Линда Трент - Лучшие подруги

– Карен, тебе не следует говорить мне об этом.

– А кому следует? Маме? Я уверена, что Джойс, как и я, была девственницей до свадьбы. Родители при нас только иногда целовались или держались за руки. Уверена, Джойс чувствует то же самое, что и я. По крайней мере, они с Тоддом спят отдельно – у каждого своя спальня.

– В самом деле?

– Джойс говорит, что это из-за того, что он храпит, но, я думаю, причина не в храпе… Не могу пожаловаться на Райна как на мужчину, просто мне хорошо и без постели. Секс все равно, что репчатый лук: некоторые люди любят его, а некоторые не переносят.

– Скажешь тоже! Лук! Я ненавижу лук.

– А я ненавижу секс. Не понимаю, что в нем хорошего и почему все говорят, что это так здорово? Единственная надежда – забеременеть. Сначала будет нельзя, а потом некогда. С ребенком всегда найдешь предлог, чтобы не заниматься сексом.

– Мне не нравятся эти разговоры.

– Но почему?

– Это касается только вас с Райном.

Карен вздохнула.

– Думаю, ты права. Иногда я говорю слишком много. – Она встала и потянулась за сумочкой. – Ты не хочешь пройтись по магазинам?

– Спасибо, но у меня еще много работы. Может быть, в следующий раз. – Челси знала, что прогулки Карен в дорогие магазины дают повод Райну волноваться за их финансовое положение. Она не хотела в этом участвовать.

Оставшись одна, Челси задумалась. Карен не любит секс. Это означает, что Райн, должно быть, раздосадован и обижен. Он не из тех, кто может навязывать себя другому. Впервые с того момента, как Челси узнала о том, что Карен и Райн решили пожениться, она забыла о ревности. Теперь ей было бесконечно жаль Райна, и от этого становилось еще хуже.

Приближалось Рождество, и дела у Челси пошли получше. Сначала были проданы три ее картины, а потом она придумала несколько ностальгических сюжетов в викторианском стиле для рисунков маленького формата, которые пользовались у покупателей бешеным успехом. Наконец-то можно было спокойно вздохнуть и не дергаться при виде счетов, регулярно вынимаемых ею из почтового ящика. У нее вошло в привычку обедать с Карен и Райном, по крайней мере, один раз в неделю или у нее, или у них. Теперь, пользуясь своей удачей, Челси частенько покупала мясо; и бывало Райн запекал его в гриле на ее крохотной веранде, пока она с Карен трудились над холодными закусками.

– Вот так будет красивее, – сказала Карен, накидывая на карточный столик скатерть. – Ни за что не догадаешься, что это ненастоящий стол, если, конечно, специально его не рассматривать.

– Он и без твоих украшалочек не плох, – возразила Челси. – Подумаешь, недеревянный. Когда-нибудь будет и деревянный.

– Да я не об этом! Мне и в голову не пришло бы использовать какие бы то ни было вещи не по назначению. А ведь здорово получается.

– Посмотри хлеб, пожалуйста, – попросила Челси. – Мне кажется, он подгорает.

Карен подошла к духовке и открыла дверцу.

– Как раз вовремя, – надев на руку прихватку, она вытащила поднос с хлебом из духовки и поставила его на кухонный столик. – Как вкусно пахнет. Я так много ем в последние дни.

Карен грустно вздохнула. Со дня ее свадьбы она прибавила несколько фунтов, и это несколько портило ее.

– Масло в холодильнике, – усердно кроша зелень для салата, командовала Челси.

Вскоре появился Райн; в руках он нес глубокую тарелку с мясом.

– Надеюсь, у вас все готово: мясо не любит ждать.

– Одну секунду. – Челси вытащила картофель из микроволновой печи и положила его в розовую чашу. – Теперь готово!

Друзья сели за стол. С точки зрения «хорошего тона» сервировка стола оставляла желать лучшего: разно мастные тарелки и блюда не понравились бы снобам. А вот человек творческий пришел бы в восторг от чисто художественных изысков.

– Это у тебя новая тарелка? – спросила Карен, сев на свое обычное место.

– Да. Я нашла ее на распродаже в прошлую субботу. Мне она нравится больше всех остальных.

– Мне тоже. И вообще у тебя чудесно, Челси. Все так мило, уютно и необычно, нет слов. – Райн улыбнулся и посмотрел на жену. – Мы могли бы избавиться от наших уродливых сине-красных тарелок и отправиться на блошиный рынок.

– Ты же знаешь, это невозможно. – Карен передала ему чашку с салатом. – Те блюда подарила мама. Кроме того, они дорогие.

Ожидая, пока до нее дойдет тарелка с мясом, Челси намазывала масло на хлеб.

– У меня был интересный телефонный разговор, как раз перед тем, как вы пришли.

– Кто звонил? Мужчина? – Карен наклонилась вперед.

– Нет. Это был звонок от компании, которая вы пускает поздравительные открытки. Жена владельца компании купила одну из моих картинок, написанных в викторианском стиле, и ее муж хочет купить еще несколько для своей новой серии почтовых открыток.

– Чудесно. – Райн ободряюще ей улыбнулся. – Ты ведь собираешься сделать это, не так ли?

– У меня почти нет выбора. Я не могу позволить себе отказываться от работы. Он, правда, ничего не сказал о цене. Я напишу несколько эскизов и покажу ему. Вот уж не думала, что буду заниматься прикладной живописью. Это предложение так неожиданно.

– Обдумай все хорошенько, Чел, прежде чем соглашаться, – сказала Карен и, загадочно улыбаясь, добавила: – У меня тоже хорошие новости.

– Еще одна рождественская распродажа? – шутя, спросил Райн, но в то же время в его голосе чувствовалось напряжение.

– Конечно, нет. Я ходила сегодня к доктору. – Она сделала паузу, чтобы произвести эффект. – У меня будет ребенок.

Райн перестал жевать и пристально посмотрел на нее. Челси сделала усилие, чтобы не захлебнуться чаем.

– Беременна? Ты уверена? – спросила она у Карен.

– Абсолютно. Роды в июне. – Ее глаза сияли. – Почему ты молчишь, Райн?

– Все как-то неожиданно… А это точно?

– Я же сказала, что точно. Мог бы, по крайней мере, хоть сделать вид… – Карен обиженно надула губки. – Я думаю, что у него шок, – прощебетала она, обернувшись к подруге.

– Мы же не собирались пока заводить детей, – сказал Райн. – Сначала надо встать на ноги. Сейчас мы не можем себе этого позволить.

– Ребенок родится только летом. К тому времени ты заработаешь кучу денег. – Карен довольно улыбнулась и с нежностью посмотрела на Райна. – Ну, пожалуйста, не порть мне настроение, дорогой.

Райн, наконец, улыбнулся:

– Вот уж не думал. Дети – большое счастье, просто все так неожиданно.

– Джойс говорила, что тебя это вряд ли обрадует.

– Ты рассказала Джойс прежде, чем сказать мне?

– Я ведь пошла к ее доктору. Тому, к которому ходят она, Тодд и их сын. Джойс считает его самым лучшим доктором в Далласе.

– А что не так с нашим доктором?

– Ничего, но он не специалист в таких вопросах. А я хочу, чтобы у моего ребенка было все самое лучшее.

– У нашего ребенка, – тихо поправил ее Райн. Карен не обратила на него внимания. Она повернулась к Челси.

– Ты должна мне помочь купить для новорожденного одежду, коляску для прогулок, детскую кроватку и кресло-качалку. Я уже готова сидеть и качать ее часами.

– Или его, – сказала ей Челси. – Конечно, я помогу тебе.

– А ты будешь крестной? Твоя церковь признает крестных родителей?

– Нет.

– Но неофициально, надеюсь, можно? Я такая счастливая. У меня будет ребенок. Он будет меня любить больше всех на свете. И я буду любить его всем сердцем.

Челси опустила глаза, головой она понимала возбуждение Карен, но в душе ее коробила бестактность подруги по отношению к Райну.

– Я найду тебе книгу имен, – тихо сказала Челси.

– Да. Мы должны будем выбрать ему правильное имя. – Карен взглянула на Райна. – Если ты не хочешь, чтобы у него было имя отца.

– Нет, спасибо.

– Мне тоже хочется, чтобы у него было свое собственное имя. Но если это будет девочка, – в порыве вдохновения продолжала Карен, – мы могли бы назвать ее Карен Челси Рай Морган. Рай это от имени Райн.

– Это слишком сложно. Надо все-таки купить книгу имен, – смеясь, сказала Челси.

Карен продолжала, не переставая, болтать остаток обеда, Райн же не проронил больше ни слова. Но что больше всего огорчило Челси, так это то, что он судя по всему не чувствовал себя счастливым. Даже рождение ребенка не радовало его.

В течение нескольких следующих недель Райн привык к мысли, что он станет отцом. Забеременев, Карен расцвела, и он радовался, глядя на нее. Они посмотрели список имен, и ни одно из них не показалось им подходящим на все сто.

– Мы должны решить, наконец, – сказала Карен, листая уже до дыр зачитанную книгу. – Она родится раньше, чем мы выберем ей имя.

– Никогда не думал, что так трудно будет назвать ребенка, – вздохнул Райн.

– Мне нравятся несколько имен, но большинство из них с фамилией Морган звучит плохо. Вот, пожалуйста, Мэнди или Тэмми, чудесные имена, но с фамилией Морган не звучит. – Карен грустно покачала головой.

– Как насчет Кэнди? Не уменьшительное от «Укэндисф», а просто Кэнди. А если будет мальчик, то давай назовем, его Джейсон или Джошуа, ты не против? – спросил Райн.

Карен поморщилась:

– Я не смогу называть крошечного малыша такими взрослыми именами.

– Может быть, Джеми? Она не будет всю жизнь ребенком. Мы должны выбрать что-нибудь, что будет ей подходить в более взрослом возрасте.

Карен покачала головой:

– Я не назову свою дочь каким-нибудь дешевым именем.

– Может быть, Синди или Келли? – спросил Райн.

– Келли, – задумчиво произнесла Карен. – Это не подходит к Морган. Она подтянула бандаж на животе, пытаясь приладить его поудобнее. – Мне уже жарко. Мама говорит, что жара этим летом может меня доконать. Джойс такого же мнения.

– Жаль, что они не перестают рассказывать тебе страшные истории. Разве ты не видишь, как плохо на тебя действуют все их охи и ахи?

– Надо подготовиться и к худшему. Я сказала доктору, что хочу рожать под общим наркозом. – Карен нахмурила лоб. – А он не согласился.

– Ему виднее.

– Он мужчина. Что может знать мужчина о родах?

– По словам доктора, тебя ждут легкие роды.

– В жизни ничего смешнее не слышала! Откуда ему это знать. Джойс говорила, что, когда она была беременна, ей говорили то же самое. Кстати, именно тогда она и решила, что большой Тодд будет спать в другой комнате.

– Он дурак, что согласился на это.

Карен наклонила голову и потрогала пальцами шов на блузке.

– На самом деле я хотела попросить тебя о том же.

– Что? – Райн сердито посмотрел на нее. – Я не уйду в другую спальню.

– Но только до того, как родится ребенок. Мне будет лучше одной. Я не могу спать сейчас даже рядом с тобой.

Слова жены задели Райна за живое.

– Я категорически против. Супруги должны спать вместе.

Карен упрямо сжала губы:

– Я больше не хочу заниматься любовью.

– О чем мы говорим? До сегодняшнего дня я не притрагивался к тебе в течение нескольких недель.

– Зато сегодня я чувствовала себя ужасно. Ведь внутри тебя нет ребенка, и ты не знаешь, как он может толкаться.

– Я пытался быть осторожным. И мне показалось, тебе было приятно.

Карен раздраженно покачала головой:

– Нет. Если на самом деле ты любишь меня, ты не откажешь мне, тем более, когда я в таком положении.

Райн тяжело вздохнул.

– Карен, ты ведешь себя так, словно ни одна женщина не осталось живой после рождения ребенка. Беременность это состояние, а не болезнь, – мягко, словно урезонивая капризную девочку, произнес Райн. – Я спросил доктора, и он сказал мне, что нам можно заниматься любовью еще несколько месяцев.

– Ты спросил моего доктора? – возмутилась Карен. – Ты задал ему подобный вопрос? Как ты мог?

– Не вижу тут ничего особенного, – сказал Райн с досадой. – Ради Бога, ты же рожаешь не девственницей.

– Как можно было поставить свою жену в такое положение?

– Ну, начнем хотя бы с того, что ты мне солгала, сказав, будто врач запретил нам заниматься любовью. Я же повел себя как любой нормальный мужчина…

– Ты хочешь сказать, что ты проверял меня? – перебила Райна Карен. – Тодд, между прочим, тоже нормальный мужчина, но он никогда не поступил бы так с Джойс.

– Я не Тодд. И я бы не женился на Джойс, даже если бы она была единственной женщиной на свете. До того как мы поженились, ты любила, чтобы тебя целовали и обнимали. В чем дело теперь?

– Я знала, что ты уважаешь меня. Теперь же это не так, – сказала она, повышая голос и сердито сверкая глазами. – Теперь ты делаешь со мной все, что хочешь.

– Большинство жен любят заниматься сексом, – возразил Райн. Он тоже начинал сердиться. К тому же ему было неловко за последнюю ночь: Райн видел, что Карен не хотела заниматься любовью, но притворился, что не заметил этого.