– Он еще слаб, мадам, после так сказать… ну…

Ладно, обойдемся без подробностей, – сказал доктор. – Короче, ему необходим отдых.

– Я прослежу за этим, – пообещала Мэгги.

– Как ты, дорогая? Ты в безопасности?

– Да, благодаря сэру Дадли.

Ротвелл посмотрел на Райдера, все еще стоявшего на пороге.

– Я знаю, я твой должник. И знаю: как обычно, ты заставишь меня расплатиться.

– Конечно, – ухмыльнулся Райдер. – Зачем ты за мной посылал?

Ротвелл посмотрел на доктора, затем опять на Райдера.

– Я тебе все расскажу позже, сейчас не хочется говорить на эту тему.

– Но можно узнать, от чего тебе стало плохо?

Граф медлил с ответом и вместо него заговорил доктор:

– Необычная реакция на чай, сэр. Но поскольку чай пили и остальные, полагаю, в чашку Его милости что-то попало. Возможно, это было сделано еще на кухне.

В этот момент в комнату вошел Филдз и осторожно кашлянул. Доктор резко повернулся к нему, но увидев в руках дворецкого поднос, на котором стояла бутылка виски и стаканы, сразу же повеселел.

– Это прислал мистер Джеймс, – обратился Филдз к доктору. – Он просил передать, что это понравится вам больше, чем чай, которого вам не довелось попробовать, – он сделал паузу. – Уверяю, в чашке Его милости ничего такого не было. Я собственноручно принес все чашки из кухни.

Не успел доктор отреагировать на его слова, как Ротвелл сказал:

– Филдз, проводи доктора Брокелби и сэра Дадли вниз и налей столько виски, сколько они захотят. Просто уведи их отсюда.

Филдз учтиво поклонился, доктор последовал за ним, но сэр Дадли задержался:

– Надеюсь, Нед, ты скажешь мне всю правду. Хватит отделываться отговорками.

– Конечно, расскажу, мой друг, ведь я тебе многим обязан. Я послал за тобой, потому что моя милая сестричка на вчерашнем маскараде допустила досадный промах и ее слова услышали те, кому не надо было слышать. Двое явились сюда и арестовали мою жену.

– Но, насколько я понял, они не спутали ее с твоей сестрой?

– Нет. Им помогли принять решение, но об этом позже. Полагаю, раз ты спас Мэгги, мне незачем волноваться за Лидию?

– Совершенно верно.

Ротвелл немного помолчал.

– У тебя не будет неприятностей?

– Не думаю, – улыбнулся Райдер. – Благодаря графине и ее благоразумному молчанию. Она не сказала ничего такого, что бы потом могло обернуться против нее или нас с тобой. Нед, не волнуйся. Я обо всем позабочусь.

– Ты очень добр. А теперь убирайся, Я хочу остаться со своей женой.

Когда Райдер ушел, Мэгги внезапно почувствовала смущение, словно впервые осталась наедине с мужчиной.

– Не хочешь забраться ко мне под одеяло? – с улыбкой спросил он. – Здесь достаточно места.

Мэгги хотела этого больше всего на свете, но сказала:

– Не сейчас. Я так рада, что тебе лучше, ни когда в жизни не была так напугана. Думала, ты умер.

– Мэгги, неужели ты так за меня переживаешь?

– Не знаю, как бы я без тебя жила. Мне хотелось тоже умереть, – просто сказала она.

– Джеймс сказал, что ты спокойно позволила себя увести. Тебе надо было сказать, кто ты такая.

– Разве это что-нибудь изменило бы? – Мэгги поняла – он ничего не знает о словах леди Ротвелл. – Они не поверили ни мне, ни Лидии. Только сэр Дадли смог их убедить.

– Я очень ему обязан, – Ротвелл погладил ее по руке. – Должно быть, ты перепугалась до смерти?

– Ты так решил, потому что, по словам сэра Дадли, я почти все время молчала?

– Нет, дорогая. Ведь ты уже имела несчастье столкнуться с английским правосудием. Думаю, ты молчала потому, что так было гораздо разум нее.

– Неужели вы хвалите меня, сэр? – Мэгги улыбнулась.

– Сегодня я много думал над твоими словами, что я ошибаюсь насчет тебя и Лидии. Наверное, ты права. Я должен был поговорить с ней начистоту, и, возможно, ничего бы не было. А что касается тебя, то ты действительно часто говоришь первое, что взбредет в голову, но я заметил – почти никогда не говоришь глупости. И мне нравится твоя прямота и честность. Это относится к твоим достоинствам. Возможно, когда-нибудь твоя излишняя прямота вызовет у меня недовольство, но сегодня ты доказала, что знаешь, когда нужно поступить благоразумно. Умеешь держать язык за зубами.

– Я сказала Лидии, почему ты привез нас вчера домой так рано, – слова вырвались непроизвольно.

– Мне следовало поговорить с ней самому, – он вздохнул. – Да, дорогая, живя в одном доме с мачехой, я разучился доверять женщинам…

– Бедный! – шутливо воскликнула Мэгги.

Он привлек ее к себе и поцеловал. Затем внимательно посмотрел в глаза.

– Ты не сказала Райдеру, что случилось на самом деле?

– Я сама толком не знаю. А ты?

– Думаю, ты догадываешься. Я слышал, как Лидия передавала твои слова Джеймсу, насчет сахара и чтобы мне не давали ни есть, ни пить.

– Я думаю, тебя отравили. Но раз доктор говорит, что…

– Брокелби знает, в чем дело. Он поспешил опорожнить мой желудок и справился с этим весьма успешно. Возможно, когда-нибудь я сумею простить мачеху за содеянное, но никогда не прощу, что из-за нее мне пришлось пить рвотный корень и прочую гадость.

– Но ее никогда не прощу я, – заявила Мэгги. Ротвелл опять обнял жену, но в этот момент открылась дверь и в комнату вошла заплаканная Лидия с мокрым платком в руке.

– В гостиной творится что-то ужасное! Я сказала Джеймсу, что мама обвинила Мэгги в попытке отравить тебя, и он вышел из себя. Никогда не видела его таким разъяренным…

– Это правда? Она обвинила тебя? – Ротвелл пытливо смотрел на жену.

– Она сказала, что тебя отравила якобитка, а поскольку до этого объявила тем двоим, что я – единственная якобитка в комнате, естественно, они арестовали меня. Может быть, мне спуститься вниз и попытаться все уладить?

Мэгги собралась встать, но Ротвелл удержал ее.

– Лидия, где Райдер?

– Вместе с доктором Брокелби в библиотеке. Их отослал туда Джеймс. Он не хотел, чтобы ему помешали разобраться с матерью. А она принялась все отрицать. Сказала, что в твой чай случайно попал порошок, который она принимает в качестве снотворного. Отрицала, что называла Мэгги отравительницей, и вообще, мол, ни в чем ее не обвиняла, только сообщила, что она дочь якобита, принимавшего участие в восстании против короля. Джеймс не поверил ни единому слову. Мама набросилась на него с упреками и заявила: если бы Господу было угодно и Джеймс стал бы графом, то сразу понял бы, насколько абсурдно его намерение жениться на простой шотландке. Но ведь из этого можно сделать вывод: у нее были дурные намерения, и она… О Нед, как ужасно со знавать, что моя мать способна на такое! – девушка опять заплакала.

– Да, это ужасно, дорогая. Но Джеймс не пытался выяснить, что же было добавлено в мой чай?

Лидия вытерла слезы.

– Выяснил, но не у матери, а у Марии. Когда мама отказалась отвечать на подобный вопрос, он послал Филдза за Марией и сказал, что ее повесят за убийство, если ты умрешь, так как она уже несколько раз пыталась отравить тебя во время путешествия. Пригрозил дать в суде показания. Мария разрыдалась и призналась, что действительно два раза добавила тебе в еду белладонну, но к сегодняшнему случаю непричастна.

– Белладонну! Но тогда я должен был сразу умереть, ведь так?

– Джеймс сказал, что, вероятно, именно на это и рассчитывала мама. Она думала, что средство для кожи содержит белладонну, а не обыкновенный паслен, как было на самом деле. Сок ягод паслена нужен для отбеливания лица. Именно он вызывает отравление, но не смертельное, в отличие от белладонны. После первой неудачной попытки Мария решила прекратить добавлять тебе в еду это средство, но Челтон приказал увеличить дозу и заставлял добавить немного настойки опия. Она боялась быть пойманной, поэтому подложила совсем немного отравы. Челтон понял это и жестоко избил жену. В Долине Друмин они ничего не могли сделать – тамошние слуги не пускали их на кухню и вообще зорко следили за ними, А еще она сказала, ты был к ней очень добр, не знаю, что она имела в виду…

– Мы знаем, о чем она говорила, – Мэгги вспомнила, как они спускались с Корриаррака. – Продолжай, Лидия.

– Мария отказалась выполнить приказ Челтона, когда он велел ей увеличить дозу.

– Действительно. – подтвердил Ротвелл, – после одного из таких случаев она заявила, что станет самолично проверять мои блюда и напитки. И сдержала слово. Похоже, я ей обязан.

Мэгги не была в этом уверена.

– Почему они это делали?

Мария объяснила, что всегда выполняла приказы госпожи и не представляла, как можно ослушаться. А Челтону мама пригрозила уволить без рекомендательного письма, если он не послушается. В его возрасте найти новую работу очень трудно, особенно если станет известно, что его выгнали из дома Ротвеллов. Кроме того, им были обещаны деньги, и довольно большие. Не знаю, откуда она собиралась их взять. Господи, как стыдно!

Мэгги сочувственно обняла Лидию. Дверь отворилась и вошел Брокелби. В руке он держал стакан е виски.

– Ротвелл, откуда у тебя виски? Райдер сказал, что не знает. Хотел спросить Джеймса, но он все еще грызется с матерью. Я не стал мешать. Черт, никогда не пробовал ничего подобного! Я обязательно должен взять бутылочку.

– Э, Брокелби, это личные запасы из моего шотландского поместья. Я с удовольствием скажу Джеймсу, чтобы он подарил тебе бутылку, если ты отведешь Лидию в библиотеку и нальешь ей стаканчик для поднятия духа. Мой тесть говорит, что с помощью виски можно вылечить все на свете, и у меня зреет идея наладить его коммерческое производство.

Брокелби пустился в рассуждения, как лучше это сделать, но Ротвелл жестом указал на Лидию.

– Мне, наверное, следовало бы пойти с ней, – сказала Мэгги, когда доктор и Лидия вышли.

– Нет, дорогая, за ней отлично присмотрят Брокелби и Райдер. А ты пойди запри дверь, чтобы сюда не ворвался Джеймс или кто-нибудь еще.

Мэгги заперла дверь и вернулась к кровати.

– Иди ко мне, – Ротвелл протянул к ней руки.

– Разве ты не будешь отдыхать, как советовал доктор?

– Нет, не буду.

– Ладно. Нам нужно кое-что обсудить. Ты знаешь, что ни Джеймс, ни Лидия к этому не причастны?

– Знаю, дорогая. А теперь иди ко мне.

Мэгги не спешила подчиняться.

– Эдвард, я не смогу больше жить под одной крышей с твоей мачехой. Надеюсь, ты не станешь меня заставлять.

– Конечно, нет. Пусть убирается к черту!

– Но ты не выставишь ее за дверь?

– Нет. Хотя она и виновна в покушении на мою жизнь и на твою, кстати, не хочу, чтобы вокруг моего имени разразился скандал. Я отправлю ее в Дербишир вместе с Челтоном и приставлю к ним преданных мне людей. Пусть живут в доме, оставленном ей моим отцом. Мария может жить где хочет. Челтон больше не посмеет ее обидеть, если она предпочтет жить с моей мачехой. Я прослежу за этим. Но сейчас больше не хочу разговаривать об этом.

– Думаю, все правильно. Должно быть…

– Мэгги, иди сюда, – в его голосе прозвучали нежные нотки, и она почувствовала волнение.

Резким движением Ротвелл стянул рубашку через голову.

– Разденься и забирайся ко мне под одеяло.

– Эдвард, еще слишком рано. Кроме того, скоро ужин. Не думаю, что твоя мачеха захочет сегодня выполнять роль хозяйки, а Лидия слишком молода, чтобы…

– Мэгги, раздевайся!

Она принялась послушно расшнуровывать платье.

– Ты действительно собираешься заняться коммерческим производством виски? Но ведь отец не собирается платить налог…

– Если у нас будут рынки сбыта, это не проблема. Ведь покупают же здесь вино. Почему не будут покупать виски? Обсудим это позже. Давай, забирайся в постель!

Мэгги позволила платью соскользнуть на пол. Не отрывая взгляда от его лица, то же самое сделала с нижней сорочкой, затем задумчиво сказала:

– И все же я не уверена, что из нашего брака что-то получится. Между нами сплошные разногласия, и хотя я знаю, что тебе нравится моя внешность и то, чем мы занимаемся в постели…

– Черт побери, Мэгги! В наших силах сделать наш брак крепким и счастливым, невзирая на то, что между нами есть разногласия. Но если я решил затащить тебя в постель, то лучше не дразни меня, – угроза вовсе не показалась ей страшной.

Мэгги обхватила ладонями грудь и шагнула к кровати.

– Думаю, Эдвард, тебе полезно будет научиться просить.

– Ты можешь думать все что хочешь, дорогая, – отозвался Ротвелл, протягивая руку. – Иди сюда!

Мэгги отступила на шаг и улыбнулась:

– Начни с того, что поласковей попроси меня лечь с тобой в постель.

Мэгги втайне надеялась, что муж схватит ее и затащит в постель силой, но вместо этого он закинул руки за голову.

– Я тебе говорил, что люблю тебя?

– Нет, я догадалась сама. Но не надейся, что я сразу брошусь в твои объятия. Я тоже не говорила тебе этих слов. Если хочешь услышать их, ты знаешь, что должен сделать.