Пола Куин - Лорд-обольститель

Она открыла глаза и немедленно скатилась с него, игнорируя пульсирующую боль в голове. Рука случайно коснулась обнаженной груди Гарета. Танон пискнула и тут же отдернула руку.

Гарет вскочил с кровати и двинулся в другой конец комнаты.

– О Господи, да на тебе нет одежды! – При виде его обнаженной спины Танон чуть не забыла об ужасной головной боли.

На нем не было ничего, кроме золотых обручей на руках и шее.

– Я всегда сплю без одежды, – сказал Гарет, не поворачиваясь.

Он подошел к накрытому столу и взял вазу с фруктами. Вытащив оттуда сливу, Гарет направился обратно к кровати.

Танон еще шире открыла глаза, а потом зажмурилась.

– Я твой муж, Танон. Открой глаза и съешь что-нибудь.

О, неужели ему нужно напоминать ей об этом? Причем таким мягким и хрипловатым голосом?

Танон нащупала на кровати простыню и, держа глаза плотно закрытыми, кинула ее в сторону Гарета. Мгновение спустя она ощутила, как прогнулся матрас. Танон украдкой посмотрела на мужа сквозь опущенные ресницы. Гарет, как она и опасалась, сидел рядом с ней, но сейчас по крайней мере его тело было закрыто простыней. Танон старалась смотреть только на его лицо, вид которого, впрочем, был таким же смертельно опасным для ее спокойствия, как и любая другая часть его тела.

В голове стучало. Она ничего не помнила о вчерашней ночи, и так было даже лучше.

– Я оставлю тебя, чтобы ты мог одеться.

Танон попыталась приподняться, но прямо перед ней возникла деревянная чаша с фруктами.

– Сначала поешь.

– Оденься. Я не могу есть, когда…

– Нет.

– Да уж. – Она метнула на него рассерженный взгляд. – Ты ведешь себя так же по-дикарски, как и выглядишь.

– Но не настолько по-дикарски, чтобы на этих простынях появилась кровь. – Он направил ярко-голубые глаза прямо на нее. – Хотя меня можно к этому вынудить.

Танон опустила голову, нащупала рукой развязанную шнуровку платья, а потом подняла на Гарета обвиняющий взгляд.

Принц посмотрел на вырез ее платья. Ему следовало раскаиваться в том, что он пытался овладеть ею в таком состоянии, но ведь, черт побери…

– Ты совсем не сопротивлялась.

Она открыла рот, но ничего не произнесла. Гарет улыбнулся и вонзил зубы в сливу.

– И что же означает эта ухмылка? – Танон стукнула кулаком по согнутой ноге мужа, требуя объяснений.

Он уставился на нее тем самым голодным оценивающим взглядом, какой Танон замечала у рыцарей на службе у отца, когда мимо них проходила какая-нибудь смазливая служанка.

– Я – леди. Ты смотришь на меня так, как будто забыл об этом. – Она вертела в руках завязки платья.

– Прежде всего ты – женщина. И вчера ты об этом помнила.

Румянец, выступивший на щеках Танон, оттенил изумрудно-зеленый цвет ее глаз. Сейчас его жена казалась Гарету прекрасной как никогда, и он подумал о том, что с огромным удовольствием сидел бы тут весь день и просто смотрел на нее.

– Что я делала? – спросила Танон, понижая голос.

Ее пальцы с силой вцепились в завязки платья.

– Сводила меня с ума.

Гарет не думал, что ее глаза могли открыться еще шире. Он ошибался.

– Правда?

– Да. И ты опять это делаешь.

Ей нравилось то, как Гарет смотрел на ее рот – так же, как она вчера смотрела на его. Он нагнулся и приблизил к ней лицо.

Non! Танон отвернулась от него. Она не хотела нравиться Гарету, даже если ее охватывало приятное возбуждение оттого, что этот великолепный мужчина желал овладеть ею. Как жаль, что этот проклятый Роджер проиграл на турнире. С ним ей не пришлось бы испытывать подобных чувств.

Кто-то постучал в дверь. Танон вскочила с кровати, схватившись за лиф платья. Она встретилась взглядом с Гаретом и поняла, что и он крайне недоволен этим вторжением.

– Подождите немного! – крикнула Танон, яростными движениями разглаживая смявшееся платье. Гарет неторопливо подтянул простыню повыше и облокотился о подушки.

Танон подошла к двери, открыла ее и впустила трех женщин, постоянно ощущая на себе глаза мужа.

– Как хорошо, что ты уже встала. – Ребекка искоса оглядела прическу Танон и откинула с ее лба выбившуюся прядь волос.

