Эллисон Бреннан - Люби меня до смерти

Нет! Ты не позволила бы ему приблизиться к себе. Ты стала умнее. Ты стала сильнее. И можешь за себя постоять. Он не причинит тебе боль. Он мертв.

– Вы не знали об этом?

– Нет.

Мозг Люси лихорадочно пытался обработать новую информацию: Мортон досрочно освобожден, Мортон в Вашингтоне, Мортон мертв. Ее тело сотрясала мелкая дрожь, но женщина не чувствовала этого, словно наблюдая за разговором со стороны.

Она посмотрела на Кейт. Та выглядела виноватой. Кинкейд вдруг поняла, что Кейт знала о досрочном освобождении Роджера.

– Ты мне не сказала? – спросила она.

Эмоции захлестывали ее, а в глубине души тлела боль – боль предательства, страха и сожалений. Люси поняла, что, если она хочет вернуться в норму, ей нужно хотя бы ненадолго побыть одной.

– Прости, – прошептала Кейт. – Я хотела сказать тебе, но тогда, шесть лет назад, когда он заключил сделку со следствием… – Она остановилась, не закончив предложение.

Люси прекрасно помнила свое душевное состояние шесть лет назад. Оторванная от всего и всех, она медленно сживалась с осознанием того, что произошло с ней за те ужасные двадцать четыре часа, когда ее держали в заложниках Адам Скотт и Роджер Мортон. Она все рассказала своему брату Патрику, потому что он на тот момент находился в коме и единственный не смотрел на нее с жалостью, страхом и беспокойством. Он не говорил Люси, что ей нужно есть, спать и беседовать с психологом. Только благодаря этому девушка и держалась. Порой она не покидала его больничной палаты, предпочитая мерное дыхание брата взволнованному шепоту друзей и семьи. Они так беспокоились о ней, что все время обсуждали ее. Никто не находил себе места оттого, что она подверглась изнасилованию. Что Люси унижали и издевались над ней, транслируя происходящее в Интернете. Что она без всякого сожаления убила человека.

– А что потом? Когда его выпустили? – Кинкейд на мгновение запнулась. – Шесть лет назад – откуда вы знали, что его выпустят досрочно?

– Одним из условий сделки Мортона со следствием являлось его досрочное освобождение спустя шесть лет, причем все пункты договора он должен был выполнять до конца жизни, включая запрет на все контакты с жертвами. Парню даже запретили покидать штат Колорадо без разрешения…

Люси с размаху ударила ладонью по столу, смутив как агентов, так и саму себя. Ей было плевать на ограничения и условия освобождения Мортона. Его выпустили. Можно, конечно, было убедить себя, что это неправда, но она решила встретить реальность лицом к лицу. Это произошло, глупо отрицать факты.

– Шесть лет – и все? За то, что он сделал со мной? И с другими? С твоим напарником? – Она обращалась к Кейт. – Шесть лет? И ты не возражала? Даже не сказала мне – ни тогда, ни потом, когда его выпустили из клетки?

– Я не соглашалась на сделку, но решения принимало руководство. На кону стояли жизни других людей! Твоя жизнь. Жизнь Диллона. Адам Скотт сразу сказал, что на тот свет отправится, лишь если заберет с собой тебя. Мортон сдал его со всеми потрохами, сдал «Трэск энтерпрайзес», все банковские счета, архивы, записи – у нас не было выбора!

– Выбор есть всегда. Но шесть лет… почему не семь? Не десять? Или не год? Зачем вообще сажать его в тюрьму, если он согласился на сотрудничество?

– У нас не было выбора.

– Диллон тоже знал, – прошептала Люси.

Она судорожно вздохнула. Все знали. Все, кроме нее.

Кинкейд неуверенно поднялась со стула, упершись ладонями в стол, чтобы не упасть. Нет, она не может позволить себе потерять сознание. И приступ панического страха тоже не может себе позволить. Она не заплачет.

Нужно уйти отсюда.

– Я иду к Патрику, – сказала Люси, не глядя ни на кого.

Ей не хотелось, чтобы ее жалели, как капризного ребенка. В глубине души женщина понимала, что семья лишь хотела защитить ее, но утаивание важных сведений вряд ли могло служить защитой.

– Я тебя отвезу, – предложила Кейт.

– Нет. Пойду пешком. – Люси сняла пальто с вешалки и оделась.

– Там снегопад.

– Мне нужен свежий воздух. – Она повернулась к агенту Армстронгу: – А что Мортон делал в Вашингтоне?

– Именно это мы и пытаемся выяснить, – ответил тот. – Мисс Кинкейд, я понимаю, вам требуется время, чтобы осмыслить все, но нам нужно поговорить.

Она нехотя кивнула.

– Завтра.

– Мы заедем утром…

– Нет. Я приеду к вам в офис.

– Люси, я не думаю… – начала было Кейт.

Люси резко повернулась к ней:

– Мне все равно, что ты думаешь. – Ее резкий, незнакомый голос прозвучал очень жестоко. Но только так она могла держать себя в руках, чтобы не расклеиться. Люси повернулась к агенту Армстронгу: – Вы находитесь в региональном офисе?

– Да, – кивнул он и протянул визитку.

Кинкейд положила ее в карман, рассматривая агента ФБР.

Он не выказывал никаких признаков жалости. Все его тело выглядело жестким и крепким, наверняка бывший военный. Мужчина стоял на ногах, как ее брат Джек, в обманчиво расслабленной позе. С его серьезным видом контрастировали голубые, словно у ребенка, глаза.

– До завтра, – произнесла она, развернулась и вышла.

Таунхаус Патрика, выполнявший одновременно роль нового восточного офиса компании «Роган-Карузо-Кинкейд» и его нового дома, располагался на расстоянии каких-то шести кварталов от дома Люси и стоял в узком, обрамленном деревьями переулке, представлявшем собой ответвление Эм-стрит. С одной стороны, он соседствовал с посольством страны размером меньше, чем штат Род-Айленд, а с другой – с частным имением. Идти было недалеко, но снегопад и морозный ветер сделали путь гораздо длиннее, чем ежедневная прогулка длиной в милю до станции метро.

Люси позвонила и стала ждать. Она так вымокла и замерзла, что даже обида от того, что ее предали, несколько угасла, и на смену ей пришла печаль и неопределенность. Рано или поздно придется обсудить с Кейт и Диллоном, почему они держали ее в неведении насчет Мортона. А еще нужно будет поговорить с ними о его убийстве. Но не сегодня, когда болезненные воспоминания о пережитом вновь пробудились в ней.

Мортон был здесь, в Вашингтоне. Практически у нее дома. Даже несмотря на большой уровень преступности и насилия в округе Колумбия, Люси чувствовала себя здесь уютно, потому что всегда следовала правилам безопасности и действовала осмотрительно. У нее есть семья и друзья. У нее есть работа, есть будущее. Но он был здесь. А что, если она видела его? Что, если насильник приехал в Вашингтон за ней для того, чтобы снова причинить боль? А что, если Мортон хотел навредить Диллону, Кейт или другим членам ее семьи?

Люси почувствовала, как кружится голова и кровь застучала в висках. Она пошатнулась и схватилась за косяк. Руки покраснели от мороза – перчатки женщина забыла на обеденном столе. Она замерла, глядя на свои дрожащие руки.

Дверь открылась, и Люси быстро выпрямилась – не нужно Патрику видеть ее в таком жалком состоянии. Но открыл не Патрик.

– Шон!

Шон Роган одарил ее мягкой улыбкой. У него были милые ямочки на щеках. С момента первой своей встречи с партнером Патрика по бизнесу Люси подозревала, что он оттачивал свой озорной мальчишеский шарм перед зеркалом.

– Мне кажется, ты разочарована. Не рада видеть меня?

– Нет, нет, я просто… Патрик дома? – В ее голосе зазвучала растерянность.

Черт возьми, нужно вернуть свои эмоции под контроль. Она не хотела расклеиться перед мало знакомым ей Шоном.

В мгновение ока Роган перестал флиртовать.

– Я думал, ты в курсе, он же улетел в Калифорнию сегодня утром, – деловым тоном произнес он.

И как она могла забыть? Теперь не осталось никого из тех, кому она доверяет, никого из тех, кто знает всю ее историю. И куда теперь идти? Вариант один – обратно домой.

– Люси, ты дрожишь. – Шон аккуратно взял ее под руку, втянул в прихожую и закрыл дверь.

Она попыталась извиниться за то, что потревожила его, но не смогла выдавить ни слова. Ее щеки раскраснелись; видно было, как сильно женщина замерзла.

– Ты вся закоченела.

Люси попыталась расстегнуть пальто, но пальцы двигались с трудом. Шон наклонился, быстро расстегнул пуговицы и снял мокрое шерстяное пальто с ее плеч, накинув его на вешалку у двери. Затем нахмурился, увидев покрасневшие руки гостьи, и взял ее ладони в свои.

Роган был одет в простые джинсы и белую футболку, но его тело показалось ей настоящей печкой. Тепло его рук казалось столь же прекрасным, сколь и болезненным, когда ее ладони начали медленно оттаивать. Он поднес ее ладони ко рту и горячо подышал на них, поглядывая на Люси из-под упавшей на глаза черной челки.

– Прости, наверное, не сразу услышал звонок.

– Я позвонила всего один раз. Я пришла пешком.

– Пешком?

– Я была недалеко отсюда.

– В доме Кейт и Диллона? Так это полмили, а одета ты явно не по погоде.

Его яркие синие глаза оценивающе смотрели на нее, пока мужчина растирал ее руки.

– Что стряслось? С тобой все в порядке?

– Мне…

Ее губы задрожали. Нет, нет, нет, нет! Она не хотела расплакаться перед Шоном Роганом, только не перед ним, не перед партнером брата. Да и вообще ни перед кем не надо. Ей стоило просто отправиться в свою комнату. И зачем она сюда пришла?

Ты забыла, что Патрик в командировке.

– Мне лучше пойти к себе, – вымолвила Люси.

Шон, не обратив ни малейшего внимания на ее последнюю фразу, увлек гостью за собой по широкому коридору в заднюю часть дома, где в кирпичном камине, занимающем половину стены, весело потрескивая, горел огонь. Здесь он усадил ее у камина:

– Думаю, скоро согреешься.

Она молча кивнула, отводя глаза. Огонь был слишком горячим, но Люси сидела и смотрела на языки пламени, едва сдерживая слезы.

Боже, лишь бы не расклеиться прямо здесь и сейчас…

Роган отошел, и Кинкейд вздохнула с облегчением. Она соберется с силами, прогонит призраков прошлого и вызовет такси. Как же сильно хочется поговорить с Патриком! Может быть, самое правильное решение – слетать в Калифорнию?

Ага, и все бросить… Бросить работу, волонтерство, пропустить мероприятие по сбору средств для ФОМД в субботу… Фрэн будет сильно разочарована. Но Люси не привыкла убегать от проблем. Она не сбежала шесть лет назад, когда все, что ей хотелось, – это исчезнуть, и не собиралась бежать сейчас. Да и зачем? Ей не грозила опасность – Люси лишь чувствовала себя опустошенной из-за того, что ее обманывали близкие люди. Сегодня у нее не осталось сил, но завтра она будет вновь полна энергии.

Кинкейд посмотрела в сторону кухни, где Шон стоял спиною к ней, и мысленно поблагодарила мужчину за то, что он дал ей возможность побыть одной. Мистер Роган, конечно, довольно симпатичен, но она была не в настроении вести ни к чему не обязывающий разговор. Гостье совсем не хотелось рассказывать, почему она отправилась в такую погоду, чтобы повидать брата, и забыла, что тот работает за три тысячи миль отсюда.

Люси потерла ладони друг о друга, протянув руки к огню, и попыталась не думать о том, что Шон, вероятно, считает ее сумасшедшей. Последний час, с той самой минуты, когда она переступила порог дома и увидела двух агентов ФБР, беседующих с Кейт, вытянул из нее все силы, и она никак не могла унять дрожь в теле.

Шон вернулся к огню с двумя чашками и протянул одну ей:

– Держи. Поможет тебе согреться.

Люси заглянула в чашку. На поверхности плавали маленькие кусочки зефира.

– Горячий шоколад?

– Когда Патрик пригласил нас на ужин месяц назад, я запомнил, как сильно тебе понравился шоколадный мусс на десерт. У меня получилось, конечно, не так вкусно, но, надеюсь, тоже неплохо.

Слезы предательски скатились у нее по щекам, и она зажмурилась. Ее пальцы дрожали, и Шон взял чашку из рук гостьи и поставил на полку рядом со своей.

– Люси… – Он приобнял ее за плечи, и женщина прильнула к нему.

Чем больше Кинкейд боролась со слезами, тем сильнее становилось видно, как она волнуется.

– Что-то случилось? – Шон погладил ее по волосам. – Всё в порядке, Люси. Здесь ты в безопасности.

В безопасности. Значит, он знает… Да и чего удивляться? Хотя она не рассказывала ему о трагедии, Роган работал с Патриком – и, конечно, тому было известно, что случилось в ее прошлом. Все они знали о том, что с ней произошло, просто вслух не обсуждали.

Сможет ли она когда-нибудь избавиться от прошлого? Спустя шесть долгих лет оно настигло ее здесь, в Вашингтоне, где женщина вела новую жизнь.

Настигло?.. Нет, не то слово. Ее прошлое стало такой же частью личности Люси, как и будущее. Она не могла сбежать от него, поскольку то, что произошло шесть лет назад, бессознательно влияло на все принимаемые ею решения.

Из груди Люси вырвался всхлип. Она была сама не своя, и Шон крепко обнял ее.