поверить не мог, что она последовала за ним, и все же она оказалась здесь, явно одна, и безоружная. Плохо дело.

— Отпустите ее, — спокойно сказал Алек. — Она не имеет никакого отношения к этому и ничего не знает. — Крессида наблюдала за ним широко открытыми, испуганными глазами, но не паниковала. Он невольно восхитился — ее приволокли за шею, к ее боку был приставлен пистолет, но она не впала в панику. Конечно, было бы лучше, если бы она сдержала обещание и осталась в Пенфорде. Плохо, очень плохо.

— Наверное, такая же лживая и подлая, как ее отец, — выкрикнул Лейси.

— Отпустите ее, — повторил Алек, не обращая внимания на Лейси. — Для вашего же блага, Моррис.

Моррис что-то бурчал. Он перехватил тело Крессиды так, что она оказалась зажатой у него под мышкой. Она сопротивлялась, ее ноги беспомощно болтались, как у куклы. Моррис приставил пистолет к ее спине на линии позвоночника. Выстрел если не убьет, то парализует ее.

— Вы хотите занять ее место?

— Лейси, — предупреждающе сказал Алек. Старик рассердился:

— Убери ее отсюда, Моррис. Я не желаю видеть еще кого-то из Тернеров в своем доме.

Слуга усмехнулся:

— Я пристрою ее рядом с тем.

— Где это? — пискнула Крессида. Услышав слова Лейси, она снова начала сопротивляться, извиваясь под рукой Морриса.

Ухмылка Морриса сделалась шире.

— Зарыт позади «укромного уголка», там, где ему и надлежит быть. — Он угрожающе уставился на Алека. — Вы тоже отправитесь к ним. Нечего было являться сюда и угрожать хозяину.

— Лейси, — снова заговорил Алек, на этот раз громче. Слабый гул раздавался у него в ушах. Даже в пылу сражения он никогда так не жаждал убить другого человека.

— Моррис!

— Это мой долг по отношению к мистеру Уильяму, сэр, — ответил слуга. — Я должен это сделать. Не беспокойтесь, сэр.

— Отпустите ее, я сам пойду с вами, — сказал Алек. Моррис был головорезом, жестоким убийцей, но Алек в свою бытность тайным агентом многому научился. Первый урок заключался в том, чтобы оставлять гонор за дверью, не говоря уже о честной игре. Моррис мог выстрелить только один раз. Алеку нужно было добиться, чтобы этот единственный выстрел не попал ни в Крессиду, ни в него.

Моррис захохотал:

— Э нет. Вы отправитесь оба, вот так. Из-за вас молодой хозяин все время попадал в беду. Скорее всего, вы и убили его. Этой ночью здесь нет друзей.

— Она не имеет никакого отношения к Уиллу, — повторил Алек. Он понемногу смещался в ту сторону, откуда можно было видеть лицо Крессиды. Два красных пятна горели на ее щеках, глаза блестели. Он понял, что она в ярости, даже в бешенстве, и уже больше ничего не боится. — Она никогда не встречалась с ним и даже не слышала о нем.

— Но она жила на деньги, заработанные на его смерти, этого достаточно. — Моррис снова потряс ее. — Пора, мисс. Пришло время присоединиться к папе.

Придушенно вскрикнув, Крессида откинула назад голову и с размаху ударила ею в подбородок Морриса. Ногами она ударила его по коленям и ногтями вцепилась в удерживающую ее руку. Он выругался, отвернул от нее голову и чуть не выронил пистолет. Алек сделал стремительный выпад, чтобы выхватить его, но Моррис, все еще ругаясь, успел поднять руку с пистолетом и нацелился на него. Алек увернулся, чтобы не стать мишенью, но приблизиться к Крессиде. Но неожиданно она свалилась на пол. Пистолет тоже упал — Моррис отпустил ее и выронил пистолет, схватившись за веревку, которая обвилась вокруг его горла.

Это был момент растерянности, так необходимый Алеку. Одним резким движением запястья он вытащил из рукава нож и метнул его. Моррис дернулся, на лице его появилось удивленное выражение. Издавая ужасные звуки, он задыхался и кашлял, кровь хлынула из смертельной раны.

Нож был брошен твердой и верной рукой. Тяжелая рукоятка подрагивала прямо под мясистым подбородком Морриса, лезвие пронзило его горло. Глаза Морриса закатились и стали пустыми. Анжелика, стоявшая за его спиной, дернула за свою гарроту, и его голова сразу упала.

— Анжелика, — сказал Алек. — Можете отпустить его.

Когда она отпустила, Моррис тяжело рухнул на колени. Она заглянула за его плечо и не очень удивилась, увидев торчащую из горла рукоятку ножа.

— Мне не требовалась помощь. — Она взмахнула рукой — вытянула черную веревку, обвивавшую его шею, и чуть подтолкнула громилу. Лишенное поддержки тело медленно свалилось на пол. Кровь, хлеставшая во время падения, залила ковер по широкой дуге, оставив на нем темно-красные пятна. Анжелика отошла, сморщив носик. — От ножа одни неприятности и беспорядок, — со вздохом сказала она.

Алек повернулся к Крессиде, которая перебралась подальше от Морриса и теперь сидела, обхватив себя руками, тяжело дыша и не сводя глаз с убитого.

— Вы не пострадали?

Она подняла на него затуманенные глаза, молча покачала головой. Алек нервно вздохнул, руки у него затряслись от запоздалого страха и ярости, которую он испытал, видя, как она корчится в руках Морриса. Он только кивнул, не в силах говорить.

— Боже мой, — завопил ошеломленный Лейси, — вы убили моего человека!

Алек, наклонившийся, чтобы извлечь нож, бросил на него мрачный взгляд. Острое лезвие он вытер о рукав Морриса.

Анжелика, наматывающая свое смертельное оружие на руку, подняла брови.

— Вы можете оказаться следующим.

Старик вздрогнул, глядя на нее так, словно у нее выросла вторая голова. В темной одежде, со стянутыми назад волосами, не пытающаяся смягчить выражение лица, Анжелика была похожа на ангела смерти, холодного и безжалостного. Когда в дверях позади нее появился Йен, похожий на своих свирепых шотландских предков, Лейси застонал.

— Уберите его с дороги, — шепнул Йену Алек. Здоровенный шотландец посмотрел на Анжелику и кивнул. Он сунул свой пистолет в карман и наклонился, чтобы перебросить тушу Морриса через плечо. Анжелика отстранилась, чтобы он мог отнести тело слуги на диван. Лейси в ужасе наблюдал за всем этим, забившись в угол. Алек протянул Крессиде руку и помог встать на ноги. Она сразу же крепко обняла его, будто боялась, что его могут у нее отнять. Он прижался губами к ее волосам. Она дрожала, и он обнял ее еще крепче, чтобы успокоить и убедиться в том, что все в порядке. Он не собирался убивать Морриса, но вид Крессиды в его руках вызвал в нем дикую ярость, которая пересилила все инстинкты, кроме непреодолимого желания защитить то, что ему дорого. Его рука метнула нож прежде, чем он успел принять решение.

— Почему вы не ждали в экипаже? — осторожно спросила Анжелика, тронув руку Крессиды. — Я не хотела, чтобы вы вмешивались.

— Я ждала у экипажа, — глухо сказала Крессида, уткнувшись в грудь Алека. — Но он нашел меня и притащил в дом.

Алек посмотрел на Анжелику. Она поджала губы.

— Я сожалею, Алек.

— Забудем. Не имеет значения.