Она повернулась к Гарету и вежливо улыбнулась ему, но сразу же отвела взгляд. Ей стало явно не по себе. Элоиза и Лоретта также чувствовали себя не очень хорошо при виде полуобнаженного валлийца. Танон посмотрела на него и покрылась мурашками от плеч и до пяток. Гарет был похож на сошедшего на землю языческого бога. Его кожа словно сияла золотом, волна волос цвета липового меда струилась по загорелым мускулистым плечам. Он расслабленно лежал на кровати и внимательно оглядывал каждую из трех женщин с присущим ему высокомерием, которое, впрочем, подкреплялось его высоким титулом.

– Ну, – откашлявшись, проговорила Ребекка и сжала запястье Танон, – дела не ждут, ты же понимаешь. Нам нужно помочь тебе одеться для путешествия. Пойдем к тебе в комнату и…

– Ее комната тут, – поправил Гарет, не вставая с постели.

– Конечно, милорд. – Ребекка обернулась в его сторону, но постаралась не смотреть на самого Гарета.

– И она может одеться сама. Ведь так, Танон?

– М-м-м… – Танон мгновение размышляла над его вопросом, а потом отрицательно покачала головой. – Non. Моя одежда очень замысловатая, а мне столько всего надо надеть! Это займет у меня несколько часов.

Гарет вздохнул.

– Что ж, тогда ладно. – Он сел в кровати, после чего Лоретта с Элоизой быстро повернулись в сторону двери. – Вы, дамы, выйдите и подождите, пока я оденусь, а потом вернетесь и займетесь платьями Танон.

Он встал с кровати, одной рукой удерживая на талии простыню. Служанки Танон распахнули дверь и ринулись наружу. Сразу же за ними в коридор последовала их хозяйка.

Но Танон задержал голос Гарета.

– А ты останешься тут, – сказал он ей.

Танон повернулась к нему.

– Но я…

Он смотрел на нее таким взглядом, что ослушаться его приказа было невозможно. Остальные слова застряли у нее в горле. Танон нахмурилась и сложила руки на груди.

– Закройте дверь! – крикнул он Ребекке, которая ждала в коридоре. – К этому зрелищу тебе придется рано или поздно привыкнуть, жена моя, – сказал ей Гарет, кинул на пол простыню и повернулся, чтобы взять свою одежду.

– К такому невозможно привыкнуть, – пробормотала Танон.

Она смотрела на одевающегося мужа, не в силах отвести взгляд от завораживающей игры мускулов на его плечах и бедрах.

Гарет повернул голову и улыбнулся, а потом натянул штаны из тонкой мягкой кожи. Твердой рукой он дернул за шнурки на поясе и завязал их на узел.

– Как твоя голова? – спросил Гарет, натягивая тунику без рукавов.

– Лучше, – призналась Танон, хотя ее голос прозвучал слабо. Она отвела от Гарета взгляд и уставилась в никуда. – Но мне не нравится, что ты мной командуешь. Это очень невежливо и довольно жестоко с твоей стороны.

Гарет направился к двери, но остановился, наклонился и приблизил губы к уху Танон. Он был так близко, что чувствовал дрожь ее тела.

– Я рад, что мой вид оказал на тебя такое исцеляющее воздействие. – Тепло его улыбки эхом отдавалось в голосе. – Я подумаю над своими манерами, – пообещал Гарет, а потом открыл дверь.

Ребекка вошла в комнату, оглядела его быстрым взглядом и кивнула в знак одобрения. Хотя рубашка без рукавов все еще казалась ей несколько вызывающей.

– Мы скоро приведем ее к вам вниз, – сказала Гарету няня, проходя мимо него с платьем насыщенного красного цвета. – В пиршественном зале на столах вас уже ждут горячие булочки, а в бутылях плещется теплый мед.

– Я никуда не ухожу.

После этих слов Танон повернулась и с изумлением посмотрела на него. В ответ он коротко улыбнулся ей.

– Ты ведь не хочешь сказать, что… – Ее глаза расширились, когда Гарет подошел к креслу и уселся в него.

Танон открыла рот.

– Ты же не будешь смотреть, как меня одевают?

– Почему бы и нет? Ты моя жена. – Она продолжала смотреть на него с открытым ртом, и Гарет сделал нетерпеливое движение. – Твой отец выходит из спальни, когда леди Ризанде одевается?

– Ну… поп… но… – Гарет сидел и спокойно ждал, когда она договорит. Танон почувствовала прилив решимости и, раздув ноздри, заявила: – Я не буду одеваться при тебе.

Гарет окинул ее пристальным взглядом. В нем читался явный вызов. Он только что пообещал ей, что подумает над своими манерами. Да что, в конце концов, было с ними не в порядке? Гарет вздохнул. Он не желал отступаться от своих слов. Гарет нахмурился, думая о том, как быстро он становился рядом с ней слабовольным дурнем. Если в самое ближайшее время ему не удастся доказать Танон, что в их браке все решения принимает он, то скоро ему суждено превратиться в воркующего голубка, потакающего любым капризам жены. Сейчас он любыми способами заставит Танон исполнить его просьбу. Но вообще-то ему нужно подумать о более мягком способе воздействия на свою своенравную жену.

– Неужели все норманнские женщины отказывают мужьям в каждой их просьбе? – спросил ее Гарет, точно зная, что нужно сказать, чтобы она перестала препираться. – Потому что меня это раздражает. И кажется очень неучтивым.

Неучтивым? Да ведь у нее безупречные манеры! Она не совершила ни одного поступка, за который пришлось бы краснеть отцу или королю.

На одно мгновение их взгляды встретились в напряженной схватке двух сильных характеров. Потом Танон подняла с пола простыню и подала ее Ребекке.

– Как скажешь, но если ты во мне разочаруешься, то будь добр, не выражай свое неудовольствие вслух.

Гарет чуть не рассмеялся Черт побери, она ведь говорила это серьезно Если бы рядом с ними никого не было, то он сказал бы Танон, что едва сдерживается, чтобы не сорвать с нее одежду. Он сказал бы ей что-нибудь, если бы в этот момент Лоретта не расправила простыню и не скрыла Танон за этим подобием ширмы, а две другие женщины не начали раздевать ее.

Танон думала, что почувствует себя униженной, если разденется перед мужем. Но на самом деле этот процесс оказался одним из самых волнующе-счастливых моментов в ее жизни.

Гарет молча наблюдал за ней, удобно устроившись в кресле. Когда платье Танон упало к ногам, его затуманенные голубые глаза устремились к ее обнаженным плечам. Танон стояла, повернувшись к нему спиной, и была безумно рада тому, что ее отделяла от Гарета простыня. Тем не менее Танон не удержалась и, слегка развернувшись в сторону оценивавшего ее мужа, бросила на него быстрый взгляд и инстинктивно прикрыла руками грудь. Гарет восседал в кресле, словно султан из заморских стран, и с наслаждением смотрел на нее, соблазняя без единого прикосновения. Его напряженный, пристальный взгляд вбирал ее всю, как будто между ними не было никакой преграды.

Камеристки Танон работали быстро. Когда Элоиза надела ей через голову свежую сорочку, он наконец заговорил:

– Повернись ко мне.

От его глубокого, мелодичного голоса кровь Танон воспламенилась. Гарет махнул Ребекке пальцем, отдавая ей молчаливый приказ убрать простыню. Он обвел жену горячим взглядом. Гарет ненадолго задержался на ее груди, потом посмотрел прямо в глаза и… вдруг подмигнул, без усилий потушив пожар, охвативший каждую клеточку тела Танон. Гарет хотел, чтобы она чувствовала себя с ним непринужденно. Чтобы между ними возникла интимность, которая бы не стесняла ее, а наоборот, приносила радость. Танон стало приятно, что Гарет заботится о ее чувствах, и она благодарно улыбнулась.

Теперь Танон могла видеть, что нравится ему, восхищает его Ее вновь пронзил острый укол желания – ощущение, которое появлялось всякий раз, когда Гарет был рядом, и к которому она уже почти привыкла. Танон не считала себя серой мышкой. Родители часто говорили ей, что она красива. Просто она никогда не придавала этому особого значения. Мужчины смотрели на нее, но вскоре отводили взгляд. Даже в родном доме, в Аварлохе, стражники отца едва разговаривали с ней. Те мужчины, что искали ее руки, были старыми, немощными и одноглазыми, за исключением Роджера, который, впрочем, позавчера объявил всем, что его интересовало ее приданое, а не она сама. Танон не удивилась этому. Она ожидала от него подобного отношения и даже говорила себе, что хотела этого: так у нее был шанс не отдать свое сердце человеку, который ее не любил.

Но глаза Гарета всегда были устремлены в ее сторону. Его страстный взгляд находил ее среди толпящихся на поле людей, в пиршественном зале, даже на турнирной арене. С того момента, как он переступил порог Уинчестерского замка, она почувствовала себя красавицей.

Он продолжал смотреть на Танон, пока Лоретта облака ее в шерстяное платье насыщенного красного цвета с золотой окантовкой. Лиф плотно прилегал к телу, подчеркивая тонкую талию и мягкие изгибы бедер. Когда служанки начали сооружать из ее волос высокую прическу, Гарет остановил их: