Сара Джио - Лунная тропа

Может, именно поэтому меня не отпускают мысли о смерти. В конце концов, жизнь так коротка. Мы должны окружать себя людьми, общение с которыми доставляет нам радость, и бывать там, куда нас тянет сердце. Вот то, к чему я стремлюсь в последнее время.

Чтобы полностью отдаться этому чувству, я в скором времени вновь отправляюсь в Мейн. Целый месяц полного уединения – только я и лягушки! Может, там мне удастся лучше расслышать собственные мысли, и я наконец-то начну писать роман, о котором столько мечтаю.

Сама понимаешь, какое-то время я не смогу тебе писать. Но я очень надеюсь, что по возвращении в Нью-Йорк меня будет поджидать очередное твое послание.

С любовью,

М. Б.

Я кладу письмо, и на меня нисходит чувство небывалого покоя. Давно уже у меня не было такой ясности в мыслях. Я смотрю на свой ноутбук, а потом решительно открываю его и захожу в почту. Я знаю, что мне нужно делать. Я знаю, какой будет следующая глава, хотя первый шаг по-прежнему кажется необычайно трудным. Подгоняемая фразой из письма Маргарет – Жизнь так коротка; мы должны окружать себя людьми, общение с которыми доставляет нам радость, и бывать там, куда нас тянет сердце, – я пишу слова, которые должна была написать еще много лет назад.

Дорогой Артур,

считай это письмо официальной просьбой об увольнении из банка «Чейз и Хансон». Давным-давно ты принял меня под свое крыло и открыл мне все тонкости нашей профессии. Ты сделал меня такой, какая я есть, и своим успехом я обязана исключительно тебе. Беда в том, что я не в восторге от самой себя. Мне не нравится женщина, напрочь лишенная эмоций; женщина, которая способна, не моргнув глазом, продать с аукциона любой бизнес. Да, наши с тобой обязанности являются неотъемлемой частью успешной карьеры, капитализма и мира в целом. Но я больше не хочу выполнять эту работу. Пора уже перевернуть эту страницу и двигаться дальше. Ты хороший человек, Артур. Самый симпатичный мерзавец из всех, с кем я встречалась.

Твоя Джун.

Какое-то время я молча смотрю на экран. В Нью-Йорке уже перевалило за семь. Я знаю, что Артур еще на работе: просматривает бумаги и размышляет, из какого ресторана ему заказать ужин. Я знаю, что прямо сейчас он читает мое письмо. Вскипает от гнева. Но даже я не в силах предсказать его мгновенной реакции. При виде нового письма мое сердце начинает колотиться быстрее. Ладони немеют, напоминая о том, что я забыла принять таблетку. Не бойся, слышу я в голове голос Руби. Это твое право – быть собой. Быть собой. Но кто я такая? Знаю только, что человек, сидящий сейчас на стуле в «Синей птице», и есть настоящая Джун Андерсен. А та женщина из банка? Ее-то я как раз и не знаю. Я глотаю таблетку, а затем, набравшись храбрости, открываю письмо.

Джун,

ты меня просто убиваешь.

Артур.

В чем-то он прав, но я больше не хочу убивать себя.

На следующее утро я слышу стук в дверь. Распахнув ее, я оказываюсь лицом к лицу с почтальоном.

– Я Джим, местный почтальон, – говорит он. – А вы, должно быть, Джун.

– Как вы догадались? – спрашиваю я.

– Ваша тетя сказала, что после ее смерти вы займетесь магазином.

– Она так и сказала?

Джим кивает.

– Она часто о вас говорила. Руби ужасно вами гордилась. Жаль, что ее больше нет. Даже улица без нее совсем не та.

– Весь мир без нее не тот. – Я изо всех сил стараюсь сдержать слезы.

– Это верно. – Он вручает мне толстую пачку писем. – Вчера я увидел свет в вашей квартире и понял, что в этот дом можно снова доставлять почту. Когда я узнал, что Руби не стало, решил не бросать ее письма на произвол судьбы. Хранил их у себя, чтобы передать потом вам.

– Спасибо. – Я просматриваю стопку каталогов и несколько личных писем.

– Тут есть послание лично для вас.

– Для меня? – Я недоверчиво качаю головой. – Но никто не знает, что я здесь.

Джим пожимает плечами.

– Ладно, удачи вам в делах. Руби была бы счастлива, если бы узнала, что вы здесь.

– Спасибо, – говорю я и возвращаюсь в магазин.

Устроившись за письменным столом, я начинаю разбирать почту. В основном это каталоги разных издательств, которые рекламируют новые книги. Я откладываю их в сторону с твердым намерением просмотреть позже. В отдельную стопку идут письма от друзей Руби. Скорее всего они еще не знают, что тетушка умерла. Я непременно напишу каждому из них, но потом.

Наконец я добираюсь до открытки, которая адресована лично мне. Я смотрю на подпись на конверте. Ну конечно – Мэй Магнусон!

Джун, спасибо за то, что вы навестили меня на прошлой неделе. В своих бумагах я нашла старую фотографию вашей тети с ребенком на руках. А поскольку шансы найти ее сына невелики, я подумала, что вам захочется сохранить этот снимок.

Мэй.

В открытку вложена фотография, которую Мэй тщательно завернула в листок бумаги. Я вытаскиваю снимок, успевший изрядно покоробиться от времени. На заднем плане – хорошо знакомое мне помещение магазина. Однако снимали откуда-то издалека, возможно, с противоположной стороны улицы. Руби не любила фотографироваться. А если учесть, в какой тайне она передавала своего ребенка в другую семью, вряд ли она вообще знала, что ее снимают. Я внимательно разглядываю снимок. Руби держит на руках младенца, завернутого в синее одеяло. Они сидят возле кукольного домика. Лицо мальчика мне рассмотреть не удается, а вот Руби видна очень хорошо. Тетушка улыбается. Да что там улыбается – просто лучится счастьем! Своего малыша она обнимает с такой любовью, что этого невозможно не ощутить. Глядя на снимок, я отчетливо понимаю, что должна отыскать ее сына. Нужно рассказать ему, какая у него была замечательная мать. Какая бы жизнь ни ожидала его потом, с какими бы трудностями ни столкнулся он в своей новой семье, достаточно будет одного взгляда на снимок, чтобы понять, что мать любила его всем сердцем.

Вздохнув, я откладываю фотографию и только тут замечаю конверт со знакомым логотипом. За последние одиннадцать лет я успела привыкнуть к этой эмблеме. Не в силах подавить тревогу, я вытаскиваю вложенное в конверт письмо.

Дорогая мисс Крейн,

с прискорбием вынужден сообщить, что 1 августа мы вынуждены будем закрыть ваш магазин «Синяя птица», если вы не успеете погасить все просроченные платежи. К письму я прилагаю детальный отчет о ваших долгах. Если вам не удастся рассчитаться с банком, на ваше имущество будет наложен арест, и оно уйдет с молотка.

С уважением,

Артур Сент-Клэр,вице-президент банка «Чейз и Хансон».

Я растерянно качаю головой. Неужели Артур и правда нацелился на «Синюю птицу»? Разумеется, он не в курсе того, что я связана с магазином. «Синяя птица» для него – очередной незадачливый проект, который необходимо запустить с помощью его отдела. Он не знает, что именно я унаследовала книжный. А если бы и знал? Это никак бы не отразилось на его действиях. Бизнес есть бизнес, слышу я его уверенный голос.

Второй листок испещрен цифрами. Просмотрев его, я понимаю, что Руби не просто запоздала с выплатами: на ней еще висят два кредита, взятые под залог магазина. Конечно, адвокат Руби упоминал о том, что магазин в долгах, но я и представить не могла размеров этого долга. Даже если я продам свою нью-йоркскую квартиру и опустошу все свои сбережения, мне удастся покрыть лишь малую часть этой суммы. Такова печальная истина.

«Синяя птица» обречена. Слезы наворачиваются у меня на глаза, и я невольно вспоминаю ту Джун Андерсен, которая столько лет проработала в банке. Джун Андерсен с каменным сердцем и стальной хваткой. Она бы вволю посмеялась надо мной. Подумать только, безработная хозяйка магазина, который в скором времени уйдет с молотка!

Вот уж не думала, что окажусь в таком идиотском положении. Жаль, что я не получила письмо Артура днем раньше. Хотя… что бы это изменило? Неужели бы я смогла бросить «Синюю птицу» на произвол судьбы, как ни в чем не бывало вернувшись в Нью-Йорк, к своей прежней жизни?

И тут я вспоминаю о своем пути. Вспоминаю, почему решила завершить свою банковскую карьеру. Скомкав письмо, я швыряю его в мусорную корзину. Извещение о закрытии ничего не меняет в моих планах. Более того, оно ставит передо мной цель. Я буду сражаться за «Синюю птицу» с тем же упорством, с каким отстаивала интересы своего банка. Я использую все доступные средства, чтобы спасти магазин. При этой мысли мое сердце начинает биться ровнее и увереннее. Да, я буду сражаться за магазин. И даже если проиграю, то буду знать – я сделала все, что было в моих силах.