Хотя, безусловно, имело значение. Анжелике следовало знать, что их ждет, и даже близко не подпускать Крессиду к Грейнджу. Судя по тому, как она была одета и вооружена, Анжелика хорошо знала, на что идет, и не должна была привозить сюда бесхитростную неподготовленную женщину. В другой ситуации Алек сделал бы ей выговор, но сейчас это действительно не имело значения.

Может быть, это больше, чем что-либо другое, убедило его в окончательности принятого им решения. Он больше не мог оставаться тайным агентом — не потому, что теперь у него были доказательства его невиновности, и не потому, что он возвратился домой, вернул себе имя и положение в обществе, а из-за Крессиды. Если бы с ней что-нибудь случилось, он не остался бы в Пенфорде и продолжал одинокую неприкаянную жизнь в качестве тайного агента Стаффорда. Но с ней… В Крессиде он видел не средство спасения своей репутации, а спасение души. Когда она в его объятиях, все остальное для него не имеет никакого значения.

— Вы позаботитесь обо всем этом? — спросил он Анжелику.

Она кивнула:

— Йен этой же ночью выедет к Стаффорду. Он хочет все знать.

В этот момент Алеку было решительно все равно, что хочет знать Стаффорд. Он кивнул и вышел из комнаты, оставив все позади — поступки Лейси, скрывавшего правду; убийственную преданность Морриса; продажного и корыстного Джорджа Тернера и фатальную, трагическую слабость Уилла. В его объятиях была Крессида, и это поможет ему решить любые проблемы.

Глава 31

Домой они ехали медленно, на одной лошади. В первый раз за пять лет Алек ощущал себя свободным. Тяжкий груз подозрений в предательстве, наконец, свалился с его плеч. Когда он узнал о трагической тайне своего друга, жажда мщения, которая побуждала его к действию, уступила место печали. Острое чувство одиночества, мучившее его, последние пять лет, прошло благодаря женщине, которая сидела впереди него. Он был свободен, имел право достойно жить и любить. Он запрокинул лицо к небу и глубоко дышал.

Они не разговаривали. Пока они были в дороге, стали падать редкие крупные капли дождя, но буря прошла стороной. В Пенфорде у конюшни Алек спешился и бросил поводья мальчику, помогающему конюху. Затем протянул руки Крессиде — в этот момент он больше всего на свете хотел остаться с ней наедине.

Она позволила ему помочь ей слезть с лошади. Всю обратную дорогу она не переставала думать о том, что ее отец напрямую виноват в бесчестье Алека, из-за него он был лишен дома. Именно ее отец без колебаний запятнал доброе имя одного человека, чтобы иметь возможность шантажировать семью другого, которого он погубил.

Пока она, съежившись, сидела в объятиях Алека, перед ее глазами проходила их жизнь с отцом, его веселые подмигивания, заразительный смех, запальчивость и щедрость натуры. Как он принес домой кролика для них с Калли. Как темнело его лицо, когда она пререкалась с ним, и как с холодным сердцем он убедил Калли выйти замуж за мистера Филлипса. Она вспомнила, как он насмехался над Томом и как заботливо отнес бабушку наверх, когда она сломала лодыжку. Это была сладко-горькая смесь счастливого и ужасного. Он содержал их на деньги, заработанные самым постыдным способом. А теперь отец лежит в земле за «укромным уголком» мистера Лейси, если верить Моррису, а ее одолевают смешанные чувства: печаль, злость и облегчение одновременно.

Она заглянула в лицо Алеку. Его имя было покрыто позором, он потерял пять лет жизни и чуть ли не саму жизнь, пытаясь опровергнуть возведенную на него напраслину. Жестокость и ирония судьбы — Алека послали с заданием найти ее отца, который был виновен во всех его несчастьях. Крессида не могла не думать о том, что ее отец сам сделал выбор и предопределил свой конец. Он играл с огнем, и, в конце концов, огонь поглотил его. А ей это стоило потери отца и привязанности к нему. Но не только. Череда всех последних, противоречивых событий, кроме бед, привнесла в ее жизнь и большую любовь.