Не будь легкой добычей.

Она встала и направилась к дверям, предвкушая встречу с братом. Завтра утром Патрик уезжает на две недели в Стэнфордский университет, где работает над системой безопасности для их новой лаборатории. Он всего месяц назад приехал в Вашингтон, и только Люси начала привыкать к комфорту его присутствия в ее повседневной жизни, брат снова уезжает.

Стоило лишь дверям разъехаться в стороны, как Люси покинула вагон вместе с другими пассажирами, но уже на первой ступеньке лестницы, ведущей на поверхность земли, испытала знакомое ощущение, будто за ней кто-то наблюдает. Она невольно напряглась и споткнулась, задев делового вида женщину впереди. Кинкейд извинилась, но прохожая даже не обернулась. Люси стало не по себе, ее сердце грозило выпрыгнуть из груди, словно она только что пробежала марафон. К тому моменту, когда она поднялась на улицу, на нее навалился приступ сильного страха.

Ты на чертовой станции метро! Конечно, другие люди смотрят на тебя!

Но она чувствовала нечто большее, чем безучастные мимолетные взгляды прохожих. Чьи-то глаза неотрывно следили именно за ней. Черт побери, разве она не справилась с панической атакой какие-то полчаса назад? Когда же это прекратится?

Дрожащей рукой Люси нащупала в кармане баллончик с перцевым аэрозолем, чувствуя, что поступает глупо, и, прикрыв глаза, приказала себе сделать глубокий вдох. Вдох. Выдох. Двигайся вперед, никто за тобой не наблюдает, все в порядке. Она сконцентрировалась на выходе и спокойно направилась к лестнице. Подальше от того, кто, возможно, за ней наблюдает.

– Люси!

Она резко развернулась на голос и одновременно сделала шаг назад, опрокинув чемоданчик бизнесмена, разговаривающего по телефону. Полицейский Коди Лоренцо протянул руку и придержал ее, чтобы она не упала на пол от волнения и усталости.

Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что ей не угрожает опасность, а затем спросил:

– Всё в порядке?

Кинкейд толкнула его в грудь.

– Ты следил за мной?

– Я видел, как ты выходишь из вагона. Я ждал тебя, потому что…

– Так это был ты. – Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и помассировала виски. Вскоре ее тревога улеглась. По крайней мере, мысли снова прояснились. – Не делай так больше.

– Как?

– Не преследуй меня.

– Прости, не хотел.

Люси покачала головой. Это было несправедливо по отношению к Коди, но она никак не могла стряхнуть с себя остатки страха. Ей никогда не стать нормальной!

– Мне показалось, что кто-то преследует меня. Это моя вина, – пробормотала мисс Кинкейд.

Он погладил ее по плечу.

– Нужно мне было позвонить. Я только что закончил смену и увидел твое сообщение, вот и решил пригласить тебя на ужин, чтобы отметить.

Она осторожно освободилась от его руки и сказала:

– Прости, Коди, но я ужинаю с Патриком. В другой раз, ладно?

– Конечно. Давай провожу.

– Разве тебе не в другую сторону?

– Тут недалеко.

Люси нехотя согласилась, хотя и чувствовала некоторый дискомфорт. Она познакомилась с Коди через ФОМД, и они встречались почти два года, пока Люси не решила прекратить их отношения. Работать с бывшим парнем над проектами фонда – одно, а вот проводить с ним свободное время – совсем другое.

Коди взял ее под руку и уверенно направился к выходу из метро на морозный январский воздух. Люси поплотнее запахнула пальто и подняла воротник, закрывая уши. После Сан-Диего, где она родилась и выросла, Кинкейд все еще не могла привыкнуть к зимам на Восточном побережье.

– Сегодня обещали снегопад, – сказал Коди.

– И ты знаешь это потому, что метеорологи никогда не ошибаются?

– Нет, потому что я родился и вырос в Мэриленде. Вот увидишь, первая снежинка упадет еще до полуночи.

– А ты и рад, – проворчала женщина. Ее спутник лишь широко улыбнулся в ответ.

Они пересекли улицу, повернули на Пенсильвания-авеню и пошли по направлению к Джорджтауну. Коди выглядел и вел себя как прирожденный полицейский – широкоплечий, спортивный, он двигался с бахвальством и наглостью, порождаемыми уверенностью и тревогой. У него были красивые кубинские черты лица и обходительные манеры, которые нравились матери Люси, но при этом достаточно открытости и бесшабашности, что прельщало саму мисс Кинкейд. Когда-то она думала, что любит его, но много ли ей известно о любви? Только то, чем любовь не является…

И Коди Лоренцо не был ее любовью.

Когда она порвала с ним, ее семья переживала это тяжелее, чем сам парень. Они расстались друзьями, но Люси знала, что Коди мечтает снова быть с ней. Она же этого не хотела.

– Хорошо ты прижала Прентера, – сказал Коди.

– Он еще не в тюрьме, – ответила Люси. – Как ты думаешь, получится его посадить? В наше время, похоже, служители закона любят давать людям и второй, и третий, и десятый шанс.

Лоренцо улыбнулся без тени иронии.

– Пятьдесят на пятьдесят. Хотя в последние разы нам везло.

Люси вздохнула:

– Пятьдесят на пятьдесят… Если при нем найдут ГГБ или другой наркотик, тогда он загремит за решетку наверняка.

– Надеюсь, найдут. Если он действительно вернулся к своим старым пристрастиям, то и действовать будет проверенным способом. На хранение наркотиков для изнасилований не сможет закрыть глаза даже самый недалекий и добродушный судья. Уж одну ночь в кутузке Прентер точно проведет.

– Слабое утешение.

Полицейский остановился, и Люси обернулась, чтобы посмотреть на него. Лоренцо мрачно произнес:

– Я сделаю все возможное, чтобы он отсидел свои положенные пять лет. Обещаю.

– Я знаю. – Тут и она нахмурилась, обеспокоенная состоянием своего друга. – Ты в порядке?

– В порядке. Просто раздражен. Cегодня я расследовал один мерзкий случай домашнего насилия… – Он грустно посмотрел в сторону.

– Коди?

Ее бывший покачал головой, давая понять, что не хочет говорить об этом.

– Помнишь, что ты сказал мне, когда я не могла остановить ту девушку-подростка, рвущуюся встретиться со своим виртуальным парнем? – спросила она.

В Интернете Люси подружилась с тринадцатилетней девчонкой, хотя политика ФОМД и не поощряла подобные связи. Кинкейд сделала все возможное, чтобы эта девочка не повторила ошибки, совершенные Люси шесть лет назад. Но повлиять на нее не удалось.

Коди повернулся.

– Ты сказал, что мы не можем спасти всех, а потому нужно делать то, что в наших силах. И я снова поверила в себя. Разве мы с тобой не выкладываемся по максимуму? И в ФОМД, и в полиции…

Под его тяжелым взглядом Люси начала чувствовать себя неудобно. Быть может, стоило оставить Коди злым и раздраженным, может, не нужно было пытаться поговорить с ним? Кинкейд не хотела, чтобы парень подумал, будто она хочет возобновления их отношений, а потому просто улыбнулась, сжала на мгновение его руку и пошла дальше, сказав:

– Опаздываю на встречу с Патриком.

– А я срежу через Рок-Крик-парк и выйду как раз к дому, – ответил Коди.

Люси остановилась.

– Уверен?

– До «Клайдс» осталось пара кварталов. Я просто хотел убедиться, что общение с Прентером не слишком тебя измучило, – и, конечно, ты в полном порядке. Люси, ты удивительная женщина. – Он сделал шаг вперед и чмокнул ее в щеку. – Увидимся в субботу на вашем мероприятии.

Коди повернул вниз к Рок-Крик-парк, помахал ей рукой и исчез в сумерках. Она же быстрым шагом направилась в «Клайдс», понимая, что уже опоздала.

Неприятное ощущение, будто за ней кто-то наблюдает, не покидало Люси. Женщина остановилась и осмотрелась, благо уличные фонари давали достаточно света. Не двигались только пешеходы на углу, ждущие зеленого сигнала светофора. На нее, кажется, никто не смотрел.

Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как морозный воздух очищает ее легкие и мысли. Усилием воли прогнала мерзкое чувство, научившись этому еще шесть лет назад, когда ощущение, что за ней кто-то наблюдает, не покидало ее ни днем, ни ночью, ни на улице, ни в запертой спальне.

Сработало. Люси улыбнулась самой себе и продолжила путь к ресторану, где брат уже наверняка злился из-за того, что ему снова приходится ее ждать.

Глава 3

Ной Армстронг получил дело Роджера Мортона менее суток назад и, изучая его, находил все больше несостыковок.

Ганс Виго сдержал свое слово и предоставил ему все документы на преступника. Тот признался в двух эпизодах изнасилования и одном эпизоде покушения на убийство федерального агента, но наказание ему назначили обескураживающе мягкое. Скотта убили при попытке к бегству, у них имелись лишь показания Мортона. Хотя Ной и понимал необходимость сделок со следствием, эта казалась ему крайне непродуманной. Шесть лет? За все то, что мерзавец натворил, не говоря уже о том, что обвинения по дюжине других эпизодов были попросту сняты? На кону стояли человеческие жизни, а следователи, похоже, были в отчаянии. А где отчаяние, там и ошибки…

Его освободили из федеральной тюрьмы условно-досрочно. Условия освобождения были жесткими. Мужчина не имел права покидать штат Колорадо, где он устроился на работу к двоюродному брату, владевшему автомастерской неподалеку от Денвера. Он не имел права иметь огнестрельное оружие, ему запрещалось пользоваться услугами индустрии для взрослых, включая стриптиз-клубы и секс-шопы, возвращаться к своим прошлым делам в сфере законной или незаконной порнографии и нельзя было общаться с кем-либо из своих прошлых знакомых или с жертвами своих преступлений. Нарушение любого из данных правил отправило бы его обратно за решетку.

Новым напарником Ноя по этому делу стала специальный агент Эбигейл Резник, сотрудница ФБР с десятилетним стажем, начавшая службу в Вашингтоне, но переведенная пять лет назад в Атланту. Ей было около тридцати пяти, она производила впечатление эффективного и организованного агента. Когда женщина впервые представилась Ною и сказала, что пока будет работать с ним, от нее веяло уверенностью в себе. Похоже, миссис Резник была рада возвращению в округ Колумбия. У нее имелся едва заметный акцент, но, как показалось Ною, не южный, а скорее бостонский.

Эбигейл сидела на рабочем месте, которое ей временно выделили. Увидев мистера Армстронга, она положила трубку телефона, крутанулась в кресле и, откинувшись на спинку, широко улыбнулась.

– Итак, Мортон вылетел из международного аэропорта Денвера последним рейсом пятого января и прибыл в вашингтонский аэропорт имени Даллеса в пять сорок пять утра следующего дня. По словам его куратора по УДО, Мортон должен был отмечаться каждую первую и третью среду месяца. В последний раз он отмечался пятого числа в четыре тридцать вечера. – Женщина на мгновение оторвала взгляд от блокнота и весело посмотрела на Ноя. – Я бы сказала, что после встречи парень отправился прямиком в аэропорт. Билет он купил через Интернет в тот же день, используя удостоверение и кредитку двоюродного брата. Тот утверждает, что ничего об этом не знал.

Ной покачал головой:

– Если он врет, его ложь будет сложно доказать, но все-таки стоит отправить пару агентов – пусть потрясут кузена, вдруг добудут еще какие-нибудь интересующие нас сведения.

Эбигейл сделала заметку в блокноте.

– Подразделение по преступлениям среди офисных служащих в Денвере возглавляет Моника Гардино. Она знакома с делом Мортона и уже направляется к нему в квартиру.

– А билет на обратный рейс у Мортона был?

– Никак нет. Билет в один конец, из Денвера в «Даллес». И никаких других броней на его имя или на имя его брата. Хотя он мог сделать себе фальшивые документы, либо здесь, либо в Денвере.

Планировал ли Мортон вернуться в Денвер? Или же собирался залечь на дно? Для чего он прилетал в Вашингтон? Временная остановка, прежде чем покинуть страну? Хотя насильник якобы и рассказал властям о всех своих счетах, в том числе открытых им в зарубежных банках, кто знает, что у него было припасено на черный день? Но почему только сейчас, почему не сразу после освобождения? Зачем он ждал шесть месяцев?

– Эй! – прервала напарница поток его мыслей. – Армстронг, ты здесь?

– Прости, задумался.

– Думай лучше вслух, приятель. Мы же партнеры, не так ли? – Она выразительно взглянула на него.

Ной привык работать в одиночку, но Эбигейл была права.

– Я размышляю о том, что он собирался делать в Вашингтоне. Интересно, хотел ли он затем улизнуть из страны?

– Ему потребовался бы поддельный паспорт. У его кузена нет паспорта.

– Подложный документ не так уж сложно завести, – ответил Ной. – Свяжись с госдепом, проверь, нет ли заявки на получение паспорта на имя и номер социального страхования его двоюродного брата.

– Сделаю. – Эбигейл снова сделала запись в блокноте. – Я перечитала отчет о вскрытии. Тело Мортона обнаружили в семь утра. Патологоанатом считает, что время смерти – около одиннадцати вечера в пятницу.