Недавняя размолвка с Гэвином кажется сейчас чем-то пустяковым. Мне нужно рассказать ему о своих планах, нужно заручиться его поддержкой.

Я выхожу из магазина, даже не потрудившись запереть за собой дверь. У входа в «Антонио» висит табличка «Открыто». Прекрасно, думаю я, Гэвин все-таки решил не закрывать ресторан. Самой мне очень нравится мысль объединить магазин и кафе, но не исключено, что Гэвин предпочтет и дальше работать в ресторане. Я вижу, что в углу зала примостилась джаз-группа. Должно быть, их специально позвали сюда пораньше, чтобы привлечь побольше посетителей. Может, и мне удастся хоть как-то помочь Гэвину. Книжный магазин тонет в пучине долгов, но я могла бы надеть фартук и обслуживать столики – по крайней мере до тех пор, пока не решу, что мне делать дальше. Работа в ресторане не из легких, но мне она, как ни странно, пришлась по вкусу. Сердце у меня ёкает, когда я думаю о том, что банк может наложить арест на имущество Руби, а потом и вовсе распродать его. Магазин получит какой-нибудь застройщик, который без зазрения совести снесет «Синюю птицу», чтобы построить на ее месте жилой дом или, что еще хуже, гостиницу. В Сиэтле их и так предостаточно. Что ж, придется вступить в битву с нашим банком. Давид против Голиафа.

Печально вздохнув, я захожу в ресторан. В воздухе витает аромат свежевыпеченного хлеба, и от этого запаха у меня становится легче на душе.

– Привет, – киваю я Неду, саксофонисту джаз-группы. – Гэвин на месте?

– Да, но он…

– Спасибо, – не дослушав, я спешу на кухню. – Гэвин, я только что получила письмо…

При виде открывшейся сцены мой голос замирает. Растерянность первых секунд сменяется неожиданным отрезвлением.

– Ох, – только на это меня и хватает.

Адрианна, босая, стоит посреди кухни в черном вечернем платье. Молния на спине полурасстегнута, и рука Гэвина лежит на этой молнии. Низкий вырез декольте выставляет напоказ пышную грудь Адрианны и кружево ее сорочки. Внезапно все, что эти двое говорили мне о своем прошлом и настоящем, теряет значение. Единственное, что имеет смысл, – этот эмоциональный, глубоко интимный момент.

Гэвин в замешательстве.

– Адрианна вернулась из поездки раньше запланированного, – говорит он, – и я просто хотел помочь ей…

– Я приехала раньше, – пытается подобрать слова Адрианна, – потому что бабушка нашла покупателя для ресторана. У меня сейчас…

– Мне нужно идти, – быстро говорю я. – Простите… Я… Я не хотела мешать.

Я выскакиваю за дверь, а затем через зал выбегаю на улицу. Я сама виновата в том, что поставила себя в это идиотское положение. С чего я решила, что смогу занять место Адрианны? Очевидно, что она еще не готова перейти к новым отношениям. Возможно, и для Гэвина вопрос еще не решен окончательно.

Счастье еще, что на мне кроссовки, поскольку только хорошая пробежка может мне сейчас помочь. Я сворачиваю к озеру и вливаюсь в поток тех, кто тоже решил немного поразмяться. Я намерена бегать до тех пор, пока не перестану чуять под собой ног. А заодно и своего сердца.

Понятия не имею, сколько кругов я накрутила у озера, пока не заметила впереди скамейку. Именно тут пару недель назад я встретилась с Гэвином. Я сажусь на скамью, а мысли мои вновь возвращаются к Гэвину с Адрианной. И как только я не разглядела, что он по-прежнему ее любит? Мне невольно вспоминается, какой красавицей выглядела Адрианна в своем коктейльном платье. Разве можно нас сравнивать? Подивившись собственной глупости, я встаю и направляюсь к выходу из парка. В этот момент на лицо мне падает дождинка. Пока я успеваю добраться до кафе «Джо», дождь уже льет как из ведра. Бросив взгляд в окно, я вижу, что за столиками сидят постоянные посетители, и мне становится грустно при мысли о том, что в скором времени это кафе закроется. Откуда в нашей жизни столько перемен? Разве нельзя, чтобы все следовало своему неизменному порядку? Я прохожу мимо «Антонио», и слезы у меня на щеках смешиваются с каплями дождя. От стоянки возле книжного отъезжает черный внедорожник, и мое сердце замирает, когда я вижу, что дверь в магазин распахнута настежь.