— Граф не должен знать об этом.

Немного поразмыслив, Кармела предложила:

— Объясните ему, что вы не хотели портить вечер своим сообщением. А затем, дабы не вызвать никаких подозрений, расскажите, как мы беседовали, сидя здесь вдвоем, и я пообещала продолжить дальнейшее обсуждение наших дел, когда вы вернетесь.

Принцу потребовалось какое-то время, чтобы осмыслить ее слова. Затем он улыбнулся, и в его глазах запрыгали чертики.

— Весьма дипломатично, леди Фелисити, — одобрил он, — это исключает всякие подозрения, какое только может возникнуть у графа по поводу причины моего отъезда.

— Да, само собой разумеется, было бы ошибкой навести его на мысль, что вы обыкновенным образом спасаетесь бегством.

Принц рассмеялся, звонко, заливисто, как мальчишка.

— Вы великолепны! Возможно, я все-таки совершаю непростительную ошибку, не настаивая на нашем браке. Тогда вы бы правили моей страной, совсем как Екатерина Великая!

— Это оказалось бы самым невыносимым испытанием для вас в жизни! — подметила Кармела. — Без тени лести говорю вашему королевскому высочеству — вы сумеете стать очень хорошим монархом, я в этом не сомневаюсь.

— Спасибо, — поблагодарил принц, — еще раз спасибо!

Трудно передать словами, что вы сделали со мною, и как отныне я совсем по-иному вижу свое будущее.

— Вы решите, будто я снова применяю свои провидческие способности, но вы с Габриэлой определенно найдете свое счастье, — сказала Кармела, — и вместе превратите Хорнгельштейн в процветающий край.

— Я надеюсь на это! Я искренне надеюсь на это! — ответил принц. — Я приложу все усилия, чтобы ваши слова сбылись.

Сжав обе руки Кармелы, он с искренним жаром от всей души снова и снова благодарил ее. Они улыбались друг другу.

Дверь отворилась, и в комнате появился граф.

Поскольку девушка сидела лицом к двери, она увидела графа первой. А точнее, он первым увидел, как они, улыбаясь и взявшись за руки, сидят на диване.

Несомненно, он сделал не правильные выводы, и удовлетворенное выражение появилось на его лице, пока он шел к ним.

Принц выпустил руку Кармелы и поднялся с дивана.

— Я как раз сейчас сообщил леди Фелисити, ваша светлость, — начал он, — неутешительную новость о моем отъезде в Хорнгельштейн на несколько дней.

— Вы уезжаете от нас? — удивился граф.

— Это действительно так, хотя у меня нет никакого желания покидать вас, — продолжал принц, — но этим утром я получил письмо от моего премьер-министра, который просит меня возвратиться и уладить небольшой конституционный кризис, касающийся трона.

Он вздохнул весьма правдоподобно и добавил:

— Эта проблема требует моего личного присутствия, но, надеюсь, недолгого. Я рассчитываю возвратиться на следующей неделе.

Граф сначала нахмурился, но после обещаний вернуться хмурое выражение исчезло с его лица, и он сказал:

— Мне будет не хватать вас, сударь, и я тешу себя надеждой, что вы поспешите сюда как можно скорее.

— Я уже признался очаровательной леди Фелисити, — сказал Принц, — это единственное мое стремление.

Он лукаво и даже немного кокетливо улыбнулся Кармеле. Она чуть было не рассмеялась в ответ, но вместо этого сочувственно произнесла:

— Вам предстоит столь утомительная поездка, ваше королевское высочество, правда, все говорят, в наши дни и в это время года стало намного легче путешествовать через Францию, чем бывало прежде.

— Истинно так, — согласился принц, — и если я уеду завтра утром, я надеюсь вернуться сюда в конце следующей недели.

— Мы будем ждать вашего возвращения, — поддержала его Кармела, — не так ли, кузен Селвин?

— Да, безусловно, — кивнул граф. — Я позабочусь, чтобы мои самые быстрые лошади домчали вас в Дувр, где моя яхта будет ждать вас. Так вы скорее переправитесь через Ла-Манш, и вам не придется дожидаться обычного судна, которые подрабатывают теперь перевозкой пассажиров через пролив, кажется, дважды в день.

— Вы очень любезны. Право, мне трудно выразить словами мою благодарность за все сделанное вами для меня.

— Тогда, пожалуй, и не пытайтесь, — торопливо перебил его граф. — Пойду отдам распоряжения о вашей поездке.

Вы, несомненно, правильно рассудили. Разумнее выехать рано утром.

С этими словами он направился к двери, и как только граф вышел, принц повернулся к Кармеле;

— Удалось! Право же, нам и впрямь все удалось!

— Ну разумеется, — ответила она, — но будьте крайне осторожны и постарайтесь никак не вызвать подозрений относительно ваших истинных намерений.

— О да, несомненно, я буду осторожен, — пообещал принц.

Тут он остановился, словно неожиданно что-то смутило его:

— А после моего отъезда вы скажете ему о моем плане?

— Нет, если только меня не вынудят какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, — ответила Кармела. — Лично я не имею никакого желания вызывать его гнев на свою голову.

— Он был так добр ко мне и оказал мне столь существенную помощь, — признался принц. — Мне претит сама мысль о необходимости обманывать его. Но в то же время…

— Ваше будущее принадлежит вам, а не ему, — прервала принца Кармела прежде, чем он успел закончить свою мысль.

При этом она понимала, что для графа будет лучше, если его план провалится и сватовство «не выгорит».

«Он слишком глубоко погряз в устройстве чужих дел», — призналась она самой себе, размышляя над тем, как удачно все складывалось. Ведь, в отличие от Фелисити, вступая в схватку с графом, она ничего не теряла. Все выглядело бы иначе, если бы на ее месте находилась сама подруга, которую вынудили бы вступить в этот брак, хотя сердце принца принадлежало другой.

«Как хорошо, что я обо всем догадалась», — подумала Кармела, Ее природное чутье, или «ясновидение», как сказал принц, с детства помогало ей. Подобным даром Фелисити не обладала.

«Итак, принц будет счастлив, — размышляла она, — а я смогу продержаться еще какое-то время, пока Фелисити Не выйдет замуж».

Они с принцем мирно беседовали до возвращения графа, и снова, войдя в комнату, он увидел их склоненные друг к другу головы. Селвин Гэйл еще больше уверился, будто все идет по его плану, и молодые люди начинают симпатизировать друг к другу. Кармела и граф остались вдвоем, когда? принц пожелал им доброй ночи и ушел к себе в комнату, чтобы проверить лишний раз, все ли упаковано должным образом.

— Крайне досадно, — отметил граф, — что принцу Фредерику придется оставить нас в тот момент, когда вы так хорошо поладили.

— Он — приятный молодой человек, — уклончиво сказала Кармела, — и даже более образованный, нежели я ожидала.

— Весьма напыщенное замечание для девицы вашего возраста, — едко заметил граф.

— У вас забавные представления о возрасте, — не преминула подметить Кармела. — Позвольте мне, обратить ваше внимание на одно обстоятельство, о котором вы, как мне кажется, имеете весьма отдаленное представление. Не существует единой мерки наподобие той, что устанавливают в детской для измерения роста, для определения изменения уровня интеллекта от года к году, поскольку все люди развиваются по-разному.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал граф.

— Но в таком случае вам не следует сомневаться и в том, что некоторые женщины в тридцать — всего лишь фривольные, легкомысленные пустоголовые куклы, в то время как девушка даже моего возраста в состоянии порой весьма разумно соображать своей хорошенькой головкой.

Граф расхохотался.

— Когда вы рычите на меня подобно полосатому котенку, — заметил он, — ваши глаза так и рассыпают искры огня, и я ослеплен вашей свирепостью.

— Мне жаль, что это смущает вас.

— Напротив, меня это интригует, — ответил граф. — Очевидно, это интригует и нашего королевского гостя. Но теперь он уезжает, и мне следует определиться, чем же занять вас до его возвращения.

— Здесь есть лошади для верховой езды, а я еще не успела увидеть большую часть поместья, — сказала Кармела.

— Похоже, я тоже, — ответил граф, — но меня интересует, желаете ли вы встречаться с другими членами семейства, которые, безусловно, стремятся познакомиться с вами, проявляя естественное в данном случае любопытство. Или с теми моими соседями, которые, как я полагаю, уже наведывались ко мне, но с кем я еще не виделся.

Поскольку в его предложении таилась опасность, Кармела отреагировала стремительно:

— О, пожалуйста, давайте побудем вдвоем! В данный момент у меня нет никакого желания выдерживать пытку, которой меня обязательно подвергнут члены семьи, засыпав вопросами о жизни бабушки и о ней самой. И неужели в такую прекрасную погоду вам захочется проводить время в четырех стенах, учтиво поддерживая малосодержательные беседы с местными кумушками, которые будут проявлять лишь любопытство, — взмолилась она.

— Да простит меня Боже всемилостивый! — пылко произнес граф. — Но кто-то может посчитать весьма странным ваше пребывание здесь, ведь с нами не проживает ни одна из родственниц женского пола.

Кармела представила, как этот «кто-то» счел бы все еще более странным, узнай, кто она на самом деле.

Решив про себя, что даже пожилая компаньонка сделает ее жизнь невыносимой, она поспешила отмести подобную идею графа:

— Весьма искренне полагаю, никто, даже Гэйлы, не могли бы иметь ничего против моего пребывания здесь с отцом.

В данном случае вы занимаете его место!

Граф расхохотался.

— Сразу видно, как вы относитесь к родственникам, произнося «даже Гэйлы».

— Я знаю, как они относились к бабушке, — вспылила Кармела.

— Безусловно, не намного хуже, нежели она к ним, — примирительно произнес граф. — Мне остается только надеяться, в будущем вы измените свое мнение.

— Поскольку вы — единственный из Гэйлов, которого я пока встретила, я сообщу вам о своих домыслах.

— Вы пугаете меня! — сказал граф с усмешкой.

— Я не нарушаю нашего перемирия, — поспешила заверить его Кармела.

— Надеюсь, это так. Кроме того, я доволен тем, как идут дела, и питаю большие надежды на дальнейшее развитие событий.

Кармела не сомневалась в его намеках, и, решив обмануть бдительность графа, «застенчиво» опустила глаза в пол, прикрыв их темными ресницами, особенно темными на фоне бледных щек. Так, в ее представлении, следовало демонстрировать смущение, якобы охватившее ее.

В комнате воцарилась тишина, затем, в тот самый миг, когда она уже заволновалась, не заподозрил ли чего граф, он вдруг внезапно прервал паузу:

— Вы очень красивы, Фелисити, а если принимать во внимание еще и ваше невероятное богатство, принц — просто глупец. Уезжать именно сейчас, не заполучив вашего обещания выйти за него замуж!

— Но он уезжает ненадолго, — сказала Кармела после мгновенного замешательства.

— Я знаю, — ответил граф. — Но все случается, и я почему-то боюсь, а вдруг архангел Гавриил спустится с небес и унесет вас, или объявится другой, более перспективный претендент на вашу руку, и я сочту невозможным отклонить его предложение.

Теперь рассмеялась уже Кармела.

— Весьма маловероятно, ваша светлость, чтобы сам архангел Гавриил стал вмешиваться. Но возможно, Аполлон мог бы предложить мне место в своей колеснице, пролетая по небу, и уж ему, несомненно, мне было бы трудно отказать.

— Лошади Аполлона — не быстрее моих, — похвастался граф, — и я пообещаю принцу, что по его возвращении они будут поджидать его в Дувре. Тогда у вас не останется шанса избежать брака с ним.

— Вы говорите так, будто я попытаюсь улизнуть.

— Вы намеренно провоцируете меня запереть вас и держать в неволе, — отметил граф.

— Такого со мной еще не случалось, — ответила Кармела. — Что ж, все, несомненно, зависит от того, кто мог бы стать моим тюремщиком.

Она подняла глаза на графа, желая увидеть его реакцию, Они опять, в который раз, ввязались в словесную дуэль друг с другом.

Но сейчас граф, без сомнения, заподозрил ее в обыкновенном кокетстве. ***

Проснувшись следующим утром, Кармела ничуть не изменила своего вчерашнего мнения.

Она хихикнула про себя от одной этой мысли, что граф хоть на миг мог предположить, будто она стремится очаровать его. Ничего подобного ей и в голову не приходило. Но любой посторонний наблюдатель не нашел бы в этом ничего странного. Если забыть о его властном характере, во всем остальном он казался вполне респектабельным и привлекательным.

«Как он мог подумать, как он мог вообразить себе хоть на мгновение, будто его кузина Фелисити станет мечтать о нем?»— размышляла Кармела.

Если граф поверит, что она видит в нем не своего опекуна, а мужчину, это подвигнет его на более решительные меры, чтобы поскорее выдать ее замуж и избавиться от нее.

Было нетрудно догадаться, какой тип женщин привлекает графа: судя по его высказываниям, он явно не искал внимания молоденьких девушек.

Когда Кармела все обдумала, она решила, что в его представлениях о молоденьких девушках вообще, и в частности о его кузине, есть нечто оскорбительное. Он явно ожидал покладистую глупышку с «куриными мозгами», с готовностью бросающуюся выполнять все его указания, как только их услышит, вместо того, чтобы думать своей головой